Приведенная мысль принадлежит пехотинцу Второй мировой войны американцу Уильяму Манчестеру. По существу, он лишь развивает тему, которая была заявлена еще Наполеоном Бонапартом — великим мастером по части раздания всяких лент и наградных украшений как знаков отличия и воинской доблести солдат французской армии.
Возможность подмеченного им способа стимулирования людей тем более очевидна, что ежедневно встречается в нашем собственном опыте. У каждого есть дома заветная шкатулка или просто место в ящике письменного стола, где лежат значки нашей юности, вымпелы, эмблемы, трофеи спортивной удали.
В знаменитых «Макдональдсе», «Таппервэре», «ИБМ» и многих других фирмах, лидирующих в области эффективного бизнеса, потрясает многообразие ситуаций, которые считаются подходящими для раздачи работникам значков, брошек, жетонов и медалей. Они без конца ищут и без конца используют предлоги для выдачи наград.
293. Закон «частицы “не”»
Я не выйду за тебя замуж. Если ты согласен со мной, то проблемы нет. А не согласен, то тем более нам нет нужды быть вместе.
Есть одна древняя история, круто замешанная на хитроумной логике и софистической парадоксальности.
Якобы крокодил украл у женщины ребенка и в ответ на мольбы несчастной матери довольно глумливо пообещал ей отпустить дитя, если она “скажет правду”. На что женщина резонно возразила: “Но ты ведь не отдашь его!”
И тогда крокодил задумался. Если он отдаст чадо, то получится, что услышанная им фраза лжива, а ложь — по условию — не влечет выдачу ребенка. Но если он не захочет отдать малыша, то тогда — в силу логики уговора и слов матери — ему, крокодилу, придется возвратить младенца.
Трудная ситуация. Из глаз аллигатора потекли слезы.
Говорят, что с тех пор все крокодилы впадают в плачь, вспоминая ту давнюю несуразность.
Многосмысловая ассоциативнось «не» — бесконечная и безграничная. В ней, т. е. «не», сокрыты возможности всех поведенческих намерений.
0трицательная позиция всегда более предпочтительная. Ибо при негативном исходе дела она подтверждяется, а при положительном — просто забывяется.
С другой стороны, отрицание неуязвимо, так как не является ни объектом, ни предметом. И потому неухватимо в своей скользкости.
Датский философ Серен Кьеркегор (1813–1855) в своем романе “Дневник обольстителя” пишет:
Рис. Серен Кьеркегор
“В вопросе о разрыве с женихом всякая девушка великий казуист. В женских школах не читают лекций по этому предмету, и тем не менее все девушки как нельзя более сведущи, в каких именно случаях можно и должно нарушить данное жениху слово. Говоря правду, этому вопросу следовало бы постоянно фигурировать в виде темы на выпускных экзаменах, тем более что обыкновенные экзаменационные сочинения девиц до невозможности скучны и однообразны; тогда же, по крайней мере, не оказалось бы недостатка в разнообразии. Подобная тема дала бы широкий простор острому уму девушек, а отчего же, в самом деле, и не дать бедным девушкам случая показать свой ум с блестящей стороны? Разве каждой из них не представилось бы тогда случая хоть письменно доказать свою зрелость и права на звание невесты?
Однажды я участвовал в беседе, очень заинтересовавшей меня. Я зашел как-то в одно семейство, где бываю лишь изредка. Оказалось, что все старшие ушли, а две молоденькие дочери созвали к себе небольшой кружок подруг на утренний кофе. Всех девушек было восемь, от 16 до 20 лет. В их планы, вероятно, не входило принимать посторонних гостей, и они поручили горничной отказывать всем, под тем предлогом, что никого из старших нет дома. Я, однако, ухитрился пробраться к ним и ясно заметил, что мой приход застал их врасплох. Бог знает, о чем, в сущности, могут беседовать восемь молоденьких девушек в таком торжественном заседании? Замужние женщины тоже собираются иногда в кружок, но их беседа пасторальное богословие; решаются обыкновенно важные вопросы, вроде: можно ли допускать кухарку одну ходить на рынок, лучше ли брать провизию в кредит или на наличные, как узнать, есть ли у кухарки жених, и как затем избавиться от этой вечной возни с женихами, замедляющей стряпню, и т. д.
Как бы то ни было, мне все-таки дали местечко в этом прекрасном кружке. Дело было ранней весной, и солнце уже посылало на землю свои первые слабые лучи, как вестников, объявляющих о его скором прибытии. В комнате все было еще по-зимнему, но именно потому эти маленькие отдельные лучи и приобретали такое вещее значение. Кофе стоял на столе, распространяя свой приятный аромат, а молодые девушки сидели вокруг — такие веселые, радостные, шаловливые и цветущие здоровьем.
Страх и неловкость их скоро прошли; да и чего им было стесняться? Ведь превосходство сил было на их стороне.
Мне скоро удалось навести разговор на тему: в каком случае жениху с невестой следует разойтись? В то время как взор мой с наслаждением порхал с одного цветка на другой в этом прелестном цветнике, отдыхая то на одном, то на другом миловидном личике, а слух впивал музыку девичьих голосов, сознание мое тщательно проверяло все сказанное. Одного слова было иногда достаточно, чтобы я мог уже глубоко проникнуть в сердце девушки и прочесть его историю. А любопытно ведь проследить таким образом, как далеко зашла по пути любви каждая из них.
Я не переставал подливать масла в огонь, и различные остроты, шутки и эстетическая объективность — все это содействовало непринужденности и живости беседы, не выходившей в то же время из границ самого строгого приличия. В этой шутливой легкости общего разговора дремала, однако, возможность одним ловким оборотом поставить милых девушек в роковое затруднение. Возможность эта была вполне в моей власти, но девушки едва ли подозревали о ней. Легкая игра беседы все еще отстраняла опасность, как сказки Шехерезады ее смертный приговор. Я то доводил беседу до границ грусти, то давал простор шаловливой девической фантазии, то манил их на диалектический путь мысли… Какая же другая тема и может, впрочем, представить больше разнообразия, нежели та, о которой здесь идет речь. Я приводил новые и новые примеры — рассказал, между прочим, о девушке, которую насилие родителей заставило взять назад свое слово. Эта печальная история даже вызвала слезу у моих слушательниц. Рассказал и о человеке, который разошелся с невестой из-за того, что, во-первых, она была слишком высока ростом, а во-вторых, он забыл встать на колени, признаваясь ей в любви. На все возражения против неразумности и необосновательности таких причин он отвечал, что для него они достаточно разумны и основательны: основываясь на них, он достигает желаемого, и, кроме того, никто, в сущности, не может дать ему на них разумных и веских возражений.
Наконец, я предложил на обсуждение собрания трудный вопрос: права ли молодая девушка, отказавшая жениху, когда убедилась в том, что они не сходятся во мнениях? Когда отверженный хотел урезонить ее, оно ответила: “Одно из двух — или мы сходимся во мнении, что “не сходимся во мнениях”, и в таком случае ты сам понимаешь, что нам надо разойтись, или же мы не сходимся, раз ты утверждаешь противное, и в таком случае мы тоже должны разойтись, коль различаемся во взглядах”. Забавно было наблюдать, как молодые девушки ломали себе головки, чтобы уразуметь эту загадочную речь. Я заметил, однако, что две из них отлично поняли меня, потому что, как уже сказано, в подобных вопросах молодые девушки природные казуистки. Да, я думаю, что легче было бы переспорить самого черта, чем молодую девушку, если речь зайдет о том, в каких случаях жениху с невестой следует разойтись”.
294. Закон «”частотности” и “стереотипности”»
— Мы по-разному оцениваем людей, с которыми видимся часто, и людей, которых встречаем крайне редко.
— Человек, носящий очки, нам представляется более интеллигентным, трудолюбивым, надежным и в то же время в меньшей степени наделенным чувством юмора, чем он же, но без очков.
