Фильм Робина Вильямса "Доброе утро, Вьетнам" очень точно отобразил вьетнамский опыт. В основном фильм напомнил мне жизнь высшего состава талантливых офицеров и мыслителей, В штабе и на фронте Робин Вильямс изобразил офицеров, которые считали себя всюду неотразимыми и злоупотребляли данной им властью. Оказавшись же в экстремальной военной обстановке имели слишком бледный вид.
Но даже нет необходимости оглядываться на военных, часто злоупотребляющих властью, когда мощные организации в государстве заполнены подобного рода служащими. Они находятся в постоянном поиске громких титулов, таких как вице-президент или босс. Или они беспрестанно хвастают своими степенями, чтобы как-то поддержать в себе чувство самоуважения. Они всегда рады чужому поражению, тогда лишь они чувствуют себя уверенно. Но такой жизненный рецепт не слишком хорош, поскольку всегда находится кто-то, стоящий выше. Эту группу часто именуют "безостановочными средними менеджерами", и она бывает незаменима в выполнении вышестоящих инструкций. Они не слишком сообразительны, но являются хорошими исполнителями. Они в любую минуту готовы выпрыгнуть из седла, если что-то пойдет не так.
Мы едва ли отыщем среди обличенных властью тех, кто добился ее только лишь благодаря титулам и рангам. Разве секрет, что зачастую они достаточно деструктивны в особенности, если речь идет об индивидуально творчестве. В бизнесе, военном искусстве, религии и образовании эти чиновники стараются искоренить творчество, где бы они его не находили.
Спросите большинство учителей, какими были эти люди в школе. Кроме того, большинство учителей хотят перемен, но как только обращаются в вышестоящие инстанции со своими реконструктивными предложениями, двери перед ними мгновенно захлопываются. Наш мир нуждается в творчестве более, чем когда-либо, если мы хотели, решения современных проблем. Но это творчество никогда не появится на современной глади общества и не расцветет в нашей системе образования, в ее застойных водах, тщательно оберегаемых людьми, чьей единственной заботой является достижение власти, а отнюдь не бескорыстный вклад во всеобщее благоденствие. Наша образовательная система не изменится до тех пор, пока мы позволяем доминировать, чьим приоритетом является власть.
Естественно, это истинно не только для образования, но и для всей бюрократической системы в целом, от которой зависима наша цивилизация.
Те, кто хотят сохранить существующую образовательную систему руководствуются в основном не необходимостью изменения нашего мира к лучшему, а явной потребностью превосходствовать над другими людьми. Они голосуют за статус кво не потому, что убеждены в его полезности и эффективности, а потому что у них нет другого способа удовлетворять собственные амбиции. Между тем, как существующая система поддерживает сама себя, ее скрытая сущность вынуждает каждого держаться особняком, лишая таким образом людей возможности познать радость творчества в кооперации и любви.
Несколько лет назад, когда исчезли ограничения на въезд в Китай, я ухватился за возможность посетить его. Было интересно поговорить с полненькими розовокожими китайцами на восточной стороне (Тайвань) и со смурыми китайцами на коммунистической стороне. Они похожи были на две совершенно разные расы. Однако все различие заключалось в правительствах. Что я запомнил лучше всего, это как смуглые китайцы, некоторые из которых жили в глиняных хижинах, злились на своих богатых соотечественников за то, что они не делились своими богатствами. В то же время на восточной стороне богатые тайваньские китайцы жаловались, что их коммунистические соотечественники не имели понятия о том, как тяжело на Тайване приходится трудиться, чтобы достичь такого высокого уровня жизни.
Каждая сторона затаила обиду, и между ними пролегла граница, существующая только в их умах, но также прочно их разделяющая, как любая материальная.
Но так ли уж мы в США далеки от этой схемы? Тревожная правда заключается в том, что не так. Мы обучились с необъявленной экономической войной независимо от расы, цвета кожи, пола и происхождения. Те, кто наверху, хотят верить, что все хорошо, что все так, как и должно быть. Они даже занимаются благотворительностью, и это поддерживает их сердца. Они удерживаются в некоей изоляции своего круга, не желая ничего знать о страданиях за его границей.
Было бы, с другой стороны, неверным слепо обвинять их во всех бедах, в то время, как каждый из нас в свою очередь также держится особняком. Мы все проходим через эту систему убеждений, не всегда осознавая истинную подоплеку своих поступков. Когда в нежном пятилетнем возрасте нас научили неизбежности существования победителей и проигравших, нам неоткуда было взять критический взгляд на то, к чему это приведет в последствии. Победители и проигравшие существуют потому, что нас научили так думать, и обучение это началось достаточно рано, так что встав взрослыми нам не приходит в голову начать это опровергать.
Если мы мыслящие люди и хотим наслаждаться своим величайшим потенциалом, нам пора менять отживший образ мышления. Если мы хотим научиться действовать сообща, мы должны прекратить оценочную деятельность и рассматривать других людей просто, как людей. Но такая эволюция не получит права на существование пока мы будем продолжать отворачиваться от тех "маленьких" жестокостей, которые ежедневно совершаются в школах. Год за годом наши дети проходят сквозь систему, которая сортирует, классифицирует и оценивает их. "Тупые" идентифицируются достаточно рано. Затем "одаренные" обучаются причислять себя к другому разряду, нежели их менее удачливые товарищи, чьи интересы и цели полностью игнорируются. Они могут быть помещены в специальные классы и даже им может быть оказана некоторая специальная помощь, но подтекст таких мероприятий всегда один: система ценит их намного меньше нежели тех, кто на вершине успеха.
Через некоторое время дети принимают эти правила игры и даже поддерживают их. Как результат, мы выращиваем людей бессердечных людей, большинство из которых нуждается в более тесном эмоциональном контакте с окружающими, как собственно и остальные из нас. Такого рода соревнования воспитывают одиночество и чувство изолированности не только у тех, кого поощряет система, но и у каждого из нас. Часто ли идем по жизни, не зная радости истинной дружбы и поддержки со стороны других. Думая о прошедших днях, вы, испытывая боль, прощаясь с кем-то, о ком вы искренне заботились. Большинство из нас давно научилось подавлять в себе подобные качества. Без такого подавления способность отворачиваться от друга никогда бы не смогла реализоваться в школе. Пока мы взираем на то, как это происходит, мы недалеки от преступления против гуманизма гитлеровской Германии. Может мы не ощущаем физической границы между собой и другими людьми, но без сомнения чувствуем заброшенность в наших сердцах.
