Ознакомительная версия.
Поверхностная аналогия незамысловата. Любой эволюционный процесс, в котором результат одного шага служит фундаментом для следующего, потенциально ведет к прогрессу, иногда стремительному. Мы уже сталкивались с этим в предыдущей главе, когда говорили о “гонке вооружений”. Всякое эволюционное усовершенствование, достигаемое хищниками, изменяет давление отбора, действующее на жертв, стимулируя их к повышению эффективности в деле избегания хищников. Это, в свою очередь, усиливает отбор среди хищников, тоже заставляя их совершенствоваться, и получается непрерывно восходящая спираль. Как мы уже видели, вполне возможно, что в результате ни хищникам, ни жертвам не удастся насладиться возрастающим успехом, поскольку их враги тоже будут становиться совершеннее. Но тем не менее как жертвы, так и хищники будут становиться все лучше и лучше оснащенными. Итак, это была поверхностная аналогия с половым отбором. Более серьезная аналогия должна учитывать самую суть теории Фишера — Лэнда: ситуацию, напоминающую эффект зеленой бороды и взрывоопасную по своей природе, когда гены, определяющие выбор самки, непроизвольно стремятся выбрать копии самих себя. Существуют ли еще какие-то подобные явления помимо полового отбора как такового — неизвестно.
Я подозреваю, что нечто аналогичное взрывообразной эволюции по типу полового отбора стоит поискать в истории человеческой культуры. Здесь тоже имеют значение прихоти и возможны такие явления, как “мода” и эффект “большинство всегда побеждает”. Еще раз обращаю ваше внимание на предупреждение, с которого я начал эту главу. Если быть занудами и пуристами в вопросах словоупотребления, то “эволюция” культуры — это никакая не эволюция, но эти два процесса имеют между собой достаточно много общего для того, чтобы мы могли позволить себе некоторые сопоставления. Главное — не забывать о различиях. Давайте разберемся с этими тонкостями, прежде чем перейти к интересующей нас теме взрывных спиралей.
Многими неоднократно отмечалось (а на самом деле любой дурак может заметить), что история человечества во многих отношениях напоминает биологическую эволюцию. Если вы будете рассматривать какую-либо сторону человеческой жизни — состояние науки, исполняемую музыку, манеру одеваться, средства передвижения и т. п. — через одинаковые промежутки времени, равные, скажем, веку или десятилетию, вы заметите тенденции. О наличии тенденции можно говорить тогда, когда, взглянув на три последовательные хронологические точки A, B и C, мы видим, что значение измеряемого признака в точке B лежит между соответствующими значениями для точек A и C. Несмотря на наличие исключений, каждый согласится с тем, что многие аспекты нашей цивилизации имеют такого рода направленность. Правда, иногда тенденции меняются на противоположные (взять хотя бы длину юбок), но то же самое справедливо и для генетической эволюции.
Во многих случаях, особенно когда речь идет не о капризах моды, а о практичных технологиях, можно без излишних споров на тему субъективности восприятия считать тенденции улучшениями. Например, нет никаких сомнений в том, что средства передвижения в течение последних 200 лет плавно и неуклонно совершенствовались: экипажи, запряженные лошадьми, затем машины, приводимые в движение паром, и, наконец, сегодняшние сверхзвуковые реактивные самолеты. В слово “улучшение” я не вкладываю никакой оценки. Я не имею в виду, что в результате этих преобразований качество жизни непременно улучшилось, — лично я нередко в этом сомневаюсь. Не спорю я и с той распространенной точкой зрения, что стандарты мастерства снизились после того, как на смену искусным ремесленникам пришло серийное производство. Но если смотреть на транспорт исключительно как на транспорт, то есть как на средство для перемещения из одной точки мира в другую, то, бесспорно, исторические тенденции направлены в сторону некоторого улучшения, даже если это улучшение связано всего лишь с увеличением скорости. Точно так же на шкале десятилетий, а то и лет можно видеть непрерывное повышение качества звуковоспроизводящей аппаратуры. Это неоспоримо, пусть даже вы, как и я, иногда считаете, что этот мир был бы более приятным местом для жизни, если бы усилитель никогда не был изобретен. Это не вопрос вкуса, это объективный, поддающийся строгой оценке факт: сегодня точность воспроизведения звука выше, чем в 1950 г., а в 1950 г. она была выше, чем в 1920 г. Также несомненно и то, что современные модели телевизоров воспроизводят изображение лучше, чем это делали ранние образцы, хотя, конечно же, это не означает более высокого качества транслируемых передач. Качество военной техники, предназначенной для уничтожения людей, возрастает стремительно: теперь она может убить больше человек за более короткое время. То, что не во всех смыслах это является улучшением, очевидно и в разъяснениях не нуждается.
Нет, несомненно, с сугубо технической точки зрения вещи действительно становятся лучше. Но очевидной истиной это является только в отношении приборов вроде самолетов или компьютеров. У человеческой жизни немало и таких аспектов, развитие которых отличается четкими тенденциями, но тенденции эти сложно назвать улучшениями. Языки, безусловно, эволюционируют: они развиваются по определенным направлениям, они происходят от общих предков и, разойдясь, становятся с течением веков все более непохожими друг на друга. Многочисленные острова Тихого океана дают прекрасную возможность для изучения эволюции языка. Жители различных островов говорят на языках, обладающих несомненным сходством, и разницу между этими языками можно точно измерить по количеству несовпадающих слов. Это чрезвычайно похоже на молекулярно-таксономические измерения, речь о которых пойдет в главе 10. Если на одной координатной оси отложить различия между языками, измеренные в количестве несовпадающих слов, а на другой — расстояния между островами, измеренные в милях, то можно будет построить кривую, строгая форма которой расскажет нам об уровне миграции между островами. Слова перепрыгивали с острова на остров, путешествуя в каноэ, и продолжительность их путешествия была пропорциональна удаленности островов друг от друга. В пределах каждого острова слова меняются с постоянной скоростью, что напоминает постоянный уровень случайных генетических мутаций. Если остров абсолютно изолирован, то с течением времени язык его обитателей будет эволюционировать и, следовательно, накапливать отличия от языков, на которых говорят жители других островов. Острова, расположенные поблизости друг от друга, будут, очевидно, интенсивнее обмениваться словами при помощи каноэ, чем далекие друг от друга острова. Кроме того, у языков, используемых на соседних островах, будет более недавний общий предок. Эти явления, объясняющие существующее распределение сходств и различий между языками, бытующими на различных островах, позволяют провести очень близкую аналогию с галапагосскими вьюрками, некогда вдохновившими Чарльза Дарвина на создание его теории.
Стало быть, языки эволюционируют. Но, хотя современный английский язык и произошел от чосеровского английского, думаю, мало кому придет охота доказывать, будто современный английский язык является улучшенным вариантом чосеровского. Обычно мы не оперируем такими понятиями, как “улучшение” или “качество”, когда речь идет о языке. А если уж прибегаем к ним, то скорее склонны относиться к переменам как к порче, вырождению. Старые способы словоупотребления кажутся нам грамотными, а новые — ошибочными. Тем не менее мы можем увидеть в языке прогрессирующие тенденции и не прибегая к оценочным суждениям. Можем даже встретить последствия положительных обратных связей на примерах расширения (или, если относиться по-другому, искажения) значений слов. Скажем, раньше слово “звезда” обозначало киноартиста, пользующегося исключительной известностью. Затем оно выродилось, и его стали использовать по отношению к любому обыкновенному актеру, играющему в фильме одну из главных ролей. Тогда, чтобы вернуть свое исходное значение — “особо выдающаяся знаменитость”, — слову пришлось видоизмениться до “суперзвезды”. Позже в рекламе киностудий суперзвездами стали называть таких актеров, которых многие и знать не знали, что привело к новому витку эскалации и возникновению “мега-звезд”. Сегодня на афишах можно встретить немало “мегазвезд”, о которых я, по крайней мере раньше, никогда не слышал. Не доведется ли нам в скором времени услышать о “гиперзвездах”? Подобная положительная обратная связь обесценила и значение слова “шеф-повар”. Слово это, разумеется, происходит от французского chef de cuisine, что означает глава или начальник кухни. Это значение дается и в Оксфордском словаре. Следовательно, по определению на одну кухню не может приходиться более одного шеф-повара. Однако рядовые повара (мужского пола), не исключая и младших помощников, переворачивающих гамбургеры, стали — возможно, из тщеславия — тоже называть себя “шефами”. В результате теперь нередко можно услышать тавтологическое словосочетание “главный шеф”!
Ознакомительная версия.
