И вот что еще особенно здесь важно. У сокровенной правды всегда почему-то огромная притягательная сила. Обычно куда большая, чем у правды внешней, очевидной.
Проделай такой опыт. Попробуй описать по памяти какую-нибудь – и тебе, и всем другим – хорошо известную картину. Скажем, «Аленушку» Васнецова.
Начни с очевидной ее правды – с описания позы девушки, фона, цвета платья, цвета воды... Ручаюсь, у тебя получится немного. Хотя бы ты до этого смотрел картину – или копии с нее – раз сто.
А потом попытайся рассказать о настроении картины, о «внутреннем ее сюжете». И ты сейчас же остро все представишь. Ты испытаешь острую жалость к сироте, боль за девичью беззащитность, а вместе – и светлую надежду: спасет, спасет добрый молодец сиротинушку!
Что же влечет к сокровенному? Какая в нем магическая сила?
Имя ей и есть мечта. Мечтающий больше выглядит самим собой, чем размышляющий. Виктор Гюго сказал однажды: «Обладай наше зрение способностью видеть внутренний мир нашего близкого, можно было бы вернее судить о человеке по его мечтам, нежели по мыслям».
Не потому ли любят фантазировать и взрослые (не только малыши), что выдумкой часто лучше высказать свое глубокое, чем рассудительными словами? «Так беден наш язык, когда пытаешься говорить о сокровенном»,– высказывался писатель Василий Белов.
Не потому ли люди не спешат пресечь чужую выдумку – даже не замечают, что это выдумка,– если за ней угадывают что-то истинное?
Мы начали главу с фантазии сказочника. Закончим ее фантазиями путешественников. Возьмем примеры из старинных книг, для нас, современных многознаек, особенно наивных.
Вот отрывок из сочинения некоего Бенжамена де Тюделя, совершившего в 1173 году путешествие по Европе и Палестине и решившего, что он объехал вокруг света. В отрывке описывается Русь того периода:
«Размеры сей страны весьма обширны: от Праги до большого города св. Николая, иначе именуемого Пинего и находящегося на далеком севере. Вся страна покрыта горами и лесами, где водятся животные, похожие на куниц и зовомые соболями. Зимой там так холодно, что жители не могут выйти из своих хижин. Они продают своих детей всем народам. Это все, что я могу сказать о Руси».
Любили пофантазировать о далеких странах и наши предки. Так, в одной из первых географических книг, «Книге, глаголемой Козмография» (XVII в.), говорится о «горах стеклянных, две тыщи верст под востоком солнца, а тут человеком несть жилища, много ж тут великих змей крылатых и до тех гор доходил царь Александр Македонский, и возвратился».
Какие-то азиатские острова, скорей всего Индонезия, описываются в этой книге так:
«В той же части Азии остров на восточном море близ блаженного раю, потому что залетают оттуду птицы райские, и птицам имена гамаюн и финикс, и благоухание чюдное заносят. Вторый остров под востоком, живут на нем василиски, лица и власы девичьи, а от пупа хобот змиев крылатых. Близ того ин остров, а в нем родит черьвь песок златой. Есть же еще остров, а на нем человецы песьи главы, велики и страшны зраком».
Занятно «Историческое и географическое описание острова Формозы», вышедшее в свет в Лондоне в 1704 году. Чего там только нет! И прирученные крокодилы, будто выполняющие домашнюю работу, и морские кони, на которых можно пускаться вскачь, и прочая белиберда.
Достойны ли подобные произведения одной иронии, лишь снисходительной улыбки?
Ни в коем случае. Потому что главное в них – не выдумка.
Главное – настроение, которое они передают. А это настроение правдивое, именно его описывал путешественник. Он именно его испытывал, когда впервые побывал на далеком берегу.
Никто не ездил на морских конях, понятно, что это чушь. Но если бы европейский современник автора «описания Формозы» и впрямь там побывал, то он увидел бы вещи настоящие, которые поразили его не меньше дрессированных лошадок на гребнях волн. Он испытал бы настроение, похожее на то, что было у сочинителя.
Мечту будили эти выдумки (как сейчас – талантливые научно-фантастические произведения), а кто, ею увлеченный, отправлялся сам искать чудесное, тот находил его с избытком.
Впрочем, главное и не в том. Главное, что мечта умножает в человеке человеческое.
Обязательность необязательного
Ты никогда не будешь знать достаточно, если не будешь знать больше, чем достаточно.
У. Блейк[30]
Многосторонность
Глава эта – о пользе полноты, разносторонности человеческой жизни. Мы будем говорить, зачем человеку нужно всё: наука и красота, труд и домашние заботы, учеба и раздумья над смыслом жизни, развитие всех благих способностей и утоление всех здоровых потребностей.
И дружба, и путешествия, и книги, и развлечения, и мечты.
И обязательное для специалиста, и вроде бы необязательное для него.
Начнем с того, что сразу скажем: человек нуждается во всем, потому что он самой своей природой приспособлен к разносторонней деятельности.
Рыба живет в воде, значит, все ее строение должно быть приспособлено к подобной жизни: жабры, плавники, плавательный пузырь, гибкое и обтекаемое телосложение.
Птица живет на земле и в воздухе, в ее строении необходимы крылья, зоркие глаза, могучий клюв для борьбы и добывания пищи.
Стихия же человека – многосторонний внешний мир, и техника, и произведения искусств, и личности других людей, и общество, и собственный внутренний мир, и взгляды в прошлое, и прогнозы грядущего... Какой же иной природой, как не всесторонней, не универсальной, должен обладать представитель человеческого рода?
Людвиг Фейербах, известный философ-материалист, предшественник марксизма, писал:
«Человек... существо универсальное, оно не является ограниченным и... эта универсальность захватывает все его существо».
И дальше:
«Истина в полноте человеческой жизни и существа».
А еще до Фейербаха арабский философ-поэт Абу-ль-Аль говорил: «обязательно необязательное».
Разносторонность – сила человека. И как показал исход борьбы человека на заре существования, эта сила оказалась посильнее могучей односторонности животных – их развитых органов нападения или защиты, клыков, когтей, рогов, копыт, быстрых ног.
Вооруженное универсальностью, первобытное существо выбилось на дорогу разума.
Не все на той дороге было гладко. Человек что-то приобретал, но и терял при этом что-то. Когда возникли классы и появилось, как говорят философы, разделение труда, человек стал утрачивать разносторонность. Это было ущемлением его природы, болезненной утратой части человеческого. Энгельс писал:
«Вместе с разделением труда делится на части и сам человек. Развитию одной какой-нибудь деятельности приносятся в жертву все прочие физические и духовные способности. Это калечение человека возрастает в той же мере, в какой растет и разделение труда».
Конечно же, так не может продолжаться вечно. Люди превратятся в винтики машин, утратят свои личности, если не научатся бороться со злом чрезмерной специализации оружием духовной полноты, широкими интересами своей жизни.
«Самоцелью» человека, то есть главной его целью, называл Маркс «целостность развития» (всесторонность), жизнь, при которой «человек воспроизводит себя не в одном каком-нибудь определенном направлении, а производит себя во всей целостности...».
Как же в наши дни люди обучаются разносторонности? И что она им дает в практических условиях их жизни?
Обычно все начинается со школы. На мир здесь смотрят широко, смело взбираются по его уступам. Сквозь призмы разных предметов его исследуют со всех сторон, рассматривают детали. В большинстве школ не принята специализация. Мальчик мечтает стать астрономом, а его обучают и биологии. Девочка грезит о халате врача, но ей приходится решать и «несносные» алгебраические уравнения.
Учат в школе и иному. В классах и вне их стараются привить также общественные навыки, культурность, любовь к знаниям, трудолюбие. Учат просто учиться. Будят тягу к идеалам, наставляют, как искать призвание.
Словом, вся обстановка в школе: уроки, самодеятельность, встречи, речи, игры, споры, ссоры, кружки, экскурсии, стенгазеты, пионерские и комсомольские поручения – все это уроки разносторонности. Все это шаги к полноте человеческой жизни, а значит, и к тому, чтобы называться настоящим человеком.
Во всех направлениях разбегаются после школы пути ее выпускников. Но каждый, кроме знаний, несет с собой обычно еще одно приобретение: привычку смотреть по сторонам, ко всему относиться с уважением.
Обычная средняя школа не дает выпускнику профессии, но сотни глаз она ему дает, и каждый такой глаз хочет что-то высмотреть. Высмотреть в своем поле зрения, может быть и крохотном.
