Мировосприятие человека сложено из двух половинок — миропонимания, рациональной (научно-технической, нормативной) модели окружающего мира, и мироощущения — чувственной, эмоциональной его модели. Два полушария человеческого мозга ответственны за рациональное и эмоциональное восприятие действительности. Вся система отбора и подготовки космонавтов изначально ориентирована на технических, рационально мыслящих людей. И хотя среди космонавтов были и художники, и другие тонко чувствующие индивиды, в целом космос осваивали технари.
И вот, когда такой технарь попадает в космос, оказывается, не всё из его рационального земного опыта объясняет некоторые процессы, происходящие с ним в космосе. Он, например, понимает, что с его «оперативной» памятью не все в порядке — наблюдается быстрое забывание (при этом с долговременной памятью подобных сбоев нет), — и выводит для себя новое рациональное правило: получил указание из ЦУПа или от командира — сделай сразу или запиши в блокнот. С другой стороны, резкое сужение границ мира начинает вводить в систему технических связей, которые он изучил на Земле, связи межчеловеческие, духовные, чувственные. Например, если опытный космонавт не учит, а поучает «перворазника», у того неизбежно возникнет негативная реакция, которая долго будет сказываться на совместной работе экипажа. Безусловно, нужен поиск компромисса в решении некоторых профессиональных задач и вопросов быта. За время полета, который уже не тренировка, не «игра», а реально опасное мероприятие, космонавт прочувствует всю сложность, взаимосвязанность и целостность мира, в котором он работает вне Земли. Можно сказать, космический полет заставляет развиваться гуманитарную составляющую человека.
Космонавт возвращается на Землю не таким, каким он улетал. Его опыт сделал его более «правильным» для земной жизни. Именно это люди чувствуют (но не осознают), когда общаются с людьми, работавшими в космосе. Именно в этом их интерес к космонавтам, а не в желании пожать руку герою — задумайтесь над вопросами, которые они задают. Люди подсознательно ощущают в космонавтах нечто такое, что требуется им самим здесь, на Земле. Космонавты — люди, жившие в «простой» вселенной, взаимосвязи и законы которой полностью постижимы, а потому знают нечто об основных правилах жизни, которые сделают ее безопасной и интересной.
Вторая особенность повседневной жизни на борту космической станции состоит в том, что исчезает привычное не только для обычной жизни, но даже для периода подготовки: разделение на рабочее время суток и период отдыха. Быт на борту космической станции настолько перемешан с работой, что рассказывать о них отдельно было бы невозможно.
Что такое быт в нашем земном понимании? Приготовить пищу, убрать квартиру, починить кран, пообедать, помириться с домочадцами после вчерашнего срыва из-за неприятностей на работе, лечь вовремя спать, чтобы не проспать завтра на работу…
Что такое работа на Земле? Оказаться вовремя на рабочем месте, включить компьютер или необходимые приборы и установки, не попадаться на глаза начальству («всякая кривая короче прямой, которая проходит мимо начальника»), не злоупотреблять перекурами, вместе со звонком отправиться в столовую («война войной, а обед по расписанию…»), в оставшиеся от обеденного перерыва 20 минут сгонять пару блицпартий в шахматы, еще через два часа попить чайку, в конце дня выключить компьютер и все остальное («уходя, гасите свет»), по дороге домой забежать в магазин… Впрочем, здесь опять начинается быт.
В космосе всё по-другому. Там всё выглядит так, будто вы живете в мастерской, в цеху, в лаборатории, в которой работаете и общаетесь с теми, с кем рядом живете. Причем делаете несколько дел одновременно. Космонавт Александр Александрович Серебров рассказывал:
«Как-то пришлось на станции маленький видеоролик делать — приветствие космическому конгрессу в России. Это сейчас из ЦУПа на борт в массовом порядке тексты присылают, которые остается лишь начитать перед камерой, а тогда мы подошли к делу творчески. Требовалось как раз работу космонавта показать. И вот я — в невесомости! — фиксируюсь, цепляясь правой ногой, левой что-то пилю, прикрепив к ноге ножовку, левой рукой держу у глаза какую-то подзорную трубу, одновременно что-то записываю в блокнот правой рукой, а кроме того, элегантными круговыми движениями своей „пятой точки“ с прикрепленной к ней салфеткой делаю влажную уборку — протираю от пыли панели модуля. Шутка, конечно, но точно отражает особенность нашей работы: всё разное, и часто приходится многое делать параллельно».
Бортовые сутки космонавтов протекают по расписанию. Каждый вечер на борт приходит с Земли радиограмма с суточной программой полета индивидуально для каждого члена экипажа, где не по часам, а по минутам (!) расписано, что когда надо будет сделать ему завтра. Просчитано даже время, за которое они должны выполнить ту или иную задачу. Большая часть дня отводится на обслуживание систем станции, проведение научных экспериментов и спортивные тренировки. Космонавт обязан с вечера внимательно проработать программу, чтобы ясно представлять свои завтрашние действия; приготовить все необходимое; если что непонятно, проконсультироваться со специалистами в ЦУПе во время сеанса связи.
Наступает следующий день, и с чего он начинается? Не с того, чтобы почистить зубы, а с контроля основных параметров, прежде всего давления станции (взгляни на мановакуумметр) — нет ли утечки воздуха, разгерметизации? Это правило, которое неукоснительно выполняется каждым экипажем. Безопасность превыше всего, сначала убедись, что все в порядке, а потом приступай к другим делам. Что это — быт или работа? Это положено делать по инструкции, значит — работа. Но ведь герметичность станции — вопрос не только работоспособности служебных систем, это и вопрос жизни космонавтов. Некоторые системы на станции связаны с открытым космосом. Конечно, через клапаны, которые обычно закрыты. Но случаются и утечки. Тогда их надо найти и устранить неисправность. Следовательно, речь и о быте, причем не в приниженном («быт заедает!..»), а в самом высоком смысле — если жизнью занимаешься как следует, будешь жить.
Конечно, дальше надо будет умыться, побриться (подробнее об этом чуть позже) и, наконец, приступать к выполнению дневного рабочего плана. Строго соблюдать график очень сложно: иногда Земля не совсем точно учитывает фактор невесомости, то есть работы в условиях безопорного пространства; иногда космонавту не хватает опыта, бывает, самочувствие не слишком хорошее или настроение испортилось, что называется, встал не с той ноги. На какие-то операции уходит больше времени, чем предполагалось, а работу надо сделать. Делаешь за счет личного времени, вместо того чтобы отдыхать. А пока работаешь, по ходу дела решаешь бытовые вопросы: то температура в модуле поднялась — выясни, почему, может быть, надо изменить режим работы вентиляторов; то противопожарный датчик сработал — ведь реагирует он не на сам дым, а на изменение прозрачности воздуха, что бывает и из-за пыли; значит, отвинти винты на нужной панели и берись за пылесос… Или, наоборот, обедаешь, и тут подходит сеанс связи. Начинаешь докладывать о работе, отвечать на вопросы специалистов. Пока суть да дело, обеденный перерыв закончился, а ты еще не поел. Заканчивай быстрее и вновь за работу. Между прочим, на Земле твое рабочее время учитывают: сделал быстрее — молодец, перерасход же весь суммируют и по возвращении лишат премии, а то и вычтут из заработанного.
Всё перемешано в жизни космонавта на борту, а на Земле его к подобному образу жизни не готовили. Для этого понадобилось бы на годы отрывать его от семьи и создавать искусственно усложненные условия подготовки, что увеличило бы продолжительность подготовки и подорвало бы психологическое состояние космонавта.
Один виток вокруг Земли станция делает за полтора часа. 16 раз в сутки космонавты встречают рассветы и столько же раз наблюдают закаты. Немудрено, что суточные ритмы могут легко сбиться. Разумеется, расписание космонавтов четко привязано ко времени определенного часового пояса. На «салютах» и «Мире» они жили по московскому времени, а с появлением Международной космической станции — по гринвичскому. Правда, когда на станцию прилетали «шаттлы», приоритет давали «американскому» времени. За несколько дней до прилета гостей день космонавтов переворачивался — день становился ночью, ночь — днем. У человека существует реакция ожидания на повторение неожиданного внешнего воздействия. Если оно повторяется, организм реагирует достаточно адекватно. Вот почему к тому времени, когда «шаттл» причаливал к стыковочному узлу, они вновь находились в прекрасной физической форме. Но такое приходится выдерживать не так уж часто.
