Номер моей модели был что-то вроде CQ124 765 900-03312-DiP/22/4. И вот что меня гложет: зачем? Зачем компьютеру нужен номер такой сложности, что дух захватывает? Даже если бы каждый нейтрино вселенной, каждая частичка вещества между моим компьютером и самым далеким пучком материи спрятавшегося в тумане Биг Бена каким-то образом приобрели персональный компьютер у этой компании, с такой системой нумерации все равно осталась бы куча неиспользованных цифр.
Заинтригованный этим фактом, я принялся изучать все числа, которые сопровождали меня по жизни, и почти все из них были до абсурда большими. Номер моей кредитной карты «Барклай» состоит, к примеру, из тринадцати цифр. Комбинаций достаточно почти для двух триллионов потенциальных клиентов. Над кем они хотят поиздеваться? Номер страховой карточки аренды автомобиля состоит как минимум из семнадцати цифр. Даже местный прокат видео, похоже, имеет 1999 миллиардов клиентов по каталогу (это объясняет, почему «Секреты Лос-Анджелеса» вечно у кого-то на руках).
Самым впечатляющим из всех оказался номер медицинской карточки «Блю Кросс/Блю Шилд» — это карточка, которую должен иметь при себе любой американец, если не хочет оказаться в одиночестве при несчастном случае, которая не только идентифицировала меня как № YGH475 907 018 00, но и причисляла к группе 02 368. Осмелюсь предположить, что в каждой группе должен быть человек точно с таким же номером, как у меня. Можно представить, как мы найдем друг друга.
Короче, все это — долгие блуждания вокруг да около главного, которое сводится вот к чему: одно из величайших достижений в американской жизни за последние двадцать лет — это введение телефонных номеров, которые может запомнить любой дурак. Сейчас объясню.
Ввиду сложных исторических причин на кнопках всех американских телефонов, кроме 1 и 0, написаны буквы алфавита. На кнопке 2 написано ABC, на кнопке 3 — DEF и так далее.
Много лет назад люди поняли, что запоминать телефонные номера гораздо легче, если запоминать буквы, а не цифры. В моем родном городе Де-Мойн, к примеру, если вам требовалось узнать, который час — или позвонить в службу точного времени, как это очаровательно называют, — следовало звонить по номеру 244–56–46, который, естественно, никто не мог запомнить. Однако если вы набирали BIG JONH, это и был тот самый номер, который теперь мог запомнить каждый (кроме, что удивительно, моей мамы, которая имела весьма смутные представления о написании этого имени и обычно звонила и спрашивала, который час, у разбуженных ею незнакомых абонентов, но это уже другая история).
Затем крупные компании сообразили, что могут облегчить жизнь всем и каждому, и разработали множество прибыльных номеров, основанных на удачных сочетаниях букв. И теперь каждый раз, когда вы звоните в какую-нибудь коммерческую организацию, вы набираете 1–800-«Летай с «Тидабл-ю-эй»», или 244-«Получи пиццу», или еще что-нибудь в этом роде. Далеко не все нововведения последних двадцати лет на самом деле облегчили жизнь простого народа, к которому принадлежу и я, однако эта вот перемена однозначно положительная.
Так что пока вы, бедняга, слушаете приторно-чеканный голос, который объясняет, что код города Чиппенхэм теперь 01 724 750 вместо четырехзначного номера, ровно в девять часов я ем пиццу, заказываю билеты на самолет и не чувствую никакой благодарности за современные средства связи.
А теперь — моя гениальная идея. Я считаю, что каждый из нас должен иметь единый номер. Мой, естественно, будет 1–800-БИЛЛ. Этот номер будет относиться ко всему — будет заставлять мой телефон звенеть, появится на моей чековой книжке, будет украшать мой паспорт и поможет заказывать видео.
Конечно, это будет означать, что придется переписать множество компьютерных программ, но, я уверен, это можно сделать. Сам проверну замену в своей компьютерной компании, как только снова смогу добраться до того самого серийного номера.
Доктор, я просто хотел припечь…
Ставлю вас перед фактом. Согласно последнему статистическому опросу населения Соединенных Штатов, каждый год более 400 000 американцев травмируются собственными кроватями, матрацами и подушками. Задумайтесь на секунду. Это больше населения великого города Ковентри. Это почти две тысячи кроватей, матрацев и подушек в день. За то время, пока вы читаете эту статью, четверо американцев уже умудрились получить увечья на своем ложе.
Я не хочу сказать, что американцы более неуклюжи, чем остальные народы мира, когда дело касается желания прилечь на сон грядущий (совершенно достоверно известно, что тысячи людей могут обойтись при этом без специальной подготовки); скорее, я хочу заметить, что вряд ли статистика справится с нашей многочисленной и столь многоликой нацией, которая, в каком-то смысле, вечно в движении.
С этой мыслью я пришел однажды в местную библиотеку в поисках чего-либо еще в придачу к выдержкам из статистики и наткнулся на «Таблицу № 206: Травмы, полученные при неосторожном обращении с потребительскими товарами». Не часто мне доводилось столь весело провести полчаса своей жизни.
Отметим следующий примечательный факт: почти 50 000 американцев ежедневно наносят себе увечья карандашами, ручками и иными письменными принадлежностями. Как они это делают? Я провел долгие часы за рабочим столом в ожидании хоть какого-то случайного движения, которое могло бы нанести мне травму, однако ни разу не оказался даже близок к получению существенного телесного повреждения.
Так что я снова и снова задаюсь вопросом: как они это делают? Имейте в виду, что эти травмы достаточно серьезны и требуют медицинского вмешательства. Вогнать скрепку из степлера в кончик указательного пальца (что я делал довольно часто, иногда даже случайно) — такое не в счет. Вот сейчас я осматриваю свой стол и, кроме лазерного принтера, в который можно засунуть голову, и ножниц, которые можно в себя воткнуть, не вижу ни малейшего потенциального источника опасности на расстоянии десяти футов.
Но бытовые травмы, если верить «Таблице № 206», могут настичь человека практически везде. Вот вам пример. В 1992 году (это последний год, за который подводилась статистика) более 400 000 жителей США получили травмы благодаря стульям, диванам и диванам-кроватям. Какой вывод можно отсюда сделать? Говорит ли этот факт о слишком «краеугольном» дизайне современной мебели или просто о том, что американцы суть исключительные мастера неудачно приседать? Наверняка известно лишь, что ситуация ухудшается. Количество травм, полученных от падений со стульев, диванов и диванов-кроватей, увеличилось на 30 000 за прошлый год: довольно пугающая тенденция даже для тех из нас, кто бесстрашно приобретает мягкую мебель. (Возможно, это и есть источник проблемы — слишком большая самоуверенность.)
Как и ожидалось, «лестницы и лестничные площадки» оказались самой крупной категорией, обеспечившей почти два миллиона жертв, однако, с другой стороны, опасные предметы были намного безопаснее, чем вы могли бы подумать. Многие нанесли себе увечья звукозаписывающей аппаратурой (46 022 чел.), катаясь на скейтборде (44 068 чел.), прыгая на батуте (43 655 чел.) и даже пользуясь бритвами, опасными и безопасными (43 365 чел.). Всего 16 670 чересчур энергичных мясников поранили себя топорами и ножами, и даже среди работников пилы и молотка зарегистрированы относительно скромные 38 692 жертвы травматизма.
Бумажные деньги и монеты (30 274 чел.) почти не уступили в боевитости ножницам (34 062 чел.). Так и представляешь себе, что глотаешь десятицентовик, а потом горько об этом жалеешь (хотите увидеть ловкий трюк, ребята?). Однако никогда в жизни я не смогу вообразить цепочку случайных обстоятельств, в которой одним из звеньев будет сворачивание купюры, а следующим — дорога в пункт скорой помощи. Было бы любопытно повстречать одного из этих людей.
Я также не прочь перекинуться парой словечек с любым из тех 263 000 человек, которые получили травмы от потолков, стен и внутренних панелей. Не могу представить, как можно поранить себя потолком, — наверняка жертвы способны поведать что-нибудь этакое. Я также охотно нашел бы время пообщаться с любым из 31 000 человек, пострадавших от своих туалетных принадлежностей.
Но вот с кем я действительно хотел бы встретиться — это с кем-нибудь из 142 000 бедолаг, которые попали в травмпункт с ранами, полученными от одежды. От чего они могли пострадать? Сложный перелом из-за пижамы? Гематома от трусов? Никаких предположений.
У меня есть друг, хирург-ортопед, и он как-то сказал, что одной из отрицательных сторон его профессии является тот факт, что ты начинаешь нервничать практически каждую минуту по любому поводу, потому что постоянно чинишь людей, нанесших себе увечья маловероятными или непредсказуемыми способами. (Как раз в тот день к нему поступил мужчина, которому лось разбил, к ужасу обоих, лобовое стекло автомобиля.) Благодаря «Таблице № 206» я начал понимать, что имел в виду мой друг.
