В 1724 году русские солдаты нашли на берегу Индигирки еще одну голову мамонта. Ученых больше всего поразили длинные бурые волосы, покрывавшие кожу сибирского слона. Значит, это не африканский слон, убежавший из армии Ганнибала, кожа африканских слонов бесшерстна, а совсем другое животное.
В 1799 году немецкий ученый И. Блюменбах, изучив собранные кости и куски шкур мамонта, дал животному греко-латинское название «Элефас примигениус» — «первородный слон».
…В Ленинграде, в Зоологическом музее, у самого входа в зал сидит огромное лохматое чудовище. Зверь сильно сгорбился, круто выгнул спину, словно страшная тяжесть навалилась ему на плечи. Передними ногами, массивными колоннами, он тяжело оперся о землю. Из пасти зверя торчат длинные изогнутые бивни, обрубок хвоста беспомощно свисает вниз.
Посетители музея подолгу толпятся у странного чучела. Его внушительный вид, живая, динамичная поза (кажется, что зверь еще жив, замер на минутку, чтобы передохнуть) производят сильное впечатление.
Это знаменитый березовский мамонт — одна из самых ценных ископаемых находок во всем мире. У березовского мамонта интересная история.
…Давным-давно по берегу небольшой сибирской реки, которую люди позднее назвали Березовкой, шел лохматый великан. Уныло покачивая головой, он жевал пучок травы.
Мамонт не заметил опасности, когда остановился под обрывом. Вдруг с грохотом обрушился подмытый дождями берег и всей тяжестью придавил зверя. Даже его богатырской силы не хватило, чтобы сдвинуть с места многотонные глыбы камней и мерзлой земли, которые погребли его заживо.
Пятнадцать тысяч лет спустя на берегу Березовки охотился эвенк Тарабыкин (дело было в августе 1900 года). Собаки охотника горячо шли по следу лося и вдруг остановились. Взвизгивая и вертя хвостами, они кружились около старого оползня. Тарабыкин поспешил к ним и остолбенел: огромная лохматая голова глядела на него из-под земли. Длинный хобот в отчаянном усилии опирался на мерзлую землю, словно чудовище все еще пыталось выбраться из ледяной могилы.
Тарабыкин в страхе перекрестился и пустился наутек.
У эвенков в те времена было поверье, что трупы мамонтов приносят горе всем, кто их увидит. Случилось так, что на базаре в Средне-Колымске Семен Тарабыкин рассказал о найденном мамонте казаку Яловайскому. А тот знал: за бездыханные, но хорошо сохранившиеся тела мамонтов Академия наук платит деньги тем, кто их найдет.
Яловайский попросил Тарабыкина показать ему дорогу к «замороженному слону», что тот и сделал.
Яловайский написал окружному начальнику Горну письмо и приложил к нему как вещественные доказательства куски кожи и шерсти, срезанные с головы и плеча мамонта. Письмо и пакет с «вещественными доказательствами» пошли по инстанциям и наконец попали в Петербург — в Академию наук. Академия немедленно снарядила экспедицию во главе со старшим сотрудником Зоологического музея О. Герцем. На нужды экспедиции выделено было 163 тысячи рублей.
Отряд, посланный за мамонтом, отправился в путь в начале мая 1901 года, а вернулся назад через десять месяцев. По болотам, по непролазной тайге, перебираясь через бурные в паводок сибирские реки и горные хребты, участники экспедиции прошли 6 тысяч километров на санях и 3 тысячи — верхом на лошадях. Их невероятно изнурительный поход — один из самых ярких, самоотверженных подвигов, совершенных во науки!
Прибыв на место, на берег реки Березовки, приток, Колымы, члены экспедиции первым делом построил для себя бревенчатый дом. Такой же сруб сооружен был и над мамонтом. Он отапливался. Чем больше оттаивал мамонт, тем невыносимее становился отвратительный запах гниения.
Почти два месяца откапывали и препарировали огромную тушу мамонта. Сверху ее покрывала грубая длинная рыже-серая шерсть, под которой скрывался желто-бурый густой подшерсток, длиной до трех сантиметров. Под кожей лежал слой жира толщиной до 9 сантиметров. А на спине, на холке, располагался похожий на верблюжий горб: весь из жира! Мясо вначале казалось совсем свежим, темно-красного цвета с белыми прожилками сала. На вид — вполне аппетитное. Но оттаяло, сразу стало дряблым и серым.
Сотрудники экспедиции вначале хотели было приготовить из свежих кусков мяса шницель. Но не решились. А им очень хотелось попробовать мясо допотопного зверя, пролежавшего в естественном леднике тысячи лет. Каково на вкус?
Собаки, однако, ели мясо мамонта с большим аппетитом, вырывая друг у друга самые лакомые куски. К сожалению, они не отнеслись с уважением к исторической ценности и отгрызли у замороженного слона конец хобота (по другим свидетельствам, это сделали волки).
Во рту и в желудке у березовского мамонта нашли растения и сейчас произрастающие в Сибири: северный мак, лютик, тимьян, осоку, два вида мхов, еловые шишки, ветки лиственницы и сосны — около 15 килограммов непереваренной пищи.
Отпрепарированного, разрезанного на куски мамонта разложили в полотняные и кожаные мешки. Груз получился немалый: 1,6 тонны.
Наконец 15 октября 1901 года тронулись в обратный путь. Только в начале января добрались до Якутска, а через 16 дней — до Иркутска. В конце февраля 1902 года «размонтированный» на составные части мамонт прибыл в Петербург.
«Встречаются люди, которые утверждают, будто им доводилось есть мясо мамонта. Несколько лет назад на обеде в Клубе исследователей в Нью-Йорке на закуску были поданы куски этого мяса, доставленные на самолете с Аляски» (Р. Эндрюз).
В конце последнего оледенения, немногим больше тысяч лет назад, все мамонты неожиданно вымерли.
Когда с севера наступали ледяные горы…
Следуя исторической дорогой древних слонов, мы вместе с мамонтами оказались в ледниковом периоде, — в плейстоцене.
В ту пору весь север и умеренные широты Земли покрывал единый ледяной щит. Медленно, но упорно, сантиметр за сантиметром, метр за метром, сокрушая леса, подминая под себя равнины и холмы, ползли к югу ледяные горы и в самые сильные оледенения доходили до 48-го градуса северной широты в Европе и почти до 37-го градуса — в Америке.
А южнее этого неразделимого ледяного щита с хребтов Альп, Пиренеев, Кавказа, Гималаев… тоже расползались вширь ледниковые «шапки».
У окраин ледников лиственные и хвойные леса уступали место тундре и степям, охваченным холодом от студеного дыхания ледников.
Проходили тысячелетия, и вдруг ледники таяли, отступали на север, и вновь приходило потепление. А за ним на оставленных льдом просторах снова появлялась изгнанная на юг фауна и флора.
По меньшей мере пять-шесть раз наступали и отступали ледники в плейстоцене.
«Ледниковья… сами распадаются на стадии оледенений, или стадиалы, во время которых ледники резко расширялись (наступали), и интерстадиалы, когда они не менее резко сокращались (отступали) в результате относительного потепления климата. Так как трудно объективно отличить крупные интерстадиалы от настоящих межледниковий, поэтому разные исследователи насчитывают и неодинаковое число оледенений. Есть даже сторонники крайней точки зрения — так называемого моногляциализма, считающие, что было всего одно антропогеновое оледенение со многими большими и малыми стадиями. Подавляющее большинство разделяет, однако, концепцию множественности оледенений, или полигляциализма, насчитывая от 3 до 8 самостоятельных оледенений» (профессор Е. Шанцер).
В третичном периоде в Европе климат был теплый, субтропический. Животное население составляли тоже звери жарких стран, примерно такие, которых мы видим сейчас в Африке: бегемоты, крокодилы, львы, гепарды, антилопы… Однако уже в конце плиоцена наступило похолодание — предвестник близкого наступления льдов. Оно началось примерно два миллиона лет назад. Это первое оледенение называют филлафранкским.
За ним пришло межледниковое потепление (интергляциал). И теплолюбивые животные, например бегемоты, вновь поселились в Европе.
Но холод нового, второго, дунайского оледенения уничтожил или изгнал зверей, к нему не привыкших.
Потом было оледенение гюнцкое (миллион лет назад). Новый интергляциал. И опять оледенение — миндельское (началось оно 600 тысяч лет назад). Пятое оледенение называют русским (отстояло оно от нас на 250 тысяч лет).
Примерно 70 тысяч лет назад началось последнее шестое оледенение — вюрмское. Этой эпохой кончается плейстоцен и начинается (10–25 тысяч лет назад) голоцен. Наше время! Растительный и животный мир стал в основном таким, как и сейчас.
Однако и в плейстоцене, и даже в голоцене жили некоторые ныне вымершие весьма «колоритные звери». Например, шерстистый носорог, большерогий олень (или ирландский лось), саблезубый тигр, пещерный лев, пещерный медведь, гигантский ленивец и броненосец.
Шерстистый носорог был соседом и современником мамонта. Он странствовал по землям северного полушария, там же, где и этот лохматый слон: в тундре и степях Европы и Сибири (в Новый Свет шерстистые носороги не переселялись). И часто стада и тех и других толстокожих обитателей Арктики паслись рядом. Кормились одними и теми же растениями: в пасти у хорошо сохранившихся трупов шерстистых носорогов находили ветки хвойных деревьев и ивы. Это зимняя пища. Летом же в меню преобладали разные степные травы.
