Ознакомительная версия.
Александр Макквин, как и Гальяно, сочетает талант, профессионализм с эпатажем. В 1995 году он предложил платья, как бы запачканные кровью или грязью, но созданные для дома Живанши кожаные агрессивные костюмы с бахромой, платья из стекляруса не только успешно продавались, но и стали трендом, вернувшим дому остроту, и принесли модельеру славу. Современные британские модельеры Х. Чалаян, Ф. Трейси и другие продолжают традиции мастеров, сочетая профессионализм со смелостью и креативом.
Итак, с середины 1990-х минимализм сдает свои позиции, на смену приходит романтика и роскошь женственности, как попытка вернуть женщине ее традиционный образ мягкой, доброй и заботливой матери, сестры, жены, любовницы. Мода в данном случае идет самыми радикальными путями, предлагая корсеты, корсажи, прозрачные ткани, рюши, оборки, воланы – все это призвано подчеркнуть половые различия. В этом ключе большое внимание уделяется нижнему белью, которое является произведением искусства, демонстрируемым без стеснения, и прятать которое под одеждой просто стыдно. Одним из ключевых направлений становится «бельевой стиль», для которого характерны платья-комбинации из шифона, тюля, кружева. И сам «унисекс» становится одним из сексуальных направлений в современном костюме – короткие топы, облегающие бедра и ягодицы брюки, обтягивающие жакеты, высокие каблуки и т. д.
Основываясь на принципе взаимодействия, главной ценностью моды становится умение сочетать не только разные стили, но и разные фактуры – плотное и воздушное, архитектурное и текучее. Приветствуется многослойность – уютный кашемир и летящий шифон сверху, блестящий шелк и фактурное кружево. Цветовая гамма различна: от пастельных тонов до яркой набойки в стиле культуры «хиппи». Так же дизайнеры предлагают вспомнить о черном цвете, который является не только символом утонченной элегантности и вкуса, но и необычайно стройнит фигуру, скрывая недостатки. Аскетизм в одежде всегда способствовал выдвижению роли аксессуаров, и именно они всегда отвечали за индивидуальность и завершенность образа.
С этого периода модным направлением становится поиск, ношение и коллекционирование винтажных вещей. Под «винтажем» подразумевают оригинальную или аутентичную вещь не моложе 20 лет, в которой четко виден «актуальный модный образ» времен ее создания. Если это, к примеру, просто черный свитер – водолазка 70-х годов – то это скорее секонд-хенд. А если это свитер с фасоном, характерным для 70-х годов (расклешенные рукава, запах, широкая резинка внизу), или с орнаментом с оленями, как тогда было модно, то это уже винтаж. Винтажная одежда должна быть своеобразным предметом искусства, оригинальным и самобытным, но при этом сполна выражающим модные тенденции своего времени [19] .
Распространение модных журналов, трансляция модных образов телевидением, музыкальными клипами и кинофильмами на самом деле предоставляют нам возможность создать собственный индивидуальный образ, только для этого надо самому быть личностью.
Современная уличная мода так же демонстрирует интересные тренды, от эмо до готов , от «кавайных» аниме до современных киберпанков . Аниме начало свое распространение как модный тренд еще в 1990-е, когда вышел один из первых японских сериалов, продемонстрировавший новый жанр, аниме о девушках для девушек: «Осторожно! Золотая рыбка!». Модными музыкальными направлениями становятся инди-рок, различные варианты электронной музыки, держат свои позиции хип-хоп и этно-направление, вокруг которых так же формируются особые тренды моды.
В начале третьего тысячелетия костюм утратил как свою «элитарность», так и свою «массовость», превратившись в связующее звено реальности технологизированного мира и мифа, приобретая двойную структуру как на социологическом, так и на семантическом уровнях. Происходит взаимовлияние элитарных и популярных вкусов: «высокое» искусство и мода в первую очередь черпают свои идеи и темы на улице, поднимая и возводя в ранг искусства обыденные вещи, а массовый потребитель заимствует предложения профессионалов, создавая свой собственный стиль. В целом можно говорить о нескольких векторах развития в моде начала XXI века – неоконсерватизм, гламур, минимализм, этно-направление, футуризм. Идет активное развитие связи создания костюма с развитием технологий.
Часть 3. Мода в локусе культуры постиндустриального общества
Постиндустриальное общество предложило для современного человека возможность трансформации себя, среды обитания, поэтому исследователи сегодня часто говорят о виртуализации культуры. Сегодня диалог: человек – машина имеет вид сложной системы: человек машина другие люди общечеловеческий опыт общечеловеческое сознание человек – создает особое поле взаимодействия на всех уровнях. Развитие средств коммуникации, формирование клипового сознания приводит к созданию информационного круга, иллюзии равноудаленнности пространственных и временных точек. Кроме изменения средств хранения, создания и передачи информации постиндустриальное общество ускорило процессы глобализации, что приводит к созданию транскультуры. Мода исторически была одним из факторов глобализации через распространение модных образцов и стандартов, поэтому и в современную эпоху мода остается агентом, связывающим локальное и глобальное в культуре. Важным моментом для исследования в такой ситуации становятся направления использования потенциала виртуальной реальности в дискурсе моды, трансформация отношения человека к собственному телу под влиянием научных открытий, и, как следствие, формирование модных трендов, выражающих новое в культуре.
3.1. Мода: реабилитация эстетики или продвижение образов
Искусство конца века XX достаточно легко отказалось от эстетической составляющей, провозглашая «КРАСОТУ» не только не необходимой, но враждебной подлинности и правде искусства. Однако стремление человека к прекрасному и совершенному нуждается в реализации, и одной из сфер, подхватившей знамя эстетики, становится мода, тогда как для изобразительных искусств отображение реального и идеально-прекрасного перестало быть первостепенной задачей. Эта тоска по идеально-визуальному и со стороны художников, и со стороны зрителя нашла воплощение в моде, что на первый взгляд лигитимизировало ее и как социальное явление, и как вид искусства. Исторически каждая эпоха рождала собственные идеалы мужественности и женственности, соответствия которым добивались при помощи одежды, косметики, ювелирного искусства, следования этикету. В XX веке условность разделения предметов быта и костюма на атрибуты «профанного» и «сакрального», нестабильность их символических значений [20] является показателем размывания границ самой повседневности. Маркеры, разделяющие «будничное» и «праздничное», теперь становятся предметом индивидуального выбора или навязываемыми рекламой и СМИ [21] .
Повседневность теперь не только набор повторяющихся заурядных событий, забот, но и экстраординарные ситуации, творчество, духовные поиски, которые становятся частью жизненного мира каждого человека. «Быт» перестает прочитываться как противовес «духовному бытию» личности, а мода постепенно становится важной частью быта современного человека, где создает идеальный мир, мир иллюзий, предлагая модели красоты различных видов – от классической строгости, спортивного стиля до панк-эстетики, облагороженной фантазией модельера.
О проблеме навязывания модных имиджей СМИ, о власти моды написано достаточно. Для современных философов эта проблема оказывается связанной с пониманием роли эстетики в современной культурной ситуации. Для Адорно, Хюбнера эстетика имеет этическое значение, что выражается и в критическом отношении к индивидууму, а для Лиотара, Вельша эстетика сегодня – средство анестезии от этического и общественного в ситуации распада культуры, смерти метанарраций. Но на практике эстетика или эстетический образ жизни для современного человека, ищущего телеологизма в обществе, ориентированном на бытие сейчас, часто является проявлением отчаяния или бегством от скуки. В работе «Америка» Ж. Бодрийяр отмечает: «Как бы высокомерно мэтры современного искусства ни относились к дизайнерам и модельерам, они делают общее дело – воплощают эстетические каноны в реальность и этим способствуют исчезновению как реальности, так и искусства» [22] . Исследователь видит ситуацию достаточно пессимистично, отмечая активность средств искусства в сфере повседневности и связь этого процесса с деятельностью модернистов, при этом не замечает того, что именно в этой области наблюдается образование областей нового, формируется гуманистическое отношение к индивидуальности.
Еще до Бодрийяра Киркегор представлял «соблазнителя» в качестве эстетической фигуры [23] , но этот «соблазнитель» – порождение не только моды, и не изобретение двадцатого века, это отражение давней проблемы человечества, мечущегося между материальным и духовным. В различные эпохи развитие этого конфликта реализовывалось в отношении к телесности (как скрывается или демонстрируется тело при помощи одежды). При ближайшем рассмотрении, сегодня это взаимодействие разных полюсов, в центре которого только свободная воля «Я», ищущего в себе «Я-ДРУГОГО» и «Я-ПОДЛИННОГО».
Ознакомительная версия.
