Деревня Тягиня
От Рожнявы, с которой мы близко познакомились во время эпидемии клещевого энцефалита, до деревушки Тягиня совсем недалеко. Да и события, разыгравшиеся в этих местах, очень близки между собой, в том числе и по своей логической последовательности. Читатель уже знает, насколько тревожными были события в Рожняве, какой интерес возбудили и какое внимание привлекли к себе. Накопленный там опыт прямо требовал дальнейшего использования его, взывал к действию. А приложить опыт было к чему. Недостатка в проблемах не было, да и ходить за ними не надо далеко. Достаточно было остаться в Восточной Словакии — проблемы были рядом, прямо перед глазами.
Взять хотя бы лихорадочные заболевания, источник которых никак не удавалось объяснить. Они появлялись там и тут, в основном в летний период, и, судя по их течению, вызывались каким-то вирусом. А у врачей-ветеринаров были свои заботы, ведь в этих местах каждый год среди лошадей возникала эпизоотия инфекции, поражавшей головной и спинной мозг. Это наносило значительный экономический ущерб. Течение этого заболевания также указывало на возможность вирусного происхождения, а это уже наводило на подозрение, что виновником может служить вирус энцефаломиелита лошадей, выделенный еще в 30-е годы в Америке. Он переносится комарами. Может быть, пришло время заняться ими? Природные условия для комаров в Восточной Словакии были весьма благоприятны. Хотя на севере и поднимаются горы, но южную часть занимает низменность, простирающаяся от Вранова и Михаловце до государственной границы и являющаяся, в сущности, клином обширной Потисской низменности. Широкая равнина лишь в южной части прерывается низкими Земплинскими, Хльмецкими и Береговскими холмами да невысокими песчаными дюнами.
Вся эта местность была затопляемой областью с богатой сетью многоводных рек: с одной стороны, это Ондава, Лаборец, Уг и Латорица, берущие начало в Карпатах, а с другой — Чиерна-Вода и Собранецкий поток, стекающие с южных склонов Вигорлата. На равнине реки разливались в целую систему слепых рукавов, и те частично оставались заполненными водой весь год. При таянии снега или летом после проливных дождей вся эта система затоплялась водой, которая растекалась и по прилегающей территории. Так возникали обширные места размножения комаров.
Таких очагов было много, и они были слишком велики по объему, так что и речи не могло идти о равномерном вирусологическом обследовании всей местности. Это было просто выше человеческих сил. А поскольку непонятные лихорадочные заболевания регистрировались здесь повсеместно, то наперечет были и точки, за которые можно было бы ухватиться. Одно хорошо: было достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к работе. На этот раз события не били тревогу, как в Рожняве, и можно было все взвесить, обсудить, испытать в лаборатории и проверить на местности.
В конце лета 1957 г. встретились два будущих главных действующих лица этой истории: д-р Войтех Бардош из Института эпидемиологии и микробиологии в Братиславе и д-р Власта Даниелова из тогдашнего Биологического института Академии наук в Праге. Встретились, чтобы все подготовить. А это было непросто: выяснилось, что на месте можно будет провести только часть исследований, а остальную часть, связанную с виварием и получением хороших лабораторных животных, придется завершать в Братиславе.
Вот так, собственно, началась последняя история, о которой рассказывается в этой книге. От архивного прошлого переходим к живой современности нашего поколения.
Нам представляется прекрасная возможность проследить многообразный путь исследований на местности и в лабораториях, познакомиться с непростыми поисками ответов на множество вопросов, возникающих в процессе исследовательской работы. Опустим мелкие эпизоды, которые хотя и оживили бы рассказ, но не существенны для него, да и могли бы показаться слишком личными.
Первым делом надо было выбрать подходящие места для работы на местности. Достаточно полное представление о том, кто где живет, исследователи составили себе еще в предыдущий сезон. Но, определяя места будущих действий, приходилось размышлять не только о видах комаров и их численности, но также о контакте их с человеком и хозяйственными животными. И тут была еще одна тонкость, которую нельзя было сбросить со счета. Дело в том, что паводки не каждый год достигают одного уровня, а ведь каков где весенний разлив, столько там летом и жди комаров: чем больше их, тем яростнее будут они проникать в хлева и конюшни, а при случае и в жилища людей.
Весна застала Даниелову уже на востоке Словакии. Весенний сезон там наступает очень рано, когда на склонах Вигорлата и на хребтах Ондавской возвышенности еще лежит снег. Не всегда в эту пору приятная солнечная погода — часто над широкими равнинами целыми днями не утихает вихрь, пронизывающий человека и впрямь до костей.
Так было и весной 1958 г., и тем больше удивлялись местные жители, что в такое время кто-то интересуется комарами в их хлевах и погребах.
«Нам бы ваши заботы!» — говорили их веселые взгляды, когда завязывался разговор, но в конце концов люди рады были возможности побеседовать, хотя бы даже и о комарах.
Деревня за деревней прибавлялась в списке названий в блокноте. Утром из Михаловце автобусом до остановки, выбранной по карте, и обратно пешком, от селения к селению. Названия некоторых прямо ассоциировались с тучами комаров: допустим, те же Мочараны[20].
Важную информацию давала и пробуждающаяся природа. Тающий снег уже заполнял водой разные неровности земли. Засверкала вода на широкой полосе вдоль железной дороги, откуда был взят грунт для насыпи. Подмокла и нижняя часть мертвых и пока что сухих речных рукавов, и видно было, как постепенно поднимается вода в реках и начинает затоплять окрестные берега. Однако вода прибывала медленнее, чем следовало бы, и наконец остановилась где-то на полпути.
Вот невезение! Часто бывает, обычная вещь исчезает в тот момент, когда мы начинаем интересоваться ею. Весной 1958 г. вот так было с половодьем. Серединка на половинку, но идти на попятный уже нельзя.
В июне начали собирать первых комаров в пойменном лесу при слиянии рек Лаборец, ЧиернаВода и Уг у населенного пункта Павловце-над-Угом, где комаров было все же довольно много. Под вечер комары поднимались в яростную атаку, вот тогда их и ловили. Принцип лова был простой: в первую очередь интересовали комары, нападающие на людей, а потому и человек сам служил приманкой. Налетавших комаров ловили тонкими силоновыми сетками, откуда их выуживали эксгаустером — простым энтомологическим устройством в виде стеклянной трубки с резиновым шлангом для засасывания насекомых, а затем запускали в маленькие клетки, также обтянутые тонкой силоновой тканью. Сотня, от силы две оказывались в одной клетке. Снаружи к клетке прикладывали смоченный марлевый тампон или мокрую тряпочку и все это помещали в непромокаемый мешочек. Комары очень чувствительны к сухости, а значит, и к сквозняку, и при перевозке на автомобиле они могут погибнуть.
Когда в лесу становилось совсем темно и комары переставали нападать, заканчивался первый и решающий — хотя и самый простой — этап подготовки материала. Ночью ждала дорога в Прешов, там на областной гигиенической станции находился главный штаб. Клетки с комарами здесь ставили в морозильную камеру. Двадцатипятиградусный мороз хотя и губил комаров, но консервировал вирус, если он в них был.
Каждое размораживание ослабляло бы вирус, и в конце концов он мог бы и исчезнуть. Поэтому вся последующая работа была сплошной спешкой, где все было подчинено одной задаче — быстро определить и рассортировать комаров на охлажденных стеклянных чашках Петри, стоящих на охлажденных мраморных пластинках. Скорость и точность — два требования, которые с виду исключают одно другое, но составляют основное условие успеха. Чтобы выполнить это условие, нужен прежде всего большой опыт, потому что не так просто определить вид комара, прожившего уже несколько недель: за это время его первоначальное одеяние успевает изрядно полинять, или, как говорят энтомологи, комар сильно «облетел». А именно такие комары-«ветераны» наиболее ценны для опытов по выделению вируса.
Вид к виду, отдельно из каждого места, собирали комаров в охлажденные пробирки — по 50 в каждую. Теперь они готовы к дальнейшей обработке. Из каждой пробирки комаров высыпали в охлажденную стерильную ступку, заливали физиологическим раствором с добавкой сыворотки из крови кролика и тщательно растирали пестиком — так получали будущий прививочный материал. Для того чтобы растирание было как можно более совершенным, к каждой дозе добавляли стерильный стеклянный порошок. После получасового центрифугирования на дне центрифужной пробирки оседал слой стеклянного порошка вместе с остатками комариных тел. Над ним была золотисто-желтая прозрачная жидкость, подернутая тонкой синевато-черной пленкой — это жиры комаров. Пленку снимали, а прозрачную жидкость отсасывали и переносили в другую пробирку, которую помещали в термос с замораживающей смесью.
