Неоднократно неандерталка беременела от различных мужчин и рожала. Рожала без всякой помощи. Несла полоскать новорожденного в воде, хотя бы и ледяной. Но метисы не выдерживали этого ледяного омовения и погибали. Позже люди начали вовремя отнимать у Заны новорожденных и выкармливать их.
И вот четырежды совершилось чудо: два сына и две дочери Заны выросли людьми - полноценными людьми с речью и разумом, правда, обладавшими физическими и душевными странностями, но все же вполне способными к труду и общественной жизни. Старший сын имел имя Джанда, старшая дочь - Коджанар, вторая дочь - Гамаса (умерла лет сорок назад), младший сын Хвит (умер в 1954 году). Все они в свою очередь имели потомство, расселившееся по разным местам Абхазии. Двоих из внуков Заны - сына и дочь Хвита от ее второго брака с русской - я навестил в 1964 году в г.Ткварчели, где они работают на руднике. Молва утверждает, что отцом Гамасы и Хвита был сам Эдги Генаба. Но их записали при переписи под другой фамилией. Показательно, что Зану похоронили на родовом кладбище семьи Генаба, что этих двух ее младших детей растила жена Эдги Генаба.
Многие жители тех мест хорошо помнят и описывают Гамасу и Хвита. Оба они были люди могучего сложения, с темноватой кожей и некоторыми другими как бы негроидными признаками. Но они почти ничего не унаследовали от Заны из неандертальских черт: доминантным оказался комплекс человеческих признаков, он подавил другую линию наследственности. Это ни в коем случае не были гибриды. Хвита, умершего в возрасте 65-70 лет, односельчане описывали как человека лишь с небольшими отклонениями от нормы. При темной коже и больших губах волосы, в отличие от негроидной расы, были прямые, жесткие. Голова мала по отношению к размерам тела. Хвит сверх всякой меры был наделен физической силой, но нравом несговорчивым, драчливым, буйным. В результате стычек с односельчанами у Хвита была отсечена правая рука. Однако и левой ему хватало, чтобы косить, справляться с колхозной работой, даже лазать по деревьям. Он обладал высоким голосом и хорошо пел. Дважды был женат, оставив троих детей. На старости переселился из сельской местности в Ткварчели, где и умер, а похоронить его привезли обратно в Тхину и погребли близ могилы матери - Заны.
Гамаса, по рассказам, тоже как и брат, была вдвое сильнее людей. Кожа у нее была очень темная, тело волосатое. Лицо было безволосым, однако вокруг рта пробивалась растительность. Гамаса дожила лет до шестидесяти.
С первого моего взгляда на внука и внучку Заны - Шаликуа и Тайю - врезалось впечатление незначительной темноватости кожи, очень смягченной негроидности облика. У Шаликуа необычайно сильные челюстные мышцы, за ним слава: может держать в зубах стул с сидящим человеком и при этом танцевать. Шаликуа наделен даром подражать голосам всех диких и домашних животных.
В столице Абхазии меня познакомили с человеком, который, пожалуй, один и мог помочь сопоставить народную память о Зане с ее скелетом. Другие отступили перед этой задачей - побоялись недовольства родни, глухой мусульманской традиции тех мест. Вианор Панджевия Пачулиа наполнен жизненной энергией, как дубовый бочонок бродящим вином. Он - директор Абхазского научно-исследовательского института туризма, обожатель и покровитель древностей родного края. И вот в сентябре 1964 года под его эгидой мы с археологом- художником В.С.Орелкиным делаем первую попытку найти могилу Заны. Все заросло, и лишь десятилетний холмик Хвита выделяется меж папоротников на склоне, где с тех пор уж никого не хоронили. Но Зана должна покоиться где-то близ этой могилы. Опрашиваем стариков. Последний отпрыск семьи Генаба 79-летний Кентон настойчиво, даже категорически указывает, где копать - под гранатовым деревом. Заступы рабочих заработали. Нарастало волнение. Сгрудились колхозники, ребята. Небо разверзлось ливнем. Только в Москве извлеченные из воды кости ответили: нет, это еще не могила Заны. Но когда М.М.Герасимов по черепу восстановил профиль молодой покойницы, я был поражен сходством с особенным контуром двух знакомых мне внуков Заны. Да, это почти наверняка была могила одной из давно умерших ее внучек.
Второй заход: в марте 1965 года. Мы снова в Тхине, на этот раз - крепче терзать память тех старцев, кто был на похоронах Заны. Один из них, пока был дома, хвалился, что точно укажет. Доставили его на кладбище на машине. Но все деревья выросли новые: смущенный, топтался он, опираясь на посох, не мог узнать старого кладбища. Поездка дала мало.
Все же в октябре 1965 года мы в третий раз в Тхине в усиленном составе, вместе с профессорами А.А.Машковцевым и М.Г.Абдушелишвили. Из намеченных точек в небольшом радиусе от могилы Хвита старик Кенто Генаба с такой же настойчивостью, как год назад, требует, чтобы копали на этот раз под старой айвой. Снова напряжение, снова непогода, снова неудача. Лицевая часть черепа, увы, была разрушена рабочими. Изучение всех остальных костей доказало, что это ни в коем случае не захоронение Заны. Но опять мы в круге ее семьи: судя по всему, мы потревожили кости Гамасы. Они имеют небольшие, но выразительные неандерталоиднцые отклонения. И айве, выросшей на могиле, когда мы ее специально спилили для датировки, оказалось как раз сорок лет.
А ведь искать останки Заны надо всего в радиусе пяти-семи метров, на глубине полутора метров. Эта история не кончена. Суждено ли мне завершить ее? Или кому-нибудь другому?
11. КАБАРДИНСКОЕ ОПЫТНОЕ ПОЛЕ.
Вторглась статистика. Все сведения о встречах реликтовых гоминоидов в Северном Азербайджане и в других районах Кавказа под руками Ж.И.Кофман выстраивались в графики: процент встреч по месяцам года, по времени суток, по полу и возрасту. Оказалось, что детенышей очень мало наблюдают на Главном Кавказском хребте, самок - гораздо меньше, чем самцов. Значит, это район блужданий, а очаги размножения где-то в других местах. Предварительные данные по Кабардино-Балкарии сулили, что там эти пропорции будут совсем иными.
Великолепную разведку в Кабардино-Балкарии провел летом 1960 года профессор А.А.Машковцев. Его отчет, насыщенный опросными данными и вносящий во все это сырье начальный биологический порядок, заложил новый дом. Ибо Кабарде суждено было олицетворять иной этап, иной уровень всего исследования. Это пятнышко на карте нашей планеты ныне - место, где полевые исследование проблемы реликтовых неандертальцев, родни откопанного в тех же местах "Подкумского человека", продвинуто дальше, чем где бы то ни было. И этим советская и мировая наука обязана Жанне Иосифовне Кофман. Она перебазировала свою работу в Кабарду с 1962 года.
В натуре Ж.И.Кофман заложен героизм. И она нашла себя. Ныне это первоклассный специалист, притягивающий к себе и вводящий в дело много молодежи. Высок ее огонь и мужественны жертвы. Лестница трудностей и препятствий, которым, кажется, конца не будет, и все-таки железная уверенность в торжестве и даже славе. Каждый год по нескольку месяцев в кабардинских селениях - на своем "Запорожце" и мотоцикле, но без всякой материальной и организационной опоры, всего лишь на правах действительного члена Географического общества. Крепнувший шаг от ориентировки, исполненной сомнений, до обретенного уверенного мастерства и геометрической прогрессии знаний.
Для мировой загадки реликтовых палеоантропов Кабарда - не правило, а исключение. Здесь этот вид животных необычайно прижат к людям, к их домам и насаждениям. Тем самым тип отношений и связей с людьми до крайности своеобразный, пожалуй, схожий с древней стадией, отраженной в фольклоре и мифах. Поверья и религиозные наставления плотно, как брезент, прикрывают от посторонних этих охраняемых и подкармливаемых шайтанов: кто выдаст хоть одного, обречет себя и поколения потомков на жестокую кару. Но в то же время старая психология сегодня уже настолько расшатана, что терпением и тактом выкачивается изрядная информация.
Кабарда, ставшая антропологической лабораторией, заставила окончательно решать вопрос о доверии к местным людям. Здесь как раз не оказалось ни одного маркирующего наблюдения приезжего ученого или геолога, за которые мы вынуждены цепляться в других местах, прежде чем прислушаться к местным голосам. Работающие в Кабарде отшвырнули посылку наших критиков, будто коренное население обязательно все зачем-то лжет.
Все же для начала вот дань традиции: рассказ старшего зоотехника, русской, члена КПСС Н.Я.Сериковой. Дело было в 1956 году, когда Серикова еще только переехала в Кабарду, в Зольский район, и никаких местных рассказов об алмасты слыхом не слыхала. Снимала квартиру у колхозника. То был вечер, когда у соседей игралась свадьба. Н.Я.Сериковала дремала, затем выходила в сад, снова легла в постель, еще не погасив электричества и оставив дверь во двор открытой. Было часов одиннадцать. "Лежу и вдруг слышу какое-то повизгивание. Я сразу глянула на пол. Ужас! На полу сидело на корточках существо, все волосатое, глаза косые. Существо сидело на корточках, а руки - левая на правом плече, правая - на левом. Смотрело оно на меня таким взглядом, что вот-вот прыгнет ко мне. Я действительно окаменела. Смотрю на него, а оно на меня... Затем у меня вырвалось несколько слов: "Господи, откуда ж ты взялся?" (в бога я никогда не верила). Существо снова взвизгнуло и с такой быстротой прыгнуло в первую комнату, как будто вылетело, дверью стукнуло с такой силой, что мне показалось - дом задрожал. После него в квартире стоял такой запах, что сравнить его ни с каким запахом не могу, какой-то удушливый, кислый. До утра я не могла ни встать, ни пошевелиться. Я думала, что, наверное, есть черти". Лишь утром соседка растолковала, что никакой это не черт, а просто алмасты, что жил алмасты в доме у соседней старухи, а как она умерла, он перешел в дом к Лукману Амшукову и живет у него. Может быть, этот самый, вспугнутый гармонью и шумом, вскочил в комнату, где когда-то уже бывал, но ретировался от звука незнакомой речи. "Каков был алмасты, которого я видела? Рост среднего человека, все тело покрыто волосами, не длинными - 3-4 сантиметра, брови густые, черные, на лице волосы короче и реже, чем на теле... Существо от моих глаз было приблизительно на расстоянии одного метра... О том, что это был алмасты, а не человек, говорят разрез его глаз, его дикий, звериный взгляд, ни с каким взглядом не сравнимый, его зловонный запах. Сама его фигура не была совсем похожа на человеческую - ноги и руки длиннее, чем у человека... Форма головы была немного продолговатой". Успокоение в душу Н.Я.Сериковой пришло лишь тода, когда пять лет спустя она узнала, что московские исследователи изучают здесь проблему алмасты. "Я много раз беседовала с животноводами на эту тему, и многие, разговорившись, рассказывали, как они видели алмасты или слышали о нем от отцов, дедов и товарищей. Простые люди (чабаны, пастухи), когда уверены в тебе и в твоей искренности, никогда не врут. Люди боятся выдать алмасты, они запуганы муллами и говорят убежденно, что если выдадут одного алмасты, то его сородичи все равно отомстят за своего брата".
