Ознакомительная версия.
Красноречие наших пунктуалистских толкователей библейской истории таково, что очень скоро они становятся сенсацией в СМИ. Их портреты украшают обложки самых знаменитых новостных изданий. Никакой документальный фильм о библейской истории не выглядит законченным без интервью с хотя бы одним из ведущих пунктуалистов. Даже те люди, которые не помнят из школьного курса религии ровным счетом ничего, твердо знают одно: в темные времена, царившие до появления пунктуалистов, все поголовно заблуждались. Заметьте, эта слава пунктуалистов никоим образом не связана с тем фактом, что, возможно, они правы. Она возникла исключительно благодаря голословному утверждению, что все предыдущие специалисты были градуалистами и ошибались. К пунктуалистам прислушиваются не потому, что они правы, а потому, что они подают себя как революционеров.
Разумеется, мой рассказ про историков-пунктуалистов — выдумка. Это была метафора, описывающая аналогичную сомнительную полемику среди тех, кто занимается изучением эволюции. Отчасти эта метафора несправедлива, но она содержит в себе достаточно истины, чтобы оправдать свое местонахождение в начале данной главы. В эволюционной биологии существует широко разрекламированное течение, представители которого называют себя пунктуалистами, и они действительно выдумали слово “градуалисты”, чтобы так называть наиболее влиятельных из своих предшественников. Они пользуются небывалой известностью среди тех, кто не знает об эволюции практически ничего, и связано это с тем, что их точку зрения представляют (не столько они сами, сколько пересказывающие их слова репортеры) как радикально отличающуюся от взглядов предыдущих эволюционистов — в первую очередь Чарльза Дарвина. В этом смысле моя библейская аналогия правомерна.
Неправомерна же она вот в каком смысле. В истории с толкователями Библии было очевидно, что градуализм — это несуществующее пугало, выдуманное пунктуалистами. А если говорить о градуализме в эволюции, то тот факт, что он — вымышленное пугало, не столь очевиден и нуждается в доказательстве. Высказывания Дарвина и многих других эволюционистов можно трактовать как градуалистские, но тут важно вовремя понять, что слово “градуализм” может употребляться по-разному и в разных значениях. И я действительно намереваюсь привести здесь такое значение этого слова, при котором градуалистом окажется чуть ли не каждый. В отличие от метафоры об израильтянах в случае с эволюционной теорией есть место для истинной полемики, но полемика эта касается таких незначительных деталей, которые и близко не оправдывают всей шумихи, поднятой в СМИ.
Первые сторонники пунктуалистской концепции в эволюции появились среди палеонтологов. Палеонтология — это наука об ископаемых останках. Эта отрасль биологии очень важна, поскольку все предковые формы организмов давным-давно вымерли и ископаемые являются для нас единственным прямым подтверждением существования животных и растений в далеком прошлом. Если мы хотим знать, как выглядели наши эволюционные предшественники, полагаться приходится почти исключительно на ископаемые останки. Как только люди поняли, чем ископаемые являются на самом деле (ранее считалось, будто это создания дьявола или же кости несчастных грешников, погибших при Потопе), стало ясно и то, что любая эволюционная теория должна искать себе подтверждения в геологической летописи. Однако насчет того, как именно эти подтверждения должны выглядеть, имелись некоторые разногласия, и доводы пунктуалистов отчасти основаны именно на этом.
Нам повезло, что у нас вообще есть ископаемые. Это редкостная удача, что, перед тем как разложиться, кости, раковины и другие твердые части организмов могут изредка оставлять отпечаток, впоследствии служащий литейной формой, которая придает твердеющей горной породе облик монумента, увековечивающего память о животном. Мы не знаем, какова доля животных, окаменевших после своей смерти (лично я почел бы за большую честь стать окаменелостью), но, несомненно, доля эта крайне мала. Однако, как бы ничтожна она ни была, есть вещи, которых любой палеонтолог вправе ожидать от палеонтологической летописи с полной уверенностью. Например, если мы обнаружим человеческие останки, которые окаменели прежде, чем должны были возникнуть первые млекопитающие, то будем чрезвычайно удивлены! Если один-единственный череп млекопитающего будет найден в горной породе возрастом 500 млн лет, вся современная теория эволюции потерпит полный крах. Кстати говоря, одного этого достаточно, чтобы опровергнуть распространяемый креационистами и сочувствующими им журналистами ложный слух, будто вся эволюционная теория представляет собой “нефальсифицируемую” тавтологию. Забавно, однако, что при этом креационистов приводят в восторг фальшивые человеческие следы, вырезанные в годы Великой депрессии в техасской скале — ровеснице динозавров, чтобы заманивать туристов.
Как бы то ни было, если взять подлинные ископаемые останки и расположить их в ряд по возрасту, то в соответствии с теорией эволюции мы вправе ожидать, что последовательность получится упорядоченной, а отнюдь не сумбурной. И, чтобы не уходить далеко от темы, добавлю, что приверженцы различных версий эволюционной теории, например “градуалисты” и “пунктуалисты”, будут представлять себе эту последовательность несколько по-разному. Проверить, кто тут прав, можно, только если мы владеем каким-либо способом датировать ископаемые или хотя бы просто установить ту очередность, в которой они откладывались. Проблема датировки ископаемых и способы ее решения требуют краткого отступления — первого из нескольких отступлений этой главы, за которые я прошу у читателя прощения. Они совершенно необходимы для разъяснения моей основной мысли.
Распределять ископаемые останки в той очередности, в которой они откладывались, люди умеют уже давно. Ключевое слово здесь — “откладывались”. Очевидно, что новые ископаемые откладывались поверх старых, а не под ними и, следовательно, залегают выше в осадочных пластах. Порой вулканическая активность может перевернуть скальную породу вверх тормашками, и тогда, разумеется, порядок нахождения ископаемых останков, если копать вглубь, изменится с точностью до наоборот; но это достаточно редкое явление, которое сразу же бросается в глаза. И хотя мы вряд ли обнаружим полную палеонтологическую летопись, копая горную породу в одном и том же месте, неплохую картину можно составить по кускам из частично перекрывающихся по возрасту пластов, раскопанных в разных местностях (о “раскапывании” я говорю для наглядности; на самом деле палеонтологи редко когда в буквальном смысле слова роют сквозь напластования — обычно они обнаруживают ископаемые останки в открытых эрозией слоях на разной высоте в скалах). Значительно раньше, чем научиться определять реальный возраст ископаемых, исчисляемый миллионами лет, палеонтологи разработали надежную схему последовательности геологических эпох и доподлинно знали, какая эпоха была раньше, а какая позже. Некоторые ракушки являются настолько надежными показателями возраста горных пород, что вовсю используются геологами в качестве индикаторов при разведке нефти. Тем не менее сами по себе они могут рассказать только об относительном, но никак не об абсолютном возрасте пласта.
Теперь благодаря недавним достижениям физики мы располагаем и такими методами, которые позволяют определить абсолютный (то есть в миллионах лет) возраст как горных пород, так и заключенных в них ископаемых. Эти методы основываются на том, что некоторые радиоактивные элементы распадаются с неизменной скоростью, и эта скорость в точности нам известна. Это как если бы на наше счастье в каждую скалу был вмурован секундомер. Такие секундомеры начинают отсчет времени в момент формирования данной горной породы. Все, что нужно палеонтологам, — это только выкопать их и посмотреть время на циферблате. Различные “геологические секундомеры”, в основе устройства которых лежит радиоактивный распад, бегут с разной скоростью. Так, стрелка радиоуглеродного секундомера вертится столь бешено, что через какие-нибудь несколько тысяч лет его пружина совершенно ослабевает, и полагаться на его показания становится более невозможно. Этот секундомер полезен при датировке органического материала на той временнóй шкале, с которой имеют дело археология и история, — сотни, самое большее тысячи лет, — но для эволюционной шкалы времен, где счет идет на миллионы лет, он совершенно непригоден.
Для эволюционной временнóй шкалы подходят другие типы часов — например, калий-аргоновые часы. Они идут настолько медленно, что археологам и историкам от них нет никакого прока. Нельзя с помощью обычной часовой стрелки засечь время, за которое спортсмен пробежит стометровку. А вот для такого грандиозного марафона, каким является эволюция, калий-аргоновые часы — это именно то, что нужно. Есть и другие разновидности радиоактивных часов: рубидий-стронциевые, уран-свинцовые, — и у каждой из них “завода” хватает на свой, только для нее характерный срок. Итак, из этого моего отступления следует, что, имея перед собой некое ископаемое, палеонтолог обычно знает, в какой точке абсолютной шкалы времен с масштабом в миллионы лет жило данное животное. Напоминаю, что мы вообще ввязались в этот разговор о датировке и хронологии только потому, что нас интересует то, чего должны ожидать от геологической летописи приверженцы различных вариантов эволюционной теории — пунктуалисты, градуалисты и т. д. Пришло наконец время обсудить и сами эти ожидания.
Ознакомительная версия.
