Во время второй экспедиции в Южную Африку английский путешественник и миссионер Давид Ливингстон в 1859 г. был свидетелем того, как аборигены свои стрелы и заграждения для охоты смазывали экстрактом из растения, которое они называли «комба». Спутник Ливингстона известный ботаник Джон Кирк отнес это растение к семейству строфантов. Влияние яда на сердце было обнаружено членами экспедиции неожиданно, при случайном загрязнении зубной щетки этим стрельным ядом. Только много лет спустя служащим английской фактории в Нигерии удалось достать яд для исследования. Было выявлено в Strophanthus kombé, а затем и в других видах строфантов действующее начало — ядовитый гликозид, получивший название строфантина, в большой дозе останавливающий работу сердца в стадии систолы (сокращения). Как и другие сердечные гликозиды, строфантин является чрезвычайно ценным лекарственным средством при лечении сердечных заболеваний.
Ливингстон писал, что бушмены Африки, живущие в основном в пустыне Калахари, употребляют кроме растительных яды животного происхождения, как например внутренности ядовитой гусеницы, напоминающие по действию змеиный яд. Некоторые племена получают смеси растительных и животных ядов. Мощным ядом служит млечный сок растения из семейства молочайных, смешанный с ядом змей, черного паука или ядовитого жука. Стрельный яд пигмеев Центральной Африки, содержащий примесь красных муравьев, так силен, что одна стрела убивает слона. Известно, что многие яды бушменов хорошо сохраняются: немецкий токсиколог Луи Левин нашел, что яд, пролежавший в Берлинском музее 90 лет, не потерял за это время своей активности.
Стрельный яд некоторых племен Явы, Борнео и других островов Индонезии получали из дерева семейства тутовых: упас-дерева, или анчара (Antiaris toxicaria). Его активное начало, ядовитый гликозид, содержащийся в млечном соке, носит название антиарина. О действии этого яда даже научные сведения в прошлом веке носили сказочный характер. В старых ботанических словарях можно прочитать следующее:[72] «Дерево растет в пустынных местах на расстоянии не менее 10…12 миль от прочих деревьев. Осужденным на смерть преступникам обещали пощаду, если они подойдут к дереву и принесут его яд (млечный сок вытекает, когда снимают с дерева кору)… из двадцати преступников только двое вернулись живыми… Окрестность была покрыта костями их предшественников, и сила яда была так велика, что в водах не было рыб и кругом не было видно живых существ… Когда птицы залетали близко к дереву, его испарения достигали их, и они падали мертвыми на землю».
Бытующее представление об этом сказочном дереве описано Пушкиным в стихотворении «Анчар».
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом:
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;
Принес — и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.
А князь тем ядом напиталСвои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.
Рассказы о ядовитых свойствах анчара родились на Яве, где дерево росло в долинах, которые были необитаемы благодаря выделению из трещин земли ядовитых паров, что и вызывало гибель слишком близко подходящих животных. Смертоносные долины на острове образуются вокруг кратеров вулканов, выделяющих пары серы в таком количестве, что погибают даже крупные животные; реки и озера насыщены соединениями серы, и рыбы не могут там жить.
В настоящее время анчар культивируется в ботанических садах. Теперь ясно, что это дерево далеко не столь ядовито, как было описано раньше. Хотя, по-видимому, верно, что оно может вызвать неприятное ощущение у тех, кто взбирается на него, чтобы собрать цветы или ветки.
В мифах и сказаниях древних греков есть упоминание о применении отравленного оружия. Гомер описывает, как Одиссей посылает нарочного в Египет за ядом для своих стрел. Существует также рассказ о том, что Геркулес опускает свое оружие в яд священной лернейской гидры. Парис (похититель Елены и виновник Троянской войны), живя среди пастухов на горе Иде, был ранен отравленной стрелой. Покинутая им нимфа Энона отказалась его лечить, и Парис умер. Греческие слова «яд» и «лук» имеют общий корень. Возможно, это связано еще и с тем, что употребление загрязненной стрелы, сохраняющей на себе остатки разложения тканей, могло оказывать особо вредное действие.
Рассказы Гомера носят следы событий, имевших место в глубокой древности; по мере развития этических представлений взгляды греков на поведение воина претерпели коренные изменения — отравленная стрела стала применяться исключительно на охоте. Не только у греков, но и у более жестоких и грубых римлян использование отравленного оружия во время войны вызывало чувство отвращения. Древняя цивилизация римлян не признавала тайного убийства врага во время боя, враг должен был быть честно побежден, и тогда это было гордостью победителя, его триумфом. Писатели, философы и историки осуждали использование ядов в бою, говоря о том, что человеческое достоинство и добродетель требуют честного боя, а не скрытого убийства отравленной стрелой.
Отравление воды или даже лишение врага воды рассматривалось греками как поступок недостойный. Когда македонский царь Филипп II (отец Александра Великого) хотел прибегнуть к этому, ему было указано, что «нельзя нарушать закон богов и нужно уважать клятвы старых граждан» (имелись в виду законы Солона IV в. до н. э.).
То, что греки, а затем и римляне считали признаком трусости и вероломства, было обычной практикой у «варварских» народов. Кельты, германцы, скифы и многие другие племена, с которыми воевали римляне, делали свои стрелы очень опасными благодаря ядовитым веществам, которые они применяли. При этом употреблялись разные растения, содержащие ядовитые алкалоиды, в зависимости от природных условий и знания их свойства, а также яды змей.
На рубеже нашей эры Овидий, высланный Августом из Рима на самую далекую окраину римского мира — в город Тому (теперешняя Констанца в Румынии), близ Дуная на Черном море, пишет об окружающих его варварских племенах:
…Вкруг — сарматы, народ дикарей, и бессы, и геты, — Как унижают мой дар этих племен имена! И все они враги, и все вооружены отравленными стрелами. Враг, чье оружие — лук, чьи стрелы напитаны ядом, Злобный разведчик, вдоль стен гонит храпящих коней. Как, кровожадный, овцу, не успевшую скрыться в овчарню, Тащит волоком волк и через степи несет, Так любого, за кем не сомкнулись ворота ограды, Гонят враги-дикари, в поле застигнув его. В плен он, в неволю идет с ременной петлей на шее, Или на месте его яд убивает стрелы.
(Овидий «Скорбные элегии»)
Обычай использования ядовитых стрел для охоты на дикого зверя сохранился до средневековья. Так, например, известно, что в 1143 г. византийский император Иоанн II Комнен (в насмешку за уродливую внешность прозванный Красивым) был случайно ранен на охоте отравленной стрелой и погиб.
Пигмеи-мбути в Центральной Африке до сих пор подстреливают птиц и обезьян отравленными стрелами.
Греческий огонь
Зародыши химического оружия появились в далекие времена. Первые попытки в этом направлении были сделаны в Греции во время Пелопоннесской войны между Афинским морским союзом и Пелопоннесским союзом во главе со Спартой (431…404 гг. до н. э.). Спартанцы жгли серу и смолу под стенами Платеи и хотели вынудить этим осажденный город к сдаче. Это событие описано Фукидидом, который сам был участником войны, но за неудачное командование эскадрой афинского флота подвергся изгнанию.
Во время этой поры своей жизни Фукидид написал одно из самых замечательных сочинений древнего мира — «Историю». О Пелопоннесской войне Фукидид писал: «Нынешняя война длилась очень долго, и в ходе ее Эллада испытала такие бедствия, как никогда не знала ранее за такое же время». Есть указания, что и афиняне применяли глиняные снаряды, начиненные серой, которые, разрываясь, давали дым. Возможно, что это было предложено Артемоном, который был изобретателем многих стенобитных машин, однако Фукидид об этом не упоминает. Нет сведений об аналогичных приемах Александра Македонского в Азии, хотя осада неприступного Тира продолжалась семь месяцев.[73]
Много позже, уже в средние века, византийцы владели тайной изготовления так называемого греческого огня, который дал им значительное военное превосходство. Греческий огонь, строго говоря, нельзя отнести к химическим средствам борьбы, ибо это была смесь различных горючих продуктов, вызывающих пожар. Состав этой смеси византийцы тщательно скрывали, но можно думать, что в нее входили какие-то нефтепродукты, сера, сосновая смола, селитра.
