Внутреннее пространство собора расширилось за счет того, что западный и восточный пилоны заняли места, точно соответствовавшие барабану купола.
Проект был представлен Александру I на рассмотрение 9 марта 1825 г., а через месяц на проекте Монферрана появилась резолюция: «Царское Село, 8 апреля 1825 г., граф Аракчеев»[26]. Это было высочайшее одобрение, после чего противники архитектора, стремившиеся отстранить его от работы, потерпели поражение. Борьба, которую вел Монферран за свой проект, а точнее за право оставаться автором крупнейшего в столице сооружения была, по сути, отстаиванием своих творческих принципов, основанных на тенденциях новейшей европейской архитектуры первой половины XIX века, поэтому она объективно содействовала развитию русской архитектурной мысли.
III. Строительство собора
Большой размах строительства Исаакиевского собора на втором этапе потребовал иной, более четкой системы руководства. Наличие нескольких органов, ведавших грандиозной стройкой, часто осложняло решение многих технических вопросов и затягивало процесс строительства. Комиссия предложила реорганизацию Комитета, который фактически перестал существовать, отдельные его члены вошли в Совет по части художественной и строительной, подчиненной Комиссии. Он состоял из трех профессоров Академии художеств, трех инженеров путей сообщения, «употребляющихся по строительной части» и трех архитекторов или каменных дел мастеров, работающих в других ведомствах. Совет был совещательным органом при Комиссии, на него возлагалась техническая экспертиза представляемых Монферраном и его помощниками рабочих чертежей.
После того, как проект был утвержден, положение Монферрана стало более устойчивым, чем в начале строительства. На всех чертежах он именуется теперь главным архитектором и рядом с подписью ставит свою личную печать. Имея хороших, профессионально подготовленных помощников, Монферран считал излишним вмешательство Оленина в вопросы строительства и сделал еще одну, правда не удавшуюся, попытку обрести полную самостоятельность. Отказавшись показать Оленину незавершенные рабочие чертежи, Монферран получил выговор от Комиссии за проявленное к ней неуважение [29, с. 102].
Прежде чем приступить к описанию строительных работ после 1825 г., вернемся еще раз к детальным, или рабочим, чертежам. Комитет по рассмотрению замечаний, реорганизованный в 1825 г. в Совет по части строительной и художественной, 13 сентября 1826 г. дал свое заключение по рабочим чертежам, представленным Монферраном. В частности, Совет обратил серьезное внимание на узлы сопряжения старой ринальдиевской кладки и новых частей здания: «Приделка малых куполов к оставшимся частям старой церкви (имеется в виду стенка иконостаса. — О. Ч.) не обещает надлежащей прочности, потому что при способе, принятом для ныне строящихся фундаментов, значительная осадка оных неизбежна, отчего произойти может между старыми и новыми частями разрыв, тем более значительный, чем стены, малые купола поддерживающие, построятся из кирпича, начиная от фундамента, и архитектор, приняв сей способ, в своей мемории не излагает никаких мер предосторожности для избежания осадки, от подобных материалов всегда бывающей»[27].
Совет беспокоили также сопряжение четырех колонн портика с мраморной облицовкой стен и конструкция парусных сводов. Видимо, некоторые детали фасадов, в утвержденном проекте, лишь намеченные и показанные в малом масштабе, при разработке в дальнейшем оказались недостаточно продуманными, что и вызвало множество вопросов. Необходимость ответить на них заставила Монферрана обратиться к опыту ведущих ученых — специалистов в области расчетов прочности строительных материалов и конструкций. Привлекая Г. Ламе и Б. Клапейрона, с одной стороны, и прислушиваясь к советам исполнителей на стройке — с другой, Монферран находил конструктивные решения, опережавшие его время на 50–80 лет[28].
В стремлении избежать возможных ошибок он изучает теоретическую механику и сопротивление материалов, ищет способы укрепить своды железом, а где-то их облегчить, применяя металл. Кирпично-каменные конструкции Исаакиевского собора буквально «нафаршированы» стальными закладными деталями (которые в те годы не оцинковывались, что может вызвать проблемы при реставрации).
До 1825 г. строительство велось по существу без проектов, по эскизам, порой плохо увязанным друг с другом. Теперь качество чертежей изменилось. Так, на чертеже фундаментов, выпущенном в 1825 г., свайные бойки разных лет выявлены цветом, цветом отмечено и примыкание старых и новых фундаментов.
Весь 1825 г. прошел в разработке рабочих чертежей, а в 1826 г. возобновились работы по дополнительному забиванию свай под западный и восточный портики и под башни малых куполов на северном и южном фасаде, был полностью выполнен стилобат южного и наполовину — северного портика. В 1827 г. были закончены кладка стилобатов портиков и подготовка лесов для установки колонн больших портиков. Каждая колонна представляла собой гранитный монолит весом 100 тонн, высотой 15 метров. Ставить колонну надо было вертикально, иначе края ее неизбежно откололись бы, поэтому технология установки была продумана в деталях и согласована в специальном проекте, утвержденном Комиссией 15 июня 1828 г. По этому проекту на всех четырех портиках сооружались коренные леса коридорного типа с числом коридоров по числу поперечных рядов колонн в портике. Так, с севера и юга леса были трехкоридорные, а с запада и востока было по одному коридору. Основные несущие элементы состояли из четырех брусьев суммарного сечения 0,70 × 0,70 м. Сверху по стойкам шли фермы с раскосами. Для устойчивости в поперечном направлении были поставлены мощные подкосы. Вся конструкция благодаря жестким узлам, подкосам и связям была пространственной системой, предназначенной для подъема, вывешивания и установки на место последовательно каждой колонны.
Для доставки колонн на уровень стилобата около каждого портика сооружался сплошной деревянный помост с пологой наклонной частью для вкатывания колонн. Монферран обратился к чертежам покойного к тому времени выдающегося инженера А. Бетанкура, по которым были спроектированы и установлены тележки, блоки, кабестаны и другие подъемно-транспортные устройства. В советской литературе о строительстве Исаакиевского собора существует мнение о том, что идея установки колонн раньше стен инженерно неверна. Однако установка колонн производилась до возведения стен. И этот строительный процесс был абсолютно правилен — если бы колонны ставили после стен, это усложнило бы работы. Вот почему последовательность монтажа имела первостепенное значение. Принцип установки колонн до кладки стен сохраняет свое значение и в современной строительной практике.
Первая колонна (крайняя справа) была поставлена на северном портике 20 марта 1828 г., под нее в углубление базы в свинцовой коробке заложили платиновую медаль; следующую колонну — тоже крайнюю правую, но во втором ряду — установили 7 апреля 1828 г. Все остальные колонны северного портика были поставлены к 27 июня 1828 г., в 1829 г. — колонны южного и западного портиков и к 11 августа 1830 г. была поставлена последняя, 48-я по счету, колонна.
Подъем первой колонны портика Исаакиевского собора. Литография В. Адама по рисунку Монферрана. 1845 г.
Описывая подъем и установку колонн, Монферран замечает: «Наши методы установки колонн на портиках Исаакиевского собора много проще методов, которыми пользовался архитектор Фонтана. В принципе, конечно, различие небольшое, но установка наших колонн была значительно труднее, чем установка обелиска Св. Петра, хотя последний и тяжелее.
Каждую поднятую колонну нужно было опускать с такой точностью, чтобы ее ось совпадала с осью базы, а интервалы между колоннами сохранялись совершенно одинаковыми. Эти условия удалось выполнить с удивительной точностью.
Такого рода работы имели очень большое значение в Египте, который до сих пор удивляет мир своими огромными сооружениями. По свидетельству Плиния, когда в Фивах ставился обелиск фараону Рамзесу, ныне стоящий в Риме, для этой работы потребовалось 20 тысяч человек. Все знают, какую важность Сикст Пятый придавал установке Ватиканского обелиска; для этой работы потребовалось сорок кабестанов, сорок лошадей и 800 рабочих, для установки колонн Исаакиевского собора весом каждая 114 тонн было достаточно 16 кабестанов, приводившихся в движение восемью рабочими каждый (т. е. 128 рабочих)» [61].
Установка колонн барабана купола. Литография В. Адама по рисунку О. Монферрана. 1845 г.
