наиболее полно. Особенно восхищают зимние виды пустынного царскосельского парка. Летом 1913 года Серебряковы остались жить в Царском Селе, где 28 июня у них родилась младшая дочь Катя.
З. Е. Серебрякова. Автопортрет. 1913. © Новосибирский государственный художественный музей
Предположительно осенью 1913 года семья переехала в Петербург, в отдельную квартиру на 1-й линии Васильевского острова, в дом № 40. Поблизости жили братья Зинаиды Евгений (Тучков переулок, 17) и Николай (Тучкова набережная, 2) и дядя Александр Бенуа (1-я линия Васильевского острова, 38). А. П. Остроумова-Лебедева также жила рядом — 3-я линия, дом 46.
Конец 1913 — начало 1916 года — время активной выставочной деятельности Серебряковой. Возможно, причиной было то, что именно в это время ее брат Евгений был председателем общества «Мир искусства» и способствовал привлечению к участию в выставках художников в том числе неоакадемической направленности. Именно он пригласил в общество Б. Григорьева, В. Шухаева и А. Яковлева. Евгений также рекомендовал чаще выставляться и своей сестре.
В ноябре — декабре 1913 года Серебрякова участвовала в выставках «Мир искусства» в Петербурге (в залах Общества поощрения художеств) и в Москве (в Художественном салоне), представив свои этюды Царского Села и Крыма, портрет сестры Екатерины Зеленковой и композицию В бане. В Петербурге было выставлено на три вещи больше (в том числе был показан портрет матери).
З. Е. Серебрякова. Окно. Лейпциг. 1914. Собрание KGallery
Выставлялась Серебрякова и в Художественном бюро Н. Е. Добычиной в Петрограде, на «Постоянной выставке современного искусства», в оргкомитет которой входил и Евгений Лансере, представлявший в апреле 1915 года в Бюро свои рисунки с Кавказского фронта. Еще в марте этого года на выставке «Мир искусства», также проходившей в Бюро, Серебрякова показала свои нескучненские Поля и новые этюды к картине Баня (всего девять работ). К сожалению, Николай Радлов в очерке об этой выставке в журнале Аполлон более говорил о картинности Кустодиева с его Купчихой и Петрова-Водкина с его Богоматерью, нежели о достижениях художницы. В феврале 1916 года там же Серебрякова выставила своих Крестьянок в поле.
Об этом времени искусствовед Дмитрий Сарабьянов писал, что «мирискусники… почти сохраняют прежние позиции, делая некоторые отступления в сторону неоакадемизма, затронувшего как коренных членов объединения, так и представителей молодого поколения (Яковлев, Шухаев, Серебрякова)» [44]. Однако эта тенденция не обозначилась как самостоятельное стилевое направление.
З. Е. Серебрякова. Баня. 1913. Государственный Русский музей
Выставки посетило много зрителей. В начале XX века Москва и Санкт-Петербург переживали выставочный и музейный бум. Причина, видимо, была в том, что именно на это время пришелся расцвет собирательской деятельности коллекционеров и меценатов, среди которых было много промышленников и представителей купечества; музейное дело переживало бурное развитие, государство активно поддерживало эти процессы.
Каждый год «Мир искусства» и другие художественные объединения проводили множество выставок и других мероприятий. Среди зрителей были не только художники, но и интеллигенция, люди интересовавшиеся искусством. Количество посетителей исчислялось десятками тысяч. Однако Серебрякова и тогда, и на протяжении всей жизни не гналась за зрительским успехом, не придавала значения количеству откликов и публикаций о себе в прессе. Как писал потом Константин Сомов, «Зинада не умела себя позиционировать».
В мастерской в Нескучном. Около 1915
Немало поспособствовала развитию черт неоклассицизма в творчестве Серебряковой ее поездка в конце мая 1914 года через Германию (Берлин, Лейпциг, Мюнхен) в Швейцарию и Италию. Это путешествие (помимо прочего, художница заехала на швейцарский горный курорт Грион на юге кантона Во, где тогда жили Чулковы) подстегнуло ее проснувшийся еще в Крыму интерес к гористым пейзажам с их особенностями ландшафта и световыми эффектами. В Италии Серебрякова наслаждалась собраниями музеев и архитектурой Милана, Венеции, Падуи, Флоренции и других городов. Созданные там этюды являют удивительную легкость и красочную выразительность манеры художницы. Из своих художественных впечатлений в беседе с Эрнстом в 1917 году она особенно подчеркивала влияние потемневших, но насыщенных цветом полотен Тинторетто в Венеции. «Самое сильное и прекрасное впечатление итальянского путешествия — великий, пышный и таинственный Тинторетто. Громадные, патетические холсты, пылающие бурными радугами потемневших красок» [45].
Репродукция работы З. Серебряковой Сидящая крестьянка (1915) в книге С. Эрнста З. Е. Серебрякова (Петроград, 1922)
Борис Серебряков в это время работал в Сибири начальником изыскательской партии при подготовке к несостоявшемуся строительству железной дороги Ленского золотопромышленного товарищества на участке Иркутск — Бодайбо. Как только 26 июля Серебрякова услышала о мобилизации в Австро-Венгрии, она срочно выехала в Россию, не успев посмотреть все то, что планировала. Через Киев она добралась до Нескучного. По возвращении в Россию в июле 1914 года Серебрякова не ездила за границу ровно десять лет. А вот Александра Бенуа Первая мировая война застала в Сен-Жан-де-Люзе близ границы Франции и Испании. И ему пришлось возвращаться в Петроград при содействии посла России во Франции А. Б. Неклюдова через Стокгольм. В Петрограде он оказался только 1 сентября. Через несколько недель из Лондона в Петроград удалось приехать Мстиславу Добужинскому.
З. Е. Серебрякова с детьми в Нескучном. 1914
Дети Серебряковых в Нескучном. 1914
Война сильно изменила настроение Лансере и Серебряковых. Евгений Лансере в декабре 1914 года поехал военным художником на Кавказский фронт и работал там до марта 1915 года. По возвращении Зинаида запечатлела его в папахе. Другие родственники и друзья оказались на Восточном фронте. Муж сестры Серебряковой Марии, Всеволод Солнцев, стал старшим механиком эскадры тяжелых самолетов «Илья Муромец». В Польшу (1914) и в Галицию (1915) ездил рисовать Добужинский. До Великого отступления (лето — осень 1915) в России доминировали радужные настроения относительно хода войны. В 1915 году в Варшаву был послан Борис реконструировать мосты в Польше. 9 июня Евгений Лансере пересказывал жене письмо от матери: «Боря временно в Варшаве, зовет туда же Зину, но Зина не могла достать в Харькове пропуска. Боре пришлось отступая взрывать все свои же труды!» Но вряд ли Зинаида хотела вслед за братом рисовать войну. Тем более, что уже в июле началось активное наступление немцев в Польше; 22 июля была оставлена Варшава, 13 августа — Брест-Литовск. 10 августа обязанности главнокомандующего на себя принял император Николай II. Борис Серебряков вскоре вернулся с фронта.
Возможно, под влиянием известий о войне Серебрякова больше думает о крестьянской теме, это был ее естественный порыв, связанный с желанием
