В эту разношерстную толпу могут входить люди, рискующие открывать круглосуточные клубы, бары и магазины в застойных районах; черный мужчина и белая женщина, решившие пожениться и обосноваться в ультраконсервативном районе; пары, выбирающие для своих домов в пригороде или центре города дизайн, противоречащий стилю ретро, который иногда предпочитают близорукие местные власти; и те, кто рассматривает свой город или район как сложный живой и дышащий организм, где важны люди, а не фирмы, где при планировании дорог учитываются не только автомобили, но и пешеходы с велосипедистами.
Думайте о творческом капитале, а не только о социальном
По сути, «креативный класс» Флориды состоит в основном из того типа людей, которые рассматривают города, места и продукты не так, как остальные. Людей, которые видят, что район или город успешен не потому, что он стабилен (то есть в состоянии застоя), и не потому, что его обитатели — однородная масса белых семей, представителей среднего класса, которые прочно там обосновались. К творчеству располагают те места, где поощряются новые ощущения, активные действия, выходы «в свет», участие в происходящем, создание чего-то нового и вызывающего и установление связей. При этом создается не только социальный, но и творческий капитал. Становится понятно, почему с 1950-х годов так сократилось членство в клубах — в том типе стратегических социальных сетей, который традиционно сплачивал сообщества в «золотой век» нуклеарной семьи.
Признавая это, Флорида справедливо спрашивает: «И что?» Он уверен, что эти явления переживают упадок, потому что они больше не соответствуют нашему сегодняшнему образу жизни, который требует дольше работать (47,7 часа в неделю), преодолевать все большее расстояние до работы (3,4 часа в день, чтобы добраться на работу и обратно), но также позволяет работать по собственному графику (1 из 14 человек работает на дому) и устанавливать менее строгие требования к своим отношениям. Кроме того, повысилась мобильность: мы чаще переезжаем из одного района или города в другой не только из-за работы, но и по причинам, связанным с культурой, социальными соображениями или желанием испытать что-то новое.
Культура ощущений и рост социальной мобильности
Что бы ни заявляли журналисты, мы стали терпимее к людям и явлениям, которые отличаются от того, к чему мы привыкли, больше приветствуем этническое, социальное и сексуальное разнообразие и сильнее стремимся испытать новые ощущения, испробовать новые блюда и места для отдыха.
Как это отличается от закрытого, социально ограниченного и ограничивающего мира, в котором жили наши родители, бабушки и дедушки! Более чем 50 % из них жили и умерли в пределах 8 км от места своего рождения. Скорее всего, у них было много знакомых по типу сильных связей, но мало — со слабыми связями, и поэтому их круг общения был закрыт для нового и изолирован от широких культурных изменений.
И если подумать, какие институты они лелеяли — гольф-клуб, Женский институт, Британский легион, клубы рабочих, боулинг-клуб, теннисный и крикетный клубы, бережно хранимые в нафталине, — многое из этого нужно оставить в прошлом.
Как указывает Флорида в своем «богемном индексе», именно те города, которые больше всего поощряют такое ностальгическое представление об атрибутах полноценного района или города, проиграли творческим центрам, или центрам творческих сетей, — например Сиэтлу, Остину, Дублину, Марселю и Берлину (где расположен Рейхстаг архитектора Нормана Фостера и здания других архитекторов мирового класса, сделавшие город центром креативного класса среди немцев и представителей других национальностей). Недавно в Манчестере, Солфорде, Уолсолле и Гейтсхеде были сделаны некоторые шаги для поощрения творческих центров — знакомство с работами и взглядами архитекторов, художников и дизайнеров, которые не только бросают вызов норме, но и дают толчок развитию сетей со слабыми связями, которые приведут к более значительным изменениям в этом направлении.
Но есть утописты, подобные принцу Чарльзу; их заветная мечта — поселения в стиле Паундбери с типичным для них населением. Если уж этих утопистов можно убедить лишь финансовыми аргументами, то вот еще одно открытие Флориды: годовая прибыль в изученных им «творческих» городах оказалась в среднем на 30 % выше, чем в застойных. Следовательно, именно в таких местах нужно располагать наши сети и таких людей нужно в них включать — чтобы управлять ими, направлять их и правильно истолковывать поступающие от них данные.
17. Организмы с отклонениями — и становление маркетинга «на краю»
Отклоняющиеся — это те, кто избегает следовать норме, действует вопреки ей и по-своему пытается разрушить ее и создать заново
Авторы статьи в журнале Fast Company Райан Мэтьюз и Уоттс Уэккер утверждают: «Отклонения от нормы — источник всего новаторства. Это неиссякаемый источник новых идей, новых продуктов, новых личностей и, в конечном счете, новых рынков… Отклонение от нормы в его самом строгом смысле — это когда любой из нас делает измеряемый шаг в сторону от умеренной середины. Сделайте еще один шаг и увидите, что попали из комфортной области общепринятого в динамичный мир инициатора трендов. Еще один шажок — и окажетесь в утонченной атмосфере сверхмодного авангарда. Осмельтесь еще на один неуверенный шаг — и попадете в мир культов и фанатизма, местами соблазнительный, но более пугающий. А самый последний шаг перенесет в центр социальной тьмы: мир неприкрытых и в основном устрашающих, беззастенчивых отклонений в чистом виде…»
Замените «отклонение» словами «творчество» или «сеть» — и станет ясно, что мы говорим о том же самом. В хорошей сети должны быть люди с нужными отклонениями от нормы или творческие типы, а нужные отклонения делают людей хорошими участниками сети! Можно выразиться точнее: по сути (но не по названию), сети — это отклоняющиеся организмы, особенно если согласиться с понятием, что отклоняющиеся — это те, кто избегает следовать норме, действует вопреки ей и по-своему пытается разрушить ее и создать заново.
Суть отклонений — в различиях
Диапазон отклонений от нормы весьма широк: от Паладжии, садо-мазо-госпожи в Нью-Йорке, женщины с оливковой кожей и соблазнительными формами, которая организовала оргии «секса в ответ на террор» после 11 сентября 2001 года, до Лизетт Батлер, 43-летней английской медсестры, которая, как 20 % других женщин 1960 года рождения, решила не заводить детей и быть при этом счастливой, бросая вызов норме.
Заметив резкий рост количества пар, искавших «секс без последствий» в чатах и по объявлениям, Паладжия стала первой в растущей армии работников секс-индустрии, владельцев клубов, организаторов вечеринок и предсказателей трендов в стиле жизни, кто позволил «сексу в ответ на террор» получить огласку и при этом ликвидировать многие юридические или связанные с самоцензурой ограничения, которые бары и клубы свингеров ввели во времена пребывания консерватора Джулиани на посту мэра Нью-Йорка.
А потом «секс в ответ на террор» уступил место «гетерогедонизму» — тренду повышения количества беспорядочных половых связей, свободных отношений и мероприятий со сменой партнеров, которые раньше ассоциировались с гибким стилем жизни гомосексуального сообщества Нью-Йорка.
Лизетт Батлер, с другой стороны, входит в растущее, не испытывающее чувства вины поколение паргетеросексуальных и однополых, которые считают, что отношения и «серийный карьеризм» важнее наличия детей. Они не «бездетные», а «чайлд-фри». Их примеру следует 42 % женщин во всем мире; сегодня считается, что они отклоняются от нормы. А завтра они войдут в число самых подвижных и склонных к самоопределению групп потребителей, с которыми нам придется иметь дело.
Но Батлер и Паладжиа — лишь два примера растущего числа отклоняющихся типов, которые должны быть в вашей сети, если хотите, чтобы ее своеобразная работа приносила прибыль. Если посмотреть на базу населения в целом, то в сеть нужно включать людей не только с такими отклонениями от нормы стиля жизни, как у Лизетт. Например, растет количество женщин старше 50 лет, которые входили в рассмотренную нами группу «бывшая радужная молодежь» и сейчас не хотят становиться бабушками или нянчить внуков, несмотря на все давление со стороны своих дочерей и общества в целом. Вместо этого они предпочитают сосредоточиться на карьере и воспользоваться все новыми возможностями проведения досуга.
Наблюдается рост «мостового карьеризма»: мужчины и женщины в возрасте под 60 или за 60 лет начинают вторую или даже третью карьеру, перебрасывая между ними «мостики». Они «сжигают» свои активы — дома, пенсии, сбережения и инвестиционные портфели, чтобы «жить долго и умереть без гроша», а не оставлять заработанные упорным трудом деньги грызущимся детям и прочим расчетливым родственникам. Это «поколение Джаггера»: они умеют жить с размахом до конца, а не уходить на покой.
