Ознакомительная версия.
Примерно в таком же духе подходит к культуре современный английский социолог Э. Гидденс (род. 1938), полагающий, что культура содержит ценности, созданные отдельными группами, нормы, которым они следуют в жизни, и материальные вещи, которые производят люди. В качестве ценностей выступают абстрактные идеалы, в то время как нормы, отражая дозволенное и недозволенное, являются определенными принципами или правилами, которые люди должны выполнять в течение своей жизни.
Особую линию в изучении культуры образует современный структурализм[10]. Исторически возникновение структурализма связано с попытками преодоления трудностей, с которыми столкнулись многочисленные этнографические исследования туземных культур, предпринятые европейскими этнографами в начале XX в.
Эта школа исходит из посылки, что человеком в мире управляют неосознанные структуры, зашифрованные в языке. Сама культура структурирована как язык: в ней можно найти значимые оппозиции, параллелизмы, семантические (смысловые) и реляционные (выражающие отношения) значения. Процессы, происходящие в культуре, можно, следовательно, истолковывать как обмен сообщениями. Такой подход к первобытной культуре предложил К. Леви-Стросс (1908–2008), а к современной – Р. Барт (1915–1980).
Структурализм возникает в середине XX столетия как реакция на острый кризис антропоцентристских концепций человека и культуры (прежде всего экзистенциалистских). Он представляет собой широкий ряд различных направлений социогуманитарного знания, определяемый интересом к структуре (понимается как совокупность глубинных отношений между элементами целого, сохраняющих устойчивость при изменениях этого целого и задающих его специфику). Речь при этом идет о целостных системных объектах культуры, а также условиях их происхождения и функционирования, независимых от воли и сознания отдельного человека. Это знаменует коренную перемену парадигмы исследования человека и культуры: на смену принципам субъективности, переживания и свободы пришли требования объективности и научности, поиск жесткой детерминации. Культура при этом понимается как всеохватывающая семиотическая (знаковая) система, дающая человеку возможность самоутверждения в мире и общения с другими людьми. Перед исследователем она предстает как огромная совокупность самых разнообразных текстов, которые необходимо проанализировать.
Успехи «классических» структуралистских исследований способствовали широкому распространению этого метода на все сферы культуры. Однако в конце 60-х гг. ХХ в. это течение переживает серьезный мировоззренческий и методологический кризис, который ознаменовал переход к другому, постструктуралистскому и постмодернистскому этапу осмысления человеком себя и своего мира, мира культуры.
Работу с текстами культуры, начатую структурализмом, продолжил постструктурализм. Чтобы преодолеть противоречие между жизнью и культурой, постструктурализм предложил брать текст в момент его становления, чтобы «заглянуть» под маску наличных форм культуры, в ту «преисподнюю», где нет еще готовых форм, все значения смешаны, все претерпевает метаморфозы. Подобный процесс исследования получил название деконструкции. Возникновение постструктурализма связано с социальным и культурным кризисом конца 60-х гг. ХХ в. в Европе. К этому времени следовать структуралистским методам стало как бы интеллектуальной модой. На них даже полагаются как на универсальную отмычку при решении всех проблем современности. Тем самым была поставлена задача осмыслить все «неструктурное» в структуре, а именно: выявить противоречия, которые возникают при попытках познать культуру только с помощью языковых структур; преодолеть неисторизм; устранить лингвистический редукционизм; построить новые модели смыслообразования; перейти к новой практике открытого чтения и т. д. Весь круг этих многообразных вопросов самими структуралистами был обозначен в тезисе «Нужно разомкнуть структуру в контекст».
Анализ западной системы, предпринятый М. Фуко (1926–1984), показывает, что в ней возобладал «антропологический постулат», господствует «эмпирикотрансцендентальная двойственность», называемая человеком. Основные традиции XIX в., позитивистская и эсхатологическая, приводят европейскую философию к анализу переживания, которое в пространстве тела позволяет поместить культуру и историю, заранее подготовленные к тому, чтобы стать эмпирической, личной, «телесной» практикой, нуждающейся теперь в «человеке». Пути в непознанное для человека лежат через самопознание, трансцендентальную рефлексию, которая делает культуру достоянием субъекта. Аналитика категорий культуры оказывается подобна аналитике категорий субъективности. Фуко особо подчеркивает, что гуманитарные науки связывают один из эпизодов культуры с другим, с тем, «в котором укореняются их существование, способ бытия, их методы познания». Тождество исследуемого и исследующего располагается в горизонте истории. Но в этом переплетении тысяч временных потоков мысль улавливает более глубокую историчность человека – историчность его бытия.
Ж. Делёз (1926–1995) продолжает попытки переосмыслить основания классического структуралистского представления о культуре. В работе «Различие и повтор» он обращается к одному из его важнейших принципов – бинарности. Ж. Делёз пытается показать, что при более глубоком анализе культурного поля исходные основания установления тождества (идентичности), а соответственно, и различия размываются, поэтому в действительности нужно говорить лишь о соотносимости, где сам «центр» разделения «этого» и «другого» оказывается предельно неустойчивым. Тогда на смену застывшей картине классической иерархии культуры должно прийти представление о подвижном потоке смыслов, скользящем по бесчисленным «перекатам» повторов. Естественно, здесь и речи не может идти об установлении универсального кода, эта идея фикс классики просто абсурдна. Такая позиция находит развитие в одной из самых известных книг Ж. Делёза «Логика смысла». Он предлагает новое прочтение «книги культуры», предполагая, что сами определенности смыслов, которые нужно прочесть, отнюдь не предзаданы заранее: они каждый раз заново даются событиями, и вот эти смыслы-события и необходимо исследовать. По природе они парадоксальны, поэтому автор и строит свое исследование как «серию парадоксов», образующих теорию смысла.
Несмотря на всю значимость рассмотренных персоналий, все же самой знаковой и наиболее влиятельной фигурой в современном постструктурализме является Ж. Деррида́ (1930–2007). Продолжая традиции Ницше, Фрейда и Хайдеггера, он сформировал особый тип «поэтического мышления» при анализе культуры. Его работы часто служат примером как бы дословного воплощения принципа интер-текстуальности («комментатор существует только внутри и по поводу текста»). Они настолько построены на непрерывном комментировании текстов, дополнениях к самим комментариям, развернутых, приобретающих самостоятельное значение в ссылках и пояснениях и т. д., что нередко становятся похожими на богатый справочный материал. Разветвление и переплетение изложения, его принципиальная разноплановость и многоликость иногда приводят к тому, что страницы книг Ж. Деррида оказываются разделенными вертикальной или горизонтальной чертой, по разные стороны от которой одновременно идет развертывание разноплановых изложений.
В целом спектр постструктуралистских исследований предельно разноцветен, поскольку он отражает многообразие самой современной культуры. Для полноты картины нужно отметить, что помимо уже рассмотренных взглядов немаловажное значение имеют: концепция кризиса метанарративов Ж.-Ф. Лиотара, понимание современной судьбы метарассказов Ф. Джеймисона, развитие практики деконструкции представителями Йельской школы (П. де Ман, Дж. Миллер, X. Блум, Дж. Хартман), углубление идеи интертекстуальности Ю. Кристевой, теория симулякров Ж. Бодрийяра, анализ проблемы Зла Ж. Батая, вариант поэтического мышления М. Бланшо.
Есть аналогичные мыслители и в отечественной культурологии. В связи с вышесказанным интерес представляют семиотические размышления о культуре Юрия Михайловича Лотмана (1922–1993). Он подчеркивал, что культура – понятие коллективное. Из этого вытекает, что она есть форма общения между людьми. Но всякая структура, обслуживающая сферу социального общения, есть язык. Это означает, что она образует определенную систему знаков, употребляемых в соответствии с известными членам данного коллектива правилами. Знаками же мы называем любое материальное выражение (слова, рисунки, вещи и т. д.), которое имеет значение и, таким образом, может служить средством передачи смысла. Культура, как считает Ю.М. Лотман, имеет знаково-символическую природу. Поэтому культура всегда определенное количество, с одной стороны, текстов, а с другой – унаследованных символов.
Ознакомительная версия.
