Несколькими днями позже Уайер, сидя в боксах, наблюдал, как Ford GT40 накручивает круги по извилистой трассе «Гудвуд», расположенной недалеко от южного побережья Англии. За рулем сидел Макларен. Уайер дал ему указание держать среднюю скорость не выше 235 км/ч. До отъезда во Францию они могли себе позволить лишь пару коротких тестовых заездов. Рядом с Уайером, облокотившись о стенку бокса, со скрещенными на груди руками стоял Фил Хилл, одетый в кожаную куртку. Кроме ассистентки с секундомером, вокруг не было ни души. Даже на трибунах.
Той весной Хилл отчаянно пытался найти свое место под солнцем. Сезон 1963 г. он провел в только что созданной итальянской гоночной команде ATS, которая в конечном счете оказалась несостоятельной, впрочем, как и сам Хилл. Финишировать он сумел лишь однажды, на Гран-при Италии. Спортивные обозреватели говорили, что американский чемпион потерял былую уверенность. Некоторые даже утверждали, что его нервы окончательно сдали. Более жесткой критики для человека, попавшего в положение Хилла, просто и быть не могло.
Бывший чемпион подошел к «Ле-Ману» 1964 г. без автомобиля. Но Уайер подписал с ним контракт, и теперь он стал ведущим пилотом американской команды наравне с Маклареном. Наблюдая, как тот проносится мимо боксов, Хилл размышлял о непостоянстве фортуны. Всего два с половиной года назад пресса величала Фила Хилла «Микки Мэнтлом на Ferrari», а сейчас он стал для нее «Гамлетом в защитных очках и перчатках».
Вскоре этому Гамлету предстояло вступить в схватку со своим бывшим боссом Энцо Феррари. И пусть не торопятся списывать Хилла в утиль. Самому опытному пилоту гонок на выносливость было что доказывать.
Глава 10
Потеря невинности: апрель – июнь 1964 г.
В долгосрочной перспективе абсолютным фаворитом остается смерть.
Эдвард Сакс
Пасмурным утром 18 апреля 1964 г. бригада механиков вытолкнула из-под трибун на пит-лейн грязной трассы «Ле-Мана» два Ford GT40. Рой Ланн и Джон Уайер, не обращая внимания на испачканную обувь, находились рядом. По словам Ланна, два GT40 успели «суммарно проработать всего четыре часа, причем без предварительных испытаний на высоких скоростях». На прямой Мульсан они должны были разогнаться до 320 км/ч – скорости, которой здесь еще не видывали. Однако как именно машины поведут себя в реальности, не знал никто.
Тестовый уик-энд был непременным атрибутом «Ле-Мана». Сама гонка проходила по дорогам общего пользования, которые с наступлением июня перекрывали и превращали в закрытый трек. Но перед этим каждый апрель оргкомитет, учреждаемый Западным автомобильным клубом, дополнительно блокировал доступ к будущей трассе, чтобы команды могли провести тренировочные заезды, не опасаясь перспективы столкнуться на скорости с проезжающими автомобилями и тракторами. Погода тем утром стояла самая обычная для этих мест в середине весны: низкие тяжелые тучи, казалось, отливали багрянцем, а изморось и туман делали асфальт скользким. Во время тестовых заездов журналистам и просто зевакам разрешалось свободно входить в боксы, и большая их часть столпилась вокруг таинственных спорткаров с надписью «Ford».
Вскоре машины, стуча дворниками и поднимая фонтаны воды, начали заезд. В эти выходные лучшие пилоты команды Ford выступали в «Эйнтри 200» в Англии. Связанные договорными обязательствами, Хилл и Макларен были вынуждены отработать там за команду Cooper. До окончания уик-энда они планировали прилететь в Ле-Ман и обкатать на трассе новые автомобили. Пока же это делали два других пилота, которых привез с собой Уайер: Рой Сальвадори и Жо Шлессер. Сальвадори был победителем «Ле-Мана» – в 1959 г. в паре с Шелби он вывел вперед команду Aston Martin под руководством Уайера. Шлессер ничем таким похвастать не мог. Совладелец дилерского автосалона Ford в Париже, он был более известен умением разбивать автомобили, чем побеждать на них. Французское подразделение Ford смогло настоять на включении в команду по крайней мере одного француза. Парижские менеджеры всеми возможными способами хотели урвать свой кусочек славы.
Сальвадори отправился на трассу первым. Он водрузил на голову мокрый шлем стального цвета, натянул кожаные перчатки и запустил двигатель. Из выхлопных труб, расположенных крест-накрест, раздалась низкая, с подвизгиваниями, сольная партия мотора. Сальвадори включил передачу, мгновение подержал ногу на сцеплении, и шины Dunlop схватились с мокрым асфальтом. Машина осторожно выехала на трассу и стала разгоняться. Ланн стоял на обочине пит-лейна и нервно похрустывал пальцами. Наблюдая, как удаляется автомобиль, он вытер нос рукавом.
Уайер и Ланн ждали в боксе, поглядывая на секундомеры, пока Ford проходил первые легендарные 13,461 км круга: под мостом Dunlop, через «эски» [24], по прямой Мульсан длиной около 5,6 км. Через несколько минут Сальвадори на небольшой скорости показался из-за ближайшего к трибунам поворота Мезон-Бланш. Достигнув пит-лейна, он свернул к боксам и резко затормозил. Когда Сальвадори вылез из спорткара, сразу стало ясно, что поездкой он недоволен.
– Джон, не могу в это поверить, – сказал он Уайеру. – Мне кажется, что на двухстах семидесяти у нас начинают буксовать задние колеса.
Ланн и Уайер стали совещаться. Это было странно, что на такой скорости задняя часть машины отрывалась от земли. Между ними вспыхнул спор: виновата аэродинамика или подвеска? Остановились на втором, и механики приступили к работе, отлаживая автомобиль. Сальвадори был откровенно напуган. Он наотрез отказался участвовать в этом эксперименте, и на этот день его освободили.
Поэтому следующим застегнул свой шлем Шлессер. Уайер наклонился к нему и дал какое-то напутствие. Скорее всего, он сказал что-то вроде: «Не рискуй. Машина нужна нам в целости и сохранности». Шлессер отъехал, набирая скорость под мостом Dunlop, и скрылся из вида. Команда Ford сидела в боксе и ждала. Прошло чуть более четырех минут, прежде чем автомобиль вырулил из-за поворота Мезон-Бланш и пронесся мимо пустых трибун. Шел он быстро, на четвертой передаче. Двигатель V8 крутил задние колеса как надо. Шлессер снова заехал под мост Dunlop и пропал из поля зрения. Прошла минута. Еще одна. Все взгляды были направлены в сторону поворота Мезон-Бланш. Еще минута. И еще.
Но машина так и не появилась.
Раздался звонок с сигнального поста, расположенного на дальнем участке трассы, в самом конце прямой Мульсан. Произошла авария, довольно тяжелая, но водитель выжил. Когда Шлессера привезли обратно в бокс, он был в шоковом состоянии. На лбу кровоточил небольшой порез. Оказалось, что машину всю дорогу заносило из стороны в сторону.
– Она просто не хочет идти по прямой, – сказал Шлессер с сильным французским акцентом.
Только что он потерял управление на скорости около 255 км/ч, и все, что ему сейчас было нужно, – это бренди и отдых.
Тестовые заезды в этот день для команды Ford были завершены. Пока другие спорткары, раскрашенные в национальные цвета, бодро нарезали круги по треку, Ланн и Уайер пешком пробирались по проселкам и мокрым полям, чтобы взглянуть, что осталось от их детища. Авария произошла на лесистом участке, на большом изгибе Ла-Гранд-Курб прямой
