— А разве были другие мнения? Разве падающий метеорит не производит механического воздействия?
Задав этот вопрос, я почувствовал, что опять забежал вперед. Я стал уже понимать, что Бронштэн не такой автор, чтобы не довести мысль до конца, и упоминает о тех или иных заблуждениях наших предшественников отнюдь не для того, чтобы только упомянуть о них. Короче, я сказал себе: наберись терпения, читай дальше. Что же, интересно, предпринимали сторонники вулканической гипотезы?
— «В конце XIX и начале XX века сторонники вулканической гипотезы тоже предприняли ряд попыток ее обоснования. В 1874 году английский любитель астрономии Дж. Нэсмит (известный как изобретатель парового молота и особой системы телескопа) и Дж. Карпентер в большой книге, посвященной Луне, выдвинули фонтанно-вулканическую гипотезу, согласно которой извержение из центральной горки приводит к постепенному насыпанию вала кратера».
— Но позвольте, Виталий Александрович, ведь далеко не все кратеры имеют центральную горку. Разве этого не знали Нэсмит и Карпентер?
Тут же я почувствовал неуместность своего вопроса. Хорошо еще, что собеседника со мной рядом не было. Ответ, по всей вероятности, мог бы быть таким:
— Разве я автор этой гипотезы? Спросите об этом Нэсмита и его коллегу! «В 1896 году французский астроном П. Пюизё попытался обосновать вулканическую гипотезу учетом приливов, вызываемых на Луне Землей».
— По всей вероятности, влияние Земли на Луну в этом случае должно быть сильнее, чем влияние Луны на земные приливы?
— Да, действительно, нетрудно подсчитать, что лунные приливы должны быть раз в 20 сильнее. «По мнению Пюизё, приливы и являлись причиной лавовых излияний, образовавших лунные кратеры».
— Виталий Александрович, вы приводите гипотезы астрономов. Но ведь подобные процессы, по всей вероятности, знакомы геологам. Они-то сказали свое слово?
— «Ну, конечно, решающее слово в обосновании вулканической гипотезы должны были сказать геологи. Они не остались безучастными в этом вопросе. Еще в 1843 году известный геолог Э. Бомон посвятил одну из своих работ сравнению горных массивов Земли и Луны. Спустя три года американский геолог Д. Дана опубликовал статью „О вулканах на Луне“. В это же время изучением форм лунного рельефа занимался такой известный геолог, как Эдуард Зюсс. Основная идея Зюсса об образовании морей в результате частичного расплавления поверхностного слоя Луны подтвердилась в ходе новейших исследований. В начале XX века проблемой происхождения лунных кратеров интересовался академик А. П. Павлов, предложивший остроумную модификацию вулканической гипотезы. По его схеме раскаленная лава, поднимаясь из недр Луны, расплавляла части лунной поверхности, что приводило к образованию в этих местах круглых лавовых озер, окаймленных правильными кольцевыми валами. У Павлова есть много общего с идеями Зюсса… Но в происхождении лунных кратеров никто из геологов не дал четкой картины механизма их образования. Высказывались в основном лишь общие соображения… В 1949 году в двух почти противоположных точках земного шара вышли две книги, посвященные происхождению лунного рельефа. И надо сказать, что авторы этих книг рассматривали проблему тоже почти с диаметральных позиций. Одна из этих книг вышла в Москве и называлась „Об основных вопросах истории развития поверхности Луны“. Ее автором был советский геолог А. В. Хабаков. Другая книга была издана в Чикаго, называлась „Лик Луны“ и принадлежала перу американского ученого Ральфа Болдуина…»
— Виталий Александрович, вам, конечно, известны обе эти книги. Они действительно столь противоречивы?
Своего мнения автор не высказал. Но зато он привел две оценки этих книг. Академик Н. П. Барабашов: «Хабаков наглядно показал, что происхождение форм рельефа лунной поверхности можно объяснить только закономерностями внутренними, в том числе и вулканическими процессами, а не пришедшими извне (как метеориты)». А вот мнение о книге Ральфа Болдуина «Лик Луны» американского геохимика, лауреата Нобелевской премии Гарольда Юри, высказанное в 1956 году: «Астрономам понадобилось почти столетие дискуссий, чтобы признать, что строение лунной поверхности вызвано главным образом столкновениями».
— «Итак, в „Столетней войне“ сложилась странная ситуация: каждая из сторон торжествовала свою победу, — продолжал Виталий Александрович. — Третейского судьи не было. Таким судьей могла быть только сама Луна, но она упорно молчала, словно посмеиваясь над учеными».
— Скажите, Виталий Александрович, неужели обе стороны так и не могли пойти на примирение? Очевидно, ни у той, ни у другой не было неопровержимых доказательств? Наверное, непосредственные исследования Луны, если бы удалось их провести, дали бы такие доказательства и «Столетняя война» была бы прекращена?
Чуть подумав, я понял, что такого вопроса задавать не следовало. Ответить на него я мог бы и сам. Конечно, непосредственные исследования дали бы много. Но они возможны лишь с помощью космических аппаратов, посланных с Земли и оснащенных всеми необходимыми научными приборами.
Но опять предоставим слово В. А. Бронштэну:
— «Одним из постоянных возражений против метеоритной гипотезы было отсутствие на Луне эллиптических кратеров. Казалось бы, метеориты, падающие на Луну под большими углами, должны были образовывать именно вытянутые ямы — кратеры. Пытаясь обойти это затруднение, и Джильберт и Вегенер вынуждены были предполагать, что метеориты падали на Луну почти вертикально, под действием ее притяжения…»
— Да, об этом уже шла речь. Вроде бы это предположение не вызывало недоумений?
— «В таком предположении не было никакой надобности, а возражение, связанное с формой кратеров, основано на недоразумении. В 1928 году новозеландский ученый А. Гиффорд в коротенькой заметке указал на то, что при ударе метеоритов о лунную поверхность должен происходить взрыв, при котором независимо от угла падения образуется круговой кратер. Но на заметку Гиффорда никто не обратил внимания. Спустя десять лет московский студент Кирилл Станюкович (ничего не знавший о заметке новозеландца) выполнил дипломную работу на тему „О происхождении лунных кратеров“. В ней впервые было строго доказано, что метеорит, сталкивающийся с твердой поверхностью планеты со скоростью в несколько десятков километров в секунду, производит грандиозный взрыв. Происходит мгновенное испарение метеорита и значительной части вещества вокруг него. Громадная масса вещества оказывается выброшенной силой взрыва далеко от места падения метеорита. На этом месте образуется чашеобразное углубление — метеоритный кратер. Разумеется, форма кратера не зависит от угла падения метеорита».
— Значит, метеоритчики весьма укрепили свои позиции? Итак, лунные кратеры…
— «Не следует спешить с выводами. Взрыв может иметь и подземную причину, мы знаем, что взрывы бывают и при вулканических извержениях. Но большим недостатком вулканической гипотезы было отсутствие разработанной физико-математической теории механизма извержения в применении к Луне, такой теории, которая могла бы конкурировать с появившейся теорией образования метеоритных кратеров. На это давно указывали „вулканистам“ их противники. Теории не было. И вдруг… печать и радио нашей страны разнесли весть о вулканическом извержении на Луне».
— Теперь, насколько я понимаю, мы вернемся к ночи со 2 на 3 ноября 1958 года?
— Да. «Телескоп в ту ночь был наведен на лунный кратер Альфонс. Кратер этот был выбран не случайно. Уже давно в нем замечались какие-то подозрительные помутнения, о чем свидетельствовал английский астроном Олтер. С 22 октября началось систематическое фотографирование кратера, но до 3 ноября никаких особенностей обнаружено не было. Наступило утро 3 ноября. Было еще темно. Луна находилась в фазе последней четверти и поднималась все выше и выше. Между 3 и 4 часами ученые заметили ослабление синей и фиолетовой частей спектра центральной горки кратера. В 4 часа 30 минут общая яркость горки заметно ослабла. Прошло еще полтора часа. И вдруг в 6 часов утра яркость центральной горки необычно усилилась. Козырев начал снимать спектр, Езерский следил в телескоп-гид за точностью наводки. Повышение яркости продолжалось полчаса, после чего прекратилось. Для контроля Козырев снял новую спектрограмму, а на следующую ночь — еще одну. Когда пластинки были проявлены, на спектрограмме, полученной 3 ноября в 6 часов — 6 часов 30 минут, была обнаружена яркая полоса в спектре центральной горки кратера Альфонс. Она превосходила почти в 2 раза яркость солнечных лучей, отраженных горкой. В природе полосы не приходилось сомневаться: это была полоса, принадлежавшая молекуле углерода. Обо всем этом Н. А. Козырев уведомил директора Пулковской обсерватории А. А. Михайлова. Вот что он писал в конце своей докладной записки: „Скорее всего, около 4–6 часов 3 ноября из центральной горки Альфонса была выброшена пыль (вулканический пепел), просвечивая через которую центральная горка казалась краснее и более слабой, чем обычно. Этот выброс пыли предшествовал выведению газов, которое произошло в 6 часов — 6 часов 30 минут. Таким образом, наблюдавшееся явление весьма сходно с нормальным развитием вулканического процесса“. Но профессор Михайлов не удовольствовался результатами самого Козырева. Он решил дать обработать его спектрограмму другому астроному — скептику. Уж если и скептик подтвердит полученные Козыревым результаты, то в их справедливости можно будет не сомневаться. В качестве скептика был выбран пулковский астроном А. А. Калиняк».
