ущерб оказывается значительнее. Мощные ассоциативные признаки будут прочно соединены с сексуальным выражением и всегда будут востребованы в позднейших, приводящих к созданию пар ситуациях. Низкого уровня основных сексуальных сигналов, производимых партнерами одного пола, будет недостаточно, чтобы перевесить ассоциации, связанные с позитивным импринтингом. Логично будет спросить, почему общество подвергает себя такой опасности. По-видимому, ответ сводится к тому, что это вызвано необходимостью продолжать период обучения как можно дольше, чтобы удовлетворить чрезвычайно сложные потребности, предъявляемые технологией культуры. Если бы молодые люди и девушки создавали семейные ячейки, как только они стали биологически готовы к этому, то огромный труд, затраченный на их образование, был бы обесценен. Чтобы предотвратить это, на них оказывается сильное давление. К сожалению, никакие культурные ограничения не в состоянии помешать развитию половой системы, и поскольку половые потребности не могут быть удовлетворены обычным способом, находятся другие.
Существует еще один важный фактор, который может повлиять на гомосексуальные тенденции. Если подростки находятся под влиянием мужеподобной и властной матери или слишком слабого или женственного отца, это чревато осложнениями. Поведенческие особенности повлекут их в одну сторону, а анатомические – в другую. Если, созрев в половом отношении, сыновья станут искать себе партнеров с поведенческими (а не анатомическими) признаками своей матери, они наверняка выберут себе в партнеры лиц мужского, а не женского пола. Дочери также подвержены риску, но противоположного характера. Сложность в решении проблем такого рода заключается в том, что длительный период зависимости детей от родителей создает такое перекрытие между поколениями, что осложнения в их отношениях повторяются вновь и вновь. Женоподобный отец, о котором мы упоминали выше, очевидно, был свидетелем сексуальных отклонений в отношениях его собственных родителей и так далее. Проблемы такого рода долго дают о себе знать и в последующих поколениях, пока они не будут изжиты или настолько обострятся, что разрешатся сами собой – прекращением дальнейшего деторождения.
Как зоолог, я не могу обсуждать сексуальные «особенности» с обычной моралистической точки зрения. Я могу рассуждать лишь о биологической морали в категориях успешного продолжения рода или неудач в этой области. Если некоторые модели сексуального поведения препятствуют успешному воспроизводству вида, то они могут с полным основанием называться вредными. Такие группы, как монахи, монахини, старые девы и холостяки, а также заведомые гомосексуалисты, – все они в репродуктивном смысле индивиды, отклоняющиеся от нормы. Общество их создало, но они не захотели вернуть ему долг. Однако нужно иметь в виду, что активный гомосексуалист отклоняется от нормы не в большей степени, чем монах. Следует также сказать, что никакая сексуальная практика, какой бы отвратительной и неприятной она ни казалась представителям определенной культуры, не может критиковаться с биологической точки зрения при условии, что она не мешает успешному воспроизводству вида. Если самый невероятный способ полового сношения способствует оплодотворению или брачный союз будет этим укреплен, то в репродуктивном плане он выполнил свою задачу и в категориях биологии столь же приемлем, как и самые «пристойные» и всеми одобряемые виды соития.
Сказав все это, я должен теперь отметить одно существенное исключение из этого правила. Биологическая мораль, о которой я рассуждал выше, теряет смысл в условиях перенаселения. В этом случае правила приобретают противоположный знак. На основании исследования других видов в экспериментально созданных условиях перенаселения известно, что наступает момент, когда плотность населения достигает такой величины, что разрушает всю структуру сообщества. У животных возникают болезни, они убивают своих детенышей, жестоко дерутся и калечат друг друга. Никакой поведенческий механизм не может работать надлежащим образом. Все раздроблено. В конце концов высокий уровень смертности приводит к уменьшению численности популяции и появляется возможность для ее нового роста. Но это случается лишь после того, как произошел демографический взрыв с катастрофическими последствиями. Если бы в такой ситуации можно было использовать какой-нибудь контролируемый прием для уменьшения воспроизводства при появлении первых признаков перенаселения, то хаоса можно было бы избежать. В таких условиях (серьезное перенаселение без признаков его снижения в обозримом будущем) антирепродуктивные виды сексуальной деятельности должны, очевидно, рассматриваться в новом свете.
Наш вид быстрыми темпами приближается к подобной ситуации. Мы оказались в положении, когда более нельзя оставаться благодушными. Решение очевидно, а именно – сокращение рождаемости без нарушения существующей социальной структуры: предотвратить увеличение количества, не препятствуя повышению качества населения. Очевидно, нужны противозачаточные средства, однако они не должны разрушать базовую семейную ячейку. По существу, никакой опасности они не представляют. Выражались опасения, что использование усовершенствованных контрацептивов приведет к случайным связям, но опасения эти вряд ли обоснованны: об этом позаботится мощная тенденция к укреплению брачных союзов, свойственная нашему виду. Могут возникнуть проблемы, если многие супружеские пары будут использовать контрацептивы настолько активно, что у них не появится никакого потомства. Подобные пары будут предъявлять такие требования друг к другу, что под их бременем брачные узы могут нарушиться. Тогда эти индивиды станут представлять значительную опасность для других пар, которые пытаются развивать свои семейные отношения. Однако так уж сокращать прирост населения не нужно. Если в каждой семье появится два ребенка, то родители только воспроизведут себя, прироста же народонаселения не произойдет. Учитывая вероятность несчастных случаев и преждевременных смертей, средний уровень населения будет чуть выше нормы, не приводя к дальнейшему росту населения с катастрофическими для вида последствиями.
Сложность в том, что, как явление сексуальной жизни, механические и химические контрацептивы представляют собой совершенно новое явление. Требуется некоторое время, прежде чем мы узнаем, какое влияние они окажут на основную сексуальную структуру общества после того, как их будут использовать многие слои населения и из старых традиций возникнут новые. Такие контрацептивы могут вызвать и косвенные, непредсказуемые изменения или нарушения социосексуальной системы. Какие именно – покажет время. Однако в любом случае, если не ограничить рождаемость, последствия будут гораздо хуже.
Памятуя о проблеме перенаселения, можно утверждать, что необходимость резко сократить рождаемость делает излишней всякую критику с биологических позиций таких категорий населения, не участвующих в воспроизводстве, как монахи и монахини, старые девы, холостяки и убежденные гомосексуалисты. С чисто репродуктивной точки зрения критика справедлива, но она не учитывает другие социальные проблемы, с которыми в определенных случаях сталкиваются эти люди, не говоря о их роли как специфических меньшинств. Тем не менее, если они являются хорошо приспособленными и ценными членами общества вне репродуктивной сферы, то категории эти должны рассматриваться как важный тормоз на пути к демографическому взрыву.
Оглядываясь на всю сексуальную панораму, мы можем сказать, что наш вид остался в гораздо большей степени преданным своим основным биологическим инстинктам, чем мы могли себе поначалу вообразить. Наша половая система приматов
