есть (даже у кажущихся вполне хищными): ярчайший пример — тилакосмил, но тилакосмил именно исключение. В целом же синапсиды, насколько мне известно, научились обгладывать кости еще в палеозое [161]. Опять же, сказанное не значит, что хищный динозавр вообще не мог обглодать тушку попавшегося ему травоядного. Порой хищники к этому вопросу подходили со всем тщанием. Просто у него с этим были большие сложности, чем у синапсид. Да в конечном счете умения филигранно разделать тушу на протяжении большей части мезозоя от них и не требовалось. Даже одним мертвым зауроподом можно было питаться очень долго. Зато недообглоданные остатки динозавров отправлялись (особенно в позднем мезозое) на стол к млекопитающим, которые знали, что с ними делать. Это, кстати, обеспечивало все выгоды пребывания в малом размерном классе: пока остатки пищи динохищников сыпались им на голову, млекопитающие не бедствовали. Вот с появлением в меловом периоде соперников- динозавров с челюстями размером с небольшой дом (тираннозавров), которые уничтожали даже самые крупные кости, все немного изменится, но это будет позднее.
У этих двуногих хищников, архозавров, так и не получилось научиться жевать (повторяю, речь о хищных динозаврах, не о динозаврах вообще). Пока же обращу внимание на главное: у хищных динозавров были большие сложности с разделкой крупной добычи. Основной добычей для хищных динозавров на заре их эволюции оставалась все же не близкая им по размеру, а сильно уступающая жертва. При этом из «уступающих» спастись от быстрого бипедального хищника не мог практически никто. Ничего быстрее в мезозое эволюция не изобрела. Те, кто пытался выжить, искали свободную нишу: уходили в подземелья, как млекопитающие, учились летать, как птерозавры, или заселяли моря и реки, как будущие плезиозавры и другие морские ящеры, наконец, становились гигантами, как зауроподы, использовали шипы и рога, как стегозавры и цератопсиды.
Именно необходимость разыскивать и догонять добычу превратила тираннозаврид не просто в «челюсти на ножках», а в «челюсти со множеством разных приспособлений», включая сюда и отличный нюх, и лапы особого устройства, и, возможно, бинокулярное зрение. Предки будущих гигантов, тираннозавров, изначально, видимо, специализировались именно на некрупной и быстрой добыче и просто выдавили менее шустрых конкурентов тем же способом, что ранее динозавры — других архозавров: просто не позволяя слишком медленной добыче в достаточном количестве дорастать до нужных размеров. Хотя основная тенденция к развитию пассивной защиты сохранилась и в меловом периоде, травоядные стали более подвижны. Видимо, произошло это в том числе и после того, как их диета в связи с распространением цветковых стала более разнообразна, когда уже не требовалось переваривать зеленую массу днями. Наконец, умение пережевывать пищу также позволило травоядным динозаврам облегчить кишечник (в смысле уменьшить, а не избавиться от его содержимого). Так что давление эволюционирующих тираннозавров (в самом широком смысле), с одной стороны, и изменение растительной биоты — с другой, привели к изменениям в динозавровой фауне в целом.
Насущная необходимость освоения пережевывания динозаврами появилась в результате того же процесса — распространения цветковых. Выше я говорил, что они были более питательны, но они также склонны к образованию неотенических форм — травянистых и злаковых растений с богатыми фитолитами стеблями, — и эту штуку надо было долго и упорно пережевывать, несмотря на всю питательность. Однако возникает вопрос, если действительно жевание пришлось осваивать в связи с появлением нового ресурса, почему все- таки ископаемые свидетельствуют о неискоренимой любви травоядных к хвойным. Конкретного ответа у меня нет, но, во-первых, это могло быть следствием изменения пищевых предпочтений с возрастом: пока динозавры были малы, грех было не использовать такой доступный ресурс, как трава, а для этого требовалось хорошо жевать. Когда они становились крупнее, они могли питаться листвой и хвоей деревьев, что, однако, не мешало им по-прежнему эту хвою пережевывать. Это один вариант, но, разумеется, не единственное возможное объяснение. Второе объяснение связано с вопросом, когда именно, в какие периоды чаще всего погибали растительноядные динозавры. По крайней мере для живущих на крайнем севере гадрозавров нам это известно: как правило, они погибали к началу весны, после длительного периода, когда им было нечего есть, смерть они встречали уже в состоянии сильного истощения [162]. В такие времена им приходилось есть и вещи, для переработки которых их зубные батареи вовсе не предназначались. Представления о любви травоядных динозавров к хвойным могут быть связаны не с реальными особенностями их питания, а с обстоятельствами гибели большинства из них (по крайней мере, именно этого мнения придерживался и Кеннет Карпентер, мне оно также кажется наиболее разумным). Да, что касается находок содержимого желудка гадрозавров, пока можно говорить о единичных, почти исключительных и к тому же спорных случаях, так что, в конце концов, нам может просто не хватать данных.
Как бы то ни было, наличие приспособленных для жевания зубных батарей как минимум у гадрозавров [163] свидетельствует об их хорошем знакомстве с цветковыми. Было ли это лишь временным детским увлечением или любовью, длившейся всю жизнь, — не столь важно, ведь это повлекло изменение самого способа употребления растения.
Здесь возникает еще несколько вопросов: если жевание появляется благодаря злаковым растениям и всяческому кремнезему, то почему травоядные родичи наших предков не избавились от утяжеляющих голову мышц и не стали еще в начале мезозоя просто глотать листву (как делали зауроподы) — было ли им вообще необходимо разжевывать корм в эпоху, когда травянистых растений, прямо скажем, было маловато? Действительно ли тенденция к освоению жевания появляется у наших предков и их травоядных родичей задолго до развития вторичного челюстного сустава и смыкания, окклюзии зубов в щечной области? Да, у наших предков рано появилась тенденция к дифференциации зубов, да, они сделали ставку на красную мускулатуру, но достаточный ли это довод?
Для начала все-таки не только распространение равнинной злаковой растительности может хорошо стимулировать развитие жевания и специальных зубов-терок. Пример этому мы находим в кайнозойской фауне Южной Америки. Там плацентарные с «жевательными» зубами появились задолго до возникновения степей и чего-то подобного. Каролина Стремберг объяснила это активным пылевым загрязнением в тот период. Мощные моляры с ребристой поверхностью помогали обитателям Америки перемалывать листву, загрязненную вулканическим пеплом. Среди травоядных перми и раннего триаса не было профессиональных жвачных: наиболее распространенные травоядные поздней перми — раннего триаса, дицинодонты, в большинстве своем почти полностью утратили зубы (за исключением двух клыков), но они все же оставались травоядными. Полагаю, они могли перемалывать пищу своими ороговевшими деснами и, как уже говорилось выше, хотя должны быть в этом менее приспособлены, чем современные млекопитающие, все
