21 (К с.607, абзацу 3)
Пережитки былых оргиастических нападений мужчин на женщин нередко сохранялись в виде элементов посвятительных и брачных обрядов. В четвертом разделе 10 главы книги был описан обычай племен Центральной Австралии и Квинсленда, состоявший в том, что группа мужчин ловила (обязательно вдали от стойбища) и затаскивала в чащу девушку, достигшую брачного возраста. Ее дефлорировали, а затем все мужчины поочередно овладевали ею. После этого она считалась взрослой и могла вступить в брак.
У ватавета Восточной Африки жених должен был овладеть невестой силой, в чем ему помогали четыре друга, которые получали к ней доступ в течение пяти дней свадебного празднества (French-Sheldon. Customs among the Natives of East Africa from Teita to Kelimegalia //JAI. 1892. Vol.21, № 4, p.365). У ватеита того же региона невеста была обязана прятаться от жениха, который вместе с четырьмя друзьями ловил ее. Поймав ее, все они вступали с ней в половое общение (Thompson J. Through Masai Land. London, 1885, p.51). Сходный обычай был зафиксирован у курнаи Австралии (Fi-son L. and Howitt A.W. Camiloroi and Kurnai. Melbourne etc., 1880, p.202.).
В подобного рода ритуальных действиях — исток т. н. насамонийского обычая, состоявшего в том, что в конце свадьбы все присутствовавшие на ней друзья жениха овладевали невестой и лишь после них получал к ней доступ жених. Как было показано в четвертом разделе десятой главы книги, этот обычай имел самое широкое распространение, а пережитки его до самого последнего времени сохранялись и у народов Европы. Так, например, у некоторых групп украинцев, когда в ходе свадьбы жених оказывался не в состоянии совершить половой акт с невестой, это обязан был сделать дружка или почетный боярин (Смирнов А. Очерки семейных отношений по обычному праву русского народа. Вып.1. М., 1878, с.51–56; Кистяковский А.Ф. К вопросу о цензуре нравов у народа //ЗИРГООЭ. т.8. 1878, с. 169–170, 190).
У ряда народов, в частности, у коряков, жених должен был напасть на невесту, которая согласно обычаю же должна была защищаться. Готовясь к схватке, невеста обвязывала себя ремнями. Жених развязывал ремни или разрезал их ножом, срывал с невесты одежды и дотрагивался до ее гениталий. Этот жест символизировал половой акт. После этого невеста считалась женой, прекращала сопротивление и вела теперь уже мужа в свою спальную палатку (Jochelson W. The Koryak. Part II. Material Culture and Social Organization //The Jesup North Pacific Expedition. Memoir of the American Museum of Natural History. Vol.VI. Part II. Leiden, New York. 1908, p.741–742). Точно такой же обычай существовал у ительменов (камчадалов), но только у них совокупление не обязательно происходило сразу после „хватания" (Крашенинников С. Описание земли Камчатки. Т.2. СПб., 1994., с.121–122, 183; Полонский А. Курилы //ЗИРГООЭ. Т.4. СПб., 1871, с.380–382). И в том и в другом случае на помощь невесте могли придти подруги, которые нередко при этом жестоко избивали жениха. Во втором разделе 16 главы книги была приведена сводка материалов и литературы о существовавших у большого числа народов свадебных обрядах, которые включали в себя ритуальное нападение жениха и сопровождавших его мужчин на невесту и ее подруг и обрядовое сопротивление женской стороны, выражавшееся, в частности, и в избиении нападавших. К приведенным материалам можно добавить много новых.
В значительно смягченной форме обычай нападения жениха на невесту существовал у арабов Синая. Невеста скрывалась в горах, где ее захватывал жених с помощью двух друзей. Общественное мнение требовало от невесты, чтобы она активно защищалась. Но после подавления сопротивления невесты, жених и его друзья ограничивались лишь тем, что доставляли ее в шатер ее отца и силой водворяли на женскую его половину. А затем начинались последующие свадебные церемонии (Геннеп А. ван. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов. М., 1999, с.115–116).
Пережитки оргиастических нападений мужчин можно обнаружить не только в женских, но и в мужских посвятительных обрядах. У кикуйю Восточной Африки юноши во время инициаций для того, чтобы перейти в разряд взрослых мужчин, должны были совершить церемониальное изнасилование женщины, обязательно принадлежавшей не просто к другой деревне, но, по возможности, к другому народу. С этой целью юноши, объединенные в группы, бродили в поисках подходящего объекта по местностям, далеким от их родного селения. После исполнения этого акта юноши демонстративно отбрасывали эмблемы, свидетельствовавшие об их принадлежности к разряду неофитов. У некоторых групп этого народа реальное изнасилование иногда заменялось имитацией насилия (Lambert Н.Е. Kikuyu Social and Political Institutions. London etc., 1965, p.53–54)
У многих народов Африки юноши во время инициаций жили вне деревни в лесу, где строили себе жилище. У бу-шонго в это время ни одна женщина не могла их видеть. Если юноши замечали женщину, они затаскивали ее в лагерь и насиловали (VansinaJ. Initiation Rites of Bushong //Africa. 1955. Vol.25. № 2, p.138–142). Существование и права, и обязанности юношей совершать в период инициаций насилие над женщинами зафиксировано у коса Южной Африки и народов Сенегала (Maclean J. Compendium of Kafir Law and Customs… Mount Coke, 1858; p.98, 101; Reade W. Savage Africa… London, 1863, p. 152.). Неограниченной половой свободой пользовались во время инициаций юноши у племен Юго-Восточной Австралии (Howitt A.W. The Native Tribes of South-East Australia. London, 1904, p.233, 256)
Так как в конце эпохи праобщества женщины жили oi-дельно от мужчин своей праобщины, то мужчины других праобщин могли нападать и нападали на жилища или группы жилищ, в которых обитали женщины.
Пережитки такого рода нападений зафиксированы у западных мандари Африки. У них юноши во время инициаций после периода пребывания в изолированных жилищах совершали путешествия по территориям соседних племен. Главная цель при этом состояла в выявлении домов девушек и планировании нападений на них. Когда они обнаруживали девушку, то окружали ее и забирали у нее украшения. Если она отказывалась их отдать, юноши издевались над ней и доводили до слез. Но до реального изнасилования дело обычно не доходило (Buxton J.В. Initiation and Beed-Sets in Western Mandari //Studies in Social Anthropology. Ed. by J.H.M. Beattie and R.G. Lienchardt. Oxford, 1975, p.319–320).
Сходные обычаи существовали у русских крестьян XIX в. Обычным явлением в русской деревне были вечеринки. Организаторами их были девушки, собиравшиеся в определенном жилище, которое на время становилось своеобразным девичьим домом. Вслед за девушками на вечеринки являлись парни. И в некоторых местах России приход парней на вечеринки носил крайне своеобразный характер. Вот картина, типичная для Елатомского уезда Тамбовской губернии. „Тихо собираются они (парни — Ю.С.) кругом избы (где уже находятся девушки — Ю.С.) и разом врываются потом через двери и окна; тушат свечи и бросаются кто на кого попало. Писк девушек заглушается хохотом ребят; затем все оканчивается миром; обиженный пол вознаграждается скудными гостинцами. Девушки садятся за донца, но постоянные объятья и прижимания мешают работе. Завязывается ссора: обе стороны вступают в состязание и обычные победители-ребята утаскивают каждый свою жертву: кто на полати, кто на двор, кто в сенцы. Игры, — подчеркивает информатор, — повторяю, носят характер дикий: в основе их лежит чувство полового общения и чувство это обнаруживается в каждом слове, в каждом движении молодых людей" (Звонков В. Современный брак и свадьба среди крестьян Тамбовской губернии, Елатомского уезда //ИОЛЕА. Т.61. М„1889, с.25–26).
В Новгородском уезде одноименной губернии, „когда крестьянские девушки, в числе 5–6, в банях осенью треплют и чешут лен, тогда парни молодые артелями ходят по баням, пугают девушек, бросая камни или палки в окна бань, разламывают двери или кровлю бани и, взойдя в нее, производят шум, буянство и нередко драку" (Зеленин Д.К. Описание рукописей Ученого архива Императорского Русского географического общества. Вып.2. Пг., 1915, с.854). В Хотеновской волости Кирилловского уезда Новгородской губернии, когда девушки собирались на „биседу" (вечеринку) в бане, приходили ребята „позубоскалить", а если можно и „попугать девок". Особенно большой переполох поднимался, когда нечаянно или благодаря хитрости парней гасла лучина и в бане воцарялась темнота (Новожилов А. Деревенские „биседы" //ЖС. 1909. Вып.1, с.64). В Данковском уезде Рязанской губернии вечеринка иногда завершалась буйным разгулом парней, которые били окна, посуду, громили горницу, причем нередко доставалось и хозяйке дома (Семенова-Тян-Шанская О.П. Жизнь „Ивана" //ЗИРГООЭ. Т.39. СПб., 1914, с.37–39).
В местностях по среднему течению Северной Двины (Архангельская губерния) в летнюю пору девушки ездили доить коров на островные пастбища, где и оставались ночевать в избушках. В каждой из них были девушки только одной деревни. Ночью туда приезжали парни из соседних деревень. „Они пугали девушек, разбойничали, выламывали крышу и двери, хлестали их прутьями, после чего катались по лежащим на полу девушкам „от стены к стене", и все разбивались на пары". Все это имело специальное название — „красование" (Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX — начала XX в. М., 1988, с.236, 256).
