Ознакомительная версия.
6. Синий Всадник / под ред. В. Кандинского и Ф. Марка. – М.: Изобразительное искусство, 1996.
7. Старовойтов А. Маргинальная эстетика арт-терапии: Доклад. – Ялта, 2006.
А. Г. Ипполитова. Веротерпимость как форма толерантного сознания
В современной культурологии тема толерантности является одной из самых важных, поскольку данный феномен противопоставлен любой форме проявления экстремизма и нетерпимости. Цель данной статьи – охарактеризовать веротерпимость как одну из форм толерантного сознания. Поскольку именно религия, выступающая носителем духовных ценностей и зачастую менталитета разных народов, является важнейшим средством межкультурной коммуникации. И, между тем, в научной литературе мы практически не встречаем дефиниции «веротерпимость» как теоретической категории. Поэтому актуальность очевидна.
Итак, толерантность (в буквальном смысле слова, терпимость) обозначает мирное восприятие чужой культуры и признание культурных различий как таковых. Поэтому развитие толерантности возможно в условиях диалога культур. Но данная категория – приобретаемая и по замечанию В. Тишкова «намеренно культивируемая личностная установка и коллективная позиция как реакция и условие существования сложных обществ» (Тишков 2003: 314). Очевидно, что процесс становления толерантного сознания невозможен без соприкосновения с иными этническими и религиозными культурами, даже связан с преодолением конфликтов, негативного влияния ксенофобии. Так, Д. С. Лихачев писал, что «индивидуальные особенности народов связывают их друг с другом, заставляют их любить народ, к которому мы даже не принадлежим, но с которым столкнула нас судьба» (Лихачев 2006: 144). Духовная жизнь нации невозможна без толерантности, поскольку именно она позволяет объективно оценивать культуру «чужака» и свою собственную. «Народы, в которых патриотизм не подменяется национальным «приобретательством», жадностью и человеконенавистничеством национализма, живут в дружбе и мире со всеми народами» (Лихачев 2006: 149). Итак, толерантность – феномен, без которого невозможна жизнь многонационального и многоконфессионального социума. Именно поэтому современные научные разработки сконцентрированы в области социальных программ, цель которых – формирование культуры мира, ненасилия и одновременно утверждения национальных культур (Цаллагова 2003: 161–162), подразумевают не только демонстрацию ценностей родной культуры, но и контакт с другими народами. Очевидно, что толерантность необходимо воспитывать, формируя так называемое толерантное сознание.
Одной из важнейших форм толерантного сознания в современном обществе является веротерпимость. Религия является основой для культурного единства наций. Вера выступает основополагающей характеристикой национального «Я». Например, русские, как в собственном восприятии, так и для других народов, отождествляются с православием и православными ценностями. На основе православно-христианских ценностей в отечественной культуре выстраивался диалог с другими народами, создавалось культурное пространство «единоверцев», которые воспринимались как союзники и с которыми выстраиваются отношения на основе толерантности. Идентичный феномен можно обнаружить и в мусульманской культуре, где каждый мусульманин независимо от национального происхождения воспринимается дружественно на том основании, что обладает общей духовной основой – исламом.
Однако, если культурное пространство одного вероисповедания способно к преодолению ксенофобии на этническом уровне, то столкновение с представителями других религий часто приводит к конфликту. Религия, к сожалению, становится идеологическим оружием экстремистов. Здесь можно привести очевидные примеры: террористическая деятельность мусульманских экстремистов, гражданская война в Афганистане, локальные войны (в том числе и в России в Чеченской республике в 90-е гг. XX века), выступления католиков в Северной Ирландии и др. Вот далеко не полный перечень конфликтов на религиозной почве.
Противопоставить такому сепаратизму необходимо, в первую очередь, саму религию, актуализируя в ее социальных ценностях и установках такое качество как веротерпимость. Рассуждая о сущности веротерпимости, следует сказать о том, что все вероисповедания предлагают нам универсальные нравственные ценности, гуманистические идеалы. Человеколюбие и поиск единства, или гармонии, характерен для всех вероисповеданий. Именно поиск общих положений в вероучениях позволяет рассуждать и о возможности формирования веротерпимости, особенно если речь идет о родственных вероучениях. Например, общие мировоззрение, картина мира, история и судьба объединяют монотеистические религии иудаизм, христианство, ислам и даже зороастризм. Безусловно, удачный пример религиозной консолидации нам демонстрирует буддизм, генетически связанный с индуизмом, он не только органично сосуществует с данным вероучением, но выстроил диалог и с другими вероисповеданиями. Это доказывает факт, буддизм никогда не развязывал религиозных войн (Мень 2001: 82).
Вообще, если мы говорим о религиозной философии вероучений, то в мировых религиях обнаруживаем идею признания единства мира, причем выражаясь современной научной лексикой, единства в многообразии культурных форм, что выражается в наднациональном характере и одновременно признании индивидуального духовного пути человека и отдельных социумов.
В целом, веротерпимость может проявляться в культуре в разных формах, а именно:
– как политический и общественный принцип построения мирных отношений;
– как философско-мировоззренческий взгляд на природу религий, обладающей общечеловеческой универсальной основой;
– как поиск индивидуального духовного пути через приобщение к гуманистическим ценностям иноверцев.
Следует раскрыть смысл веротерпимости в каждом из предложенных тезисов. Исторический опыт свидетельствует, что веротерпимость в общественно-политической сфере способствовала не только регуляции взаимоотношений между разными народами, но и формировала единое социокультурное пространство. Хотя, зачастую цель у такой политики была предотвратить возможные конфликты. Сколь это не парадоксально, но первым государством, проводившим в жизнь политику религиозной терпимости, становится Монгольская империя. Об этом рассуждает в своей переписке с Л. Н. Гумилевым П. И. Савицкий (из писем Савицкого). При этом, характер веротерпимости монголов не связан с ментальным принятием православных, мусульманских или буддистских ценностей, а являлся необходимым рычагом в управлении покоренными территориями: «Веротерпимость – это реальный факт. Но связана он не с национальной историей монголов – в ней достаточно и нетерпимости… а с потребностями жизни Империи, «Монголосферы». Веротерпимость эта – имперское решение Чингис-хана…», – пишет П. И. Савицкий (из писем Савицкого). Вероятно с «имперской» политикой связана и терпимость средневекового мира, признававшего религиозный статус христиан иудеев.
Веротерпимость как политический принцип действенно функционировала и в императорской России (Ивашко). Так, особой вехой в развитии межрелигиозных отношений в отечественной культуре стал указ Екатерины II, которая у российских буддистов была провозглашена одним из воплощений Будды, а в мусульманской среде получила уважительное прозвище Эби-Пашта (Бабушка-Царица) (Алов, Владимиров, Овсеенко 1998: 260).
Примечательно, что действительное воплощение принцип веротерпимости нашел в жизни российской армии (Осташкин, 1998). А это свидетельствует уже о создании единого социокультурного пространства, формировании общей идентичности. Ведь офицеры, являвшиеся православными, католиками, иудеями, мусульманами обладали общими патриотическим установками и ценностями. А солдат, приносивший присягу в присутствии своего священнослужителя на Коране или Библии, воспринимал службу как сакральный долг, а следовательно «верой и правдой» служил России.
В целом, закономерно, что именно в России появляется философская традиция, рассматривающая разные вероучения в качестве носителя общечеловеческой универсальной основой. Идеи религиозной терпимости именно на духовном уровне, единства на основе равнозначного диалога находят свое воплощение во взглядах русских религиозных философов (Ильин 1991: 292; Соловьев 2000: 192; Трубецкой 1993: 90; Фараджев 2002: 208) и исламском просвещении (джадидизм) (Гаспринский 1992: 91–102; Ибрагим 2002: 239). Общекультурно-религиозное пространство, основанное на органичном дружественном взаимодействии разных религий – вот та мысль, которая была сформулирована накануне революции в России. Но это не единственный исторический пример, демонстрирующий нам возможности консолидации социума с разными верами не на политической, а в большей степени менталитете. Сегодня в условиях религиозного возрождения, иерархи РПЦ и мусульманские лидеры призывают к разумному диалогу, подчеркивая общность исторической судьбы православных и мусульман России (Гайнутдин Равиль 2004: 320; Патриарх Алексий 1996: 5), все чаще говорят о том, что религия становится средством манипуляции для достижения политических целей, далеких от принципов и идеалов православия и ислама.
Ознакомительная версия.
