Переждав жесткий шторм у небольшого острова, мы направились в Тунис. Здесь находится Морской биологический институт, хорошо известный своими работами еще в довоенные годы. Сейчас его деятельность несколько поблекла в связи с отъездом многих сотрудников-французов, но не потеряла своего научного значения, особенно если учитывать местонахождение института — слабоизученная южная часть Средиземного моря.
Пройдя длинный канал, по обеим сторонам которого плещется большое мелкозодное озеро, заселенное большими стаями фламинго и других водяных и болотных птиц, прибываем в Тунисский порт. После необычайно длительной процедуры оформления пропусков в город отправляемся в университет и на Биологическую станцию.
В университете (он открыт недавно) мы находим профессора Лубе, известного нам по литературе как исследователя в области экологической физиологии морских моллюсков. Это в высшей степени доброжелательный и приветливый человек, который охотно рассказывает о работах его лаборатории и снабжает нас своими последними статьями. Биологическая станция размещается в небольшом, но довольно солидном здании. Сейчас на станции осталось всего лишь 12 сотрудников, но деятельность ее понемногу налаживается. На станции есть аквариум, хорошо известный нам по опубликованному в свое время подробному техническому описанию и фотографиям бассейнов с животными.
Нас пригласили посетить археологический музей, который находится за городом. Это большой дворец, где собрана огромная коллекция мозаичных картин. Эти мозаики украшали дворцы знати в разные периоды сложной истории Туниса. Они были перенесены сюда по частям и снова собраны на стенах и на полу музея. Сотрудники музея снабдили нас большим количеством литературы. По возвращении на родину мы передали ее в библиотеку Херсонесского музея. Кстати, его деятельность оказалась известной работникам Тунисского музея.
В жизни Севастопольской биологической станции за последние годы произошли заметные сдвиги. Наряду с экспедиционными исследованиями, в которых разновременно участвовало свыше 40 научных сотрудников, успешно развивались экспериментальные работы. Они приобретали все большее значение в гидробиологии, которая неуклонно превращалась из науки по преимуществу описательной в науку опытную и аналитическую. Математика, физика, химия, физиология занимали в работах гидробиологов основное место, что ни в какой степени не лишало гидробиологию характера самостоятельной науки. Правильнее сказать, что гидробиология шла по пути ускоренного роста в местах соприкосновения с другими науками.
Расширение работ станции требовало привлечения ряда новых сотрудников с хорошей физико-математической подготовкой и двух-трех крупных гидробиологов. Из Ленинграда к нам приехали два гидробиолога — В. С. Ивлев и В. Н. Грезе. В их лице станция получила очень серьезное подкрепление при разработке современных проблем гидробиологии, вопросов энергетической характеристики водных организмов, трофических уровней, структуры биоценозов. Прибывшие с ними И. В. Ивлева и И. И. Грезе выдвинулись в работах экспериментального направления. В. С. Ивлев привлек на станцию одного из энергичных представителей минской школы биолога Г. Г. Винберга — Л. М. Сущеню, развернувшего большие исследования по экологической физиологии ракообразных. Несколько позже у нас появился Г. Е. Шульман — автор интересных работ по биохимическим показателям жизненного цикла рыб.
Успешно развивались лаборатории радиобиологии, нектона, обрастаний, оформилась лаборатория экологической физиологии. Отделы планктона и бентоса все больше обращались к изучению живых организмов. Экспериментальное направление внедрялось и в экспедиционные работы. Это было существенным новшеством: обычно считалось, что главная задача морских биологов — сбор образцов животных и растений для последующего их изучения. Конечно, эта задача сохраняла свое значение, однако перед исследователями вставали новые вопросы, решить которые можно было только изучая живые организмы. Более того, экология все больше имела дело не только с отдельным организмом, но и с их совокупностями — популяциями и сообществами, которые своей суммарной жизнедеятельностью создают массовые биохимические и физико-химические процессы, обусловливают накопление разного рода веществ и осуществляют поток энергии от солнечного луча через первичную продукцию фитопланктона и последующие звенья пищевых цепей. Таким образом, если классическая физиология в основном занималась изучением функций отдельных органов и их систем, то экологическая физиология перешла к изучению организма как целостной системы и далее к изучению совокупной деятельности естественных группировок организмов, с чем связаны как теоретические задачи, так и большая серия практических, таких, как условия образования промысловых скоплений организмов, влияние организмов на физические и химические свойства вод, закономерность географического распределения зон различной продуктивности и т. д.
Все эти задачи должны решаться путем объединения данных о распределении, смене, перемещениях организмов с данными о физиологических, биохимических и физико-химических процессах. Таким образом, речь идет об экологическом изучении массовых биологических процессов, которые нужно не только описать, но проанализировать их сущность и зависимость от внутренних и внешних факторов. Эта сложная проблема гидробиологии требует большой методической и аналитической работы и привлечения новых сил.
По этому пути и шло развитие деятельности Севастопольской биологической станции, которая в данном отношении возможно даже определила некоторые коллективы, более занятые конкретными оперативными задачами как в академическом, так и в прикладном плане. И не для всех в то время было ясно, какой важности поисковую методическую работу начали работники нашей станции.
В 1957 г. меня избрали членом-корреспондентом Украинской Академии наук. Получив предварительное предложение, я счел необходимым предупредить о своем отрицательном отношении к вопросу передачи станции в состав Украинской Академии наук, считая, что станция по своей многолетней традиции должна оставаться в прежнем подчинении, а Украинская Академия может развивать морскую биологию в других местах — в Одессе или в Карадаге. Мне ответили, что речь идет обо мне персонально как ученом, которого желают видеть в составе Украинской Академии. Вскоре я получил приглашение принять участие в заседании Президиума Украинской Академии наук для обсуждения вопроса о задачах морской биологии. Я известил об этом свое московское начальство и поехал на эти «смотрины», где, впрочем, многие меня уже знали раньше. Сами выборы на ближайшей сессии Украинской Академии наук проходили, как мне передавали, не без драматических моментов. Но, к удивлению, я был единственным кандидатом (из нескольких десятков), который прошел единогласно.
Вопрос о переходе станции из системы АН СССР в систему АН УССР эпизодически возникал при переговорах между руководством обеих Академий на протяжении нескольких лет. Решился он только в 1961 г.
Средиземноморские экспедиции дали нам основное представление о количественном развитии жизни в главных частях Средиземноморья: в Адриатическом, Эгейском, Критском, Кипрском, Ионическом, Тирренском, Лигурийском морях и некоторых больших заливах и проливах. В ряде пунктов проводились определения величины продукции фитопланктона. Мы побывали в больших приморских городах, совершили небольшие сухопутные поездки по некоторым странам, а главное, познакомились со многими научными учреждениями. Все это имело очень большое значение для сотрудников станции: они не только расширили свои знания о морской фауне и флоре, но и получили реальное представление о состоянии морских исследований, об учреждениях и людях, занимающихся их проведением.
В Суэцком канале
Мы решили расширить наши исследования за рубежом и подали проект экспедиции в Красное море. Незадолго перед тем советские ученые участвовали в международной экспедиции в Индийском океане, и мы высказали убеждение, что изучение Красного моря как залива Индийского океана явилось бы нашим полезным вкладом в это интернациональное дело. После некоторых колебаний предложение было одобрено, а вскоре появилось распоряжение о красноморской экспедиции. В конце 1960 г. мы отправились в плавание, намереваясь по пути провести работы также в восточной части Средиземного моря.
Исследования а Красном море представляли интерес и еще в одном отношении. Как известно, этот водный бассейн по своим физико-географическим признакам может рассматриваться как небольшое море средиземного типа, расположенное на границе тропической области, довольно глубокое, лишенное притока речных вод и имеющее повышенную соленость. В то же время оно является заливом Индийского океана, составляя как бы пару с Персидским заливом. Все это придает водоему несколько своеобразный облик. Красное море довольно хорошо изучено в фаунистическом отношении, однако данных о количественном развитии планктона и бентоса, о его промысловых ресурсах и о процессах продуцирования до самого последнего времени в литературе не появлялось, за исключением краткой информации о единичном определении первичной продукции, выполненном американским гидробиологом, проводившим работы в Индийском океане.
