Сильно выраженная привязанность кабанов к семье заходит так далеко, что в их стаде действует своего рода инстинкт добровольного кормления. Поросята, которые по тем или иным причинам остаются без родительницы, будут присмотрены и накормлены другими свиньями данной семейной группы. Сироты, конечно, отстают в развитии, так как у новой кормилицы для них зачастую не бывает свободных сосков, а потому самые слабые поросята вскоре погибают.
Я имел возможность длительное время наблюдать также и за другими формами социального поведения кабанов, но об этом поговорим несколько позже.
Годы, которые я провел в ежедневном общении со стадом диких кабанов, являются, Лез сомнения, самыми лучшими в моей жизни. Тысячи метров кинопленки, сотни фотоснимков, «отстрелянных» на лоне природы, содержат много нового для познания этологии кабанов.
Вы спросите у меня, как мне удалось вступить в контакт с этим умным и осторожным, ведущим ночной образ жизни зверем? Самым идеальным для меня было бы стать членом стада диких кабанов, повсюду сопровождать его, добиться по возможности такого положения, чтобы кабаны относились ко мне, как к своему собрату. Об этом мечтает, конечно, каждый исследователь. Когда осенью 1973 г. знакомый мне охотник организовал на своем охотничьем участке, находящемся в районе Бурга под Магдебургом, отвлекающую подкормку с тем, чтобы удержать кабанов в местах их постоянного обитания и предотвратить с помощью этой меры их опустошительные набеги на посевы и посадки сельскохозяйственных культур, мы и не предполагали, что моя мечта спустя два года воплотится в реальность. Правда, мне были известны случаи общения с находящимися в неволе дикими животными, живущими сообществами. Например, обезьяны принимают в свою семью служителя зоопарка и относятся к нему, как существу высшего порядка. Но не только в неволе возможны подобные контакты. Гудолсы жили среди шимпанзе, Шаллер — среди горилл, а Крук при подобных обстоятельствах наблюдал поведение пятнистых гиен.
Как и во многих других охотничьих угодьях, отвлекающая подкормка началась у нас вполне нормально, выкладываемые корма хорошо поедались. Спустя несколько месяцев, в марте 1974 г., руководитель охоты в районе Бурга Рудольф Мезеберг в соответствии со своим ежедневным расписанием доставил на повозке подкормку. На этот раз его мгновенно атаковали из густого сосняка поросята, которые, выбежав на подкормочную площадку, тут же начали жадно поедать разбросанные зерна кукурузы. Удивление опытного охотника было огромным, так как малыши не выказывали никакого страха перед человеком и лошадью. Две молодые свиньи с подозрением наблюдали из чащи за происходящим. Доверие к человеку возрастало от недели к неделе, и спустя некоторое время поросята по утрам уже ожидали прибытия упряжки с кормами, причем не только сеголетки, но и свиньи, которые постепенно освобождались от своей подозрительности. Правда, они по-прежнему соблюдали определенную дистанцию и не подходили близко к упряжке. Как раз в июле этого года я вернулся из продолжительной киносъемочной экспедиции и узнал от Мезеберга, что ему удалось установить контакт со стадом кабанов. Мы решили продолжить этот эксперимент совместно.
До сих пор о поведении кабанов в естественных условиях мало что было известно. Теперь нам представлялась в своем роде единственная возможность для постановки опыта. Для меня это имело особое значение, так как я занимался фотоохотой и хотел запечатлеть с помощью кинокамеры и фотоаппарата все Увиденное.
Терпение и выдержка — таковы необходимые предпосылки, которыми должен руководствоваться фотоохотник при съемке диких животных. Я хорошо помнил о том, что для того, чтобы отснять лося для фильма продолжительностью в 30 секунд, мне пришлось ежедневно в течение 3 недель сидеть на вышке, а съемки фильма о цаплях продолжались 9 месяцев, но я не мог тогда и предположить, что кабаны отнимут у меня многие годы.
Каждый день в течение 2–3 часов, а иногда и больше, я находился в стаде. Кабаны, как правило, избегали появляться днем в редколесье, а потому я испытывал большие трудности при съемочных работах в густом лесу, так как там было мало света. Фотоохоту пришлось вести с помощью сильных по светочувствительности объективов, использовал я и технические новинки. Как можно было, например, зафиксировать на кино– или фотопленке мои взаимоотношения с кабанами без второго фотографа? Здесь нужно было применить современную технику и электронику. Был сконструирован прибор, с помощью которого по радио посылался сигнал на разрешающие устройства фотокамеры или фотоаппарата. Но с помощью этого новшества очень редко удавалось получить четкие снимки. Несколько позже я научил моего друга Мезеберга умению обращаться с кинокамерой. Только мы вдвоем имели контакт со стадом, и кабаны не возражали против нашего пребывания в их «обществе».
Чтобы не причинить вреда нашим дальнейшим исследованиям, была запрещена всякая охота в непосредственной близости от подкормочной площадки и на самой площадке, но зато в других охотничьих угодьях наше стадо не щадили — нам нужно было получить реальные данные по управлению популяцией кабанов. Кабаны не имеют естественных врагов среди животных европейской фауны, за исключением небольшого числа волков, рысей и медведей в странах Восточной Европы. Это обстоятельство обязывает человека взять на себя функции отбора и регулирования. Как велика рождаемость? Каковы потери? Каков ежегодный прирост? Вот коренные вопросы, имеющие решающее значение для правильного управления популяцией кабанов. Примечательно, что, несмотря на непрерывно растущие масштабы отстрела кабанов, их численность в различных охотничьих угодьях все время возрастала. На все эти вопросы мы дадим ответ в других разделах книги на основании полученных наблюдений.
Для того чтобы можно было снимать кабанов со всеми присущими им естественными повадками на отвлекающей подкормке, было построено хорошо замаскированное укрытие. И хотя у нас уже были установлены хорошие контакты с поросятами — они нас не боялись, — я все же предпочитал наблюдать за ними и делать съемки, находясь в укрытии. В этом случае сеголетки вели себя естественнее, им ничто не мешало. Две двухлетние самки имели 12 поросят, которые почти все время находились вблизи подкормочной площадки. Если иногда почему-либо они не показывались, стоило только позвать их, как они тут же являлись. Они хорошо знали теперь наши голоса. Нельзя не упомянуть о том, что в начале нашего эксперимента мы всегда надевали одну и ту же одежду, и, к огорчению наших жен, запрещали стирать наши куртки и брюки. Не так-то было легко убедить женушек, что запах, распространяемый нами, крайне необходим для установления контакта с нашими кабанами.
Удивительно было наблюдать, как спокойно и хладнокровно относилась наша лошадь к близкому присутствию кабанов. Лошадиная упряжка играла теперь в нашем эксперименте очень важную роль. С течением времени скрип повозки стал ассоциироваться у кабанов с подкормкой. Это был для них далеко слышимый звуковой сигнал, заставляющий их своевременно прийти на подкормку. Очень важно было для нашей дальнейшей работы перевести активную жизнь нашего стада с ночного времени на дневное. И в этом у нас не было никаких затруднений — каждые 2 дня мы переносили время подкормки на 30 минут раньше. Наши предположения подтвердились: кабаны не замечали изменений в их ритме жизни. Главной предпосылкой для дневной активности кабанов является абсолютная тишина в местах их обитания. И она была обеспечена. Подросшие к этому времени поросята относились к нам с полным доверием, и мы могли брать их на руки во время подкормки. Они хорошо знали, что на подкормочной площадке с ними ничего плохого не случится. Но если мы встречали стадо в лесу, кабаны убегали от нас, не отзываясь на наши призывы и заманивания. Однако для нас было очень важно как можно полнее познакомиться с образом жизни диких кабанов и поэтому мы вынуждены были искать с ними контакт, где бы они ни находились.
Раньше кабаны водились во всех странах Европы, но уже давно они полностью исчезли из Великобритании и Скандинавии. Во время моего пятилетнего путешествия по заповедникам и национальным паркам Румынии я в течение нескольких месяцев исходил всю дельту Дуная. Этот фантастический природный резерват общей площадью в 4500 квадратных километров сохранил для нас в Европе многих представителей животного мира, в том числе редких птиц. Это место называют также зоологическим садом Европы. Только один вид животного не сохранил там расовой чистоты — это дикий кабан. Проживающие в дельте Дуная рыбаки из славянского племени липован около 200 лет тому назад привезли сюда со своей русской родины домашнюю свинью и тем самым обогатили свое ежедневное меню, которое состояло в основном из одних рыбных блюд. Эти простые люди давно уже знали о необычных способностях свиней поддаваться дрессировке. И до сих пор липованы ежегодно в течение 2 месяцев учат свиней отзываться на голос или свист, а потом отпускают их на лоно природы, в болота, где они производят на свет свое потомство. Каждое стадо на своем участке держится отдельно, точно так же, как и дикие кабаны. Живут эти свиньи в дельте Дуная на удалении 10–15 километров от деревень. Рыбаки хорошо знают места обитания своих стад, регулярно навещают свиней, приманивают их, угощают кукурузой с тем, чтобы они не забывали своих хозяев. Свиньи выглядят полностью одичавшими, боятся человека. Они сами добывают себе корм, который состоит из водорослей, корней, ракушек и червей. В брачный период спариваются с дикими кабанами, которые бродят в дельте Дуная большими стадами. Местное население называет этих свиней болотными дикими кабанами. Поэтому, когда нам встречалось в плавнях Дуная свиное стадо, мы не могли с уверенностью сказать, домашние ли это свиньи или дикие. В декабре липованы разбирают своих свиней с подросшими поросятами по домам. Но за несколько недель до этого они приманивают их с по-мощью подкормки, все время приближая ее к деревне. Последней участок пути, иногда длиной 3–4 километра, свиньи плывут вслёд за лодкой хозяина, а потом дают себя загнать в хлев. Эти наблюдения и опыт рыбаков впоследствии мне очень пригодились.
