В меховых рукавицах неудобно, скользко. А голые руки стынут тут же, того и гляди, приварятся к ступенькам, отдирай тогда с кожей. Но ведь надо! Стонали, кряхтели, но лазили. Надо. Одно хорошо было: на самый верх по специально проложенному трубопроводу подавался теплый воздух. Мы-то мороз с ветром переносить могли. А вот наше детище — существо более нежное, деликатное — не способно было один на один схватываться с природой. Правда, в земных условиях. В космических оно должно было уметь все.
Воровали мы у приборов калории, порой направляя теплый воздух себе за пазуху или подставляя под него окоченевшие руки. Так работали и в новогоднюю ночь. Новый год. 1959-й. Старт назначен на 2 января. Очень хотелось сделать этот запуск новогодним подарком, повесить, по выражению наших ребят, «на елочку», но астрономия, небесная механика — науки строгие. Им нет дела до наших праздников. Только 2 января. Жаль, конечно.
Закончив предусмотренные планом и графиком испытания и проверки, мы с Юрием Степановичем, не раз чертыхаясь по дороге сверху вниз, особенно тогда, когда Юрий застревал вследствие своего природного объема, увеличенного еще меховой курткой и штанами, в каком-нибудь очередном люке на ферме, спустились на землю и пошли к гостинице.
— Черт бы подрал эту куртку! — ворчал Юрий. — Горе одно спускаться. Как лезешь в люк, она, проклятая, за край зацепится, и хоть через голову ее снимай! Вся на шею лезет! Наверх — проще, хоть не задирается…
— Подумаешь, печаль какая! А ты вниз вперед головой лезь, она и не будет задираться, — рассудительно произнес кто-то из монтажников, шедших с нами.
Юрий Степанович только снисходительно посмотрел на попутчика и махнул рукой: ну что, мол, возьмешь с такого! Не понимает человек трудностей производственных!
Луна висела низко-низко над горизонтом и была какая-то огромная, зловеще-оранжевая. Словно придвинулась к Земле и силится рассмотреть своими темными глазами, что задумывают копошащиеся здесь человечки. Ребята, шедшие с нами, поотстали, деловито обсуждая (понять, о чем они говорят, было нетрудно, даже не прислушиваясь), как отметить Новый год. Естественно, никаких мероприятий по этому поводу руководством не предусматривалось. Рабочий день и сегодня и завтра. Да и ночь далеко не у всех была перерывом между двумя рабочими днями. Тут не до новогодних балов! Через день старт. Но ведь Новый год. Раз в году!
— Ну что, составим заявочку на промывку контактов? Сколько на контакт по ТУ положено? Полграмма? А контактов сколько? Соображаешь? Аккуратненько подсчитаем, ведущий подпишет, и — к начальнику экспедиции.
— Да, даст он, черта с два! Плохо ты его изучил. Скажет: «Знаю я вашего брата! Промывка контактов! Бензином мойте, вон его целая цистерна стоит!»
— Ну, почему ты его за человека не считаешь? Или он не понимает, что такое Новый год? А бензином мыть контакты не положено…
Ребята остановились у здания своей гостиницы. Наша была чуть дальше, и мы с Юрием остались одни.
— Пойдем домой или побродим? — Юрий вопросительно посмотрел на меня.
— Давай побродим.
Хотя и не так давно мы познакомились, но как-то сразу подружились, и не только, так сказать, на производственной почве. Часто во время коротких перерывов в работе, а то и вечерами, когда не хочется идти спать, хоть и устал здорово, мы бродили с ним по бетонке, разговаривая о чем угодно и о своем, порой самом сокровенном.
Вот так и в тот предновогодний вечер бродили мы часа два, пока совсем не закоченели. Юрий рассказал мне о замечательной девушке, которую недавно встретил. Она работала у нас в ОКБ. Они полюбили друг друга. Ну как не думать сейчас о любимом, дорогом человеке, как не открыть душу другу? Было о чем рассказать и мне. Как помогают в дни разлук с близкими такие дружеские беседы! Словно дома побывал.
Ночь. Ракета — как новогодний подарок, принесенный сказочно большим Дедом Морозом. Словно схваченная его ледяным дыханием, стоит она на старте — столе. Но не празднично-хмельное веселье вокруг. Работа. Большая, тяжелая работа уставших людей. Да, устали люди. Не могли не сказаться заполненные до отказа трудом и заботами дни, незаметно переходящие в ночи. Да и вообще весьма условными были слова «день» и «ночь». Ни дней, ни ночей не замечали. Столь же условным было и понятие «восьмичасовой рабочий день». Никто не мерил свой рабочий день. Он шел без перерыва вот уже какие сутки. Но все — от Главного до рабочего — прекрасно понимали: иначе сейчас быть не может. Готовится важное, большое событие.
2 января. Ночь. Темная, безлунная. Нацеленная в зенит ракета. Белая. В инее. Минутная готовность. Томительные секунды. Который раз — и всегда так. Всплеск света, клубы подсвечиваемого снизу дыма, поднимающиеся вверх, окутывающие ракету, скрывающие ее нагое тело… Но, словно рождающаяся по воле сверхъестественных сил, она, разрывая ватные клубы, как бы сбрасывая с себя их мягкую оболочку, не боясь своей ослепительной бело-огненной наготы, вырывается, поднимается из дыма, опираясь на огненную колонну, и с ревом, клокочущим ревом, уходит вверх. Разметанные вихрем, тают и пропадают дымные покрывала. Ракета идет. Вверх. В зенит. А вскоре, чуть изменив свой путь, наискось разрезая ночной купол неба, уходит туда, куда ей велели люди.
А они? Они словно завороженные стоят. Рядом. Уставшие. Все выше поднимают они головы, будто боясь оборвать ниточки, связывающие каждого с улетающей ракетой. Последние мгновенья, и больше никогда не увидишь ее… Волей, энергией взгляда, сердца, мозга, направленной по космической трассе, помочь ракете справиться с путами тяготения земного. Помочь ей…
И сразу — опустошенность. Болезненная, тягучая опустошенность. Вот была она здесь, рядом. Ей отдавали все — знания, энергию, силы, нервы. Все взяла и унесла с собой. И осталась пустота. Впечатление, быть может, и очень субъективное, но, верно, не один я таков. Это чувство пройдет. Через день ли, через час… Зависеть это будет от того, какие заботы свалятся на тебя, чего потребуют…
Ракета шла нормально. Первые же поступившие на космодром вести из космоса с документальной очевидностью подтверждали: вторая космическая скорость есть, направление полета выдержано очень близко к расчетному! Теперь, находясь во власти законов, беспредельно царствующих во Вселенной, ракета не собьется с пути.
По программе ночью 3 января в 3 часа 58 минут должно было сработать временное устройство, дать команду на поджиг искусственной кометы. Ученые считали, что в треугольнике альфа Волопаса, альфа Девы и альфа Весов — трех главных звезд этих созвездий — в течение 20–25 минут в телескопы должно быть видно натриевое облако.
Временник ошибся всего на минуту. В 3 часа 57 минут новая удивительная комета появилась в небе. До нее было 113 тысяч километров. Она была «открыта» одновременно многими обсерваториями мира. Фотографировать ее удалось в течение 3 минут. Впервые в межпланетном пространстве была космическая ракета, и об этом свидетельствовал ее яркий шлейф.
Поступили и данные о состоянии бортовых систем. Все в порядке! Радиосвязь была вполне надежной.
Результаты измерений скорости показывали, что ракета не только достигла второй космической, но и, как было задумано, превысила ее. А траектория? Для окончательных выводов о том, насколько она точна, данных было маловато. Измерительные пункты на Земле продолжали работать. Не помню уже сейчас, кто (это было в столовой, во время обеда), примчавшись, принес очередное известие: ракета пройдет в 6–8 тысячах километров близ Луны и станет спутником Солнца. Первая искусственная планета в Солнечной системе! Оценка наша этим «последним известиям» была единодушной: здорово!
Нашлись, по правде сказать, и такие, не знаю уж, оптимисты ли, скептики ли, которые свои мысли выразили так: «Эх, если бы не мимо, а прямо на Луну…» Но что было толку от этого «эх бы». Законы небесной механики всесильны. Ракета в их власти. И хотели бы мы или не хотели, а часам к девяти вечера она будет от Земли уже в 280 тысячах километров, в полночь — в 300 тысячах километров с лишним. Часа в три ночи 4 января ракета отдалится от Земли на 330 тысяч километров, а часов в шесть утра пролетит рядом с Луной. Еще ни одно человеческое творение не бывало на таких расстояниях. 370 тысяч километров от Земли! Фантастика!
Неделю назад все это было в программах и расчетах, а теперь становилось реальностью, жизнью, полетом. Радиосигналы оттуда, из-за этих доселе незнаемых сотен тысяч километров, заявляли: «Лечу, живу, работаю!»
Получаемые по радио сигналы, тотчас же переводимые на язык цифр, показывали, что измеряемая скорость, как и положено, убывала по мере удаления ракеты от Земли и, становясь все меньше и меньше в гравитационных путах Земли, дошла до 2 километров в секунду. Но по мере сближения с Луной ракета будет все сильнее притягиваться ею. Скорость ее должна возрастать. И она росла. В 5 часов 58 минут 4 января зафиксировали ее наибольшее возрастание — до 2,45 километра в секунду. Это было в тот момент, когда ракета «проскакивала» близ Луны.
