Во внутренней голограмме, как и в обычной, не может быть произвольного сочетания частей. Кто как «настроен» (или устроен), тот так и воспринимает. Один настроен «на Чайковского», другой – «на Соловьева-Седого». Третий резонирует и на Бетховена и на современный джаз, а о четвертом все единодушно говорят, что ему медведь на ухо наступил.
Нельзя ругать кого-нибудь за вкусы: они являются последствиями как бы «закона его личности». Они – как весь человек. Можно, правда, воспитывать и вкусы, но решительными средствами: воспитывая человека всего, меняя полностью один его закон на другой.
Очень это важно, чтобы человек, как выражаются, «был цельным». Важно для него самого, потому что с ощущением цельности к нему приходит радость полноты. Важно и для общества, ибо в цельном человеке возникает резонанс, а когда он возникает – человек богаче творчески, он больше отдает другим людям. С ним просто и бывать приятнее: он весь звучит, светится, радует окружающих.
Радость полноты знакома настоящим художникам, поэтам, изобретателям, всем вообще творческим людям. Правда, не всегда это чувство напоминает обычную радость – ту, от которой смеются, пляшут. Бывает, переживают, чувствуют боль и счастливые. И все же они не променяют ни за что своего переживания на безболезненную, но пустенькую приятность.
Радость полноты – одна из самых высоких, доступных человеку радостей.
Свобода воли означает... не что иное, как способность принимать решения со знанием дела[33].
Ф. Энгельс
Разумная воля
Хороший пример того, на что способна свободная воля, приведен в книге «Духовный мир развитого социалистического общества»[34]. Способность принимать решения показана на событиях периода Великой Отечественной войны. Об этом свидетельствуют победоносные наступательные операции, осуществленные в условиях, когда мы еще не имели преимущества перед врагом: «Так, победу под Москвой мы сумели одержать, не имея перевеса над противником в численности войск и техники. Не имели мы численного перевеса и при осуществлении операции окружения и последующего разгрома гитлеровцев под Сталинградом. Эти и другие убедительные факты говорят о неодолимой силе духовных факторов нового общества».
Воля – сила великая, но лишь если она разумная, применяется, как у нас, со знанием дела. Хорошо знать много и уметь глубоко чувствовать. Но тем более важно уметь и управлять в своих владениях толково.
Начинать учиться этому лучше в раннем возрасте.
Вспоминаю, как я впервые задумался над этим.
Чего я особенно когда-то не терпел – это советов, как учить уроки и как проводить свое свободное время. Бывало, все мое тринадцатилетнее мужское достоинство вставало на дыбы, и я обязательно поступал наоборот.
– От четырех до пяти будешь заниматься физикой,– говорила мама.
Я уходил в сад и погружался в Фенимора Купера.
– Теперь можешь часок побегать.
– Что-то хочется еще по алгебре порешать,– отчаянно врал я. – Очень интересно.
Конечно, выигрывать от своего духа противоречия я ничего не выигрывал. Он не давал и ощущения свободы, к которому я стремился. В конце концов это оборачивалось моей же зависимостью от других: поступая обязательно наоборот, я уже тем самым мог до известной степени управляться другими.
Как-то у нас в Чарджуе гостил старый папин товарищ.
Они вспоминали юность, ташкентскую гимназию, где вместе учились, называли каких-то бывших одноклассников.
– Н-ну, эти... – с пренебрежением сказал гость. – Что из них могло получиться! Они только дома и были героями. Воображали из себя черт знает что, а сами над собой хозяйничать не научились. Вот и остались бандарлогами.
Помню, я весь похолодел. Ведь это и мне будущее предсказывалось. Не подчиняться другим я научился. А подчиняться себе, подчиняться разуму?
Можно ли задирать нос, если не умеешь собирать в кулак свою волю, свой ум?
Слова о бандарлогах – этих отвратительных обезьянах из бессмертного произведения Киплинга – так меня напугали, что я решил сделать все, что от меня зависело, чтобы самому не стать бандарлогом...
О воле говорят часто и много. Это естественно: она – чрезвычайно важное свойство личности. К тому же проявления воли очень разнообразны. Говорят, что человек действительно волевой, когда он обладает хоть одним из следующих качеств: дисциплинированностью, отвагой, целеустремленностью, решимостью, выдержкой, настойчивостью, самостоятельностью, смелостью, мужеством, стойкостью, последовательностью своих поступков.
Но что такое воля? Большинство, кажется, склоняются к тому, что это – духовная сила человека. Например, Бальзак, великий французский писатель, именно так ее называет. Он писал, сравнивая ее с другой духовной силой – талантом: «Не существует талантов без большой воли. Эти две силы-близнецы необходимы для сооружения громадного здания славы... Воля может и должна быть предметом гордости гораздо больше, нежели талант».
В обиходе мы тоже молчаливо подразумеваем: «да, воля – это сила». Не случайно не задумываются, как сказать: просто «воля» или «сила воли». Думают об одном и том же.
Однако прислушайся-ка, как осторожно говорят о «силовом» свойстве воли и как подчеркивают некоторые мыслители совсем другое свойство – разумно управлять поступками:
«Твердость (то есть воля. – В. К.) есть применение мужества ума: она предполагает просвещенную решимость. Упрямство, напротив, предполагает ослепление» (Вольтер).
«Что же такое воля, как не мысль, переходящая в дело?» (А. А. Бестужев-Марлинский).
«Большая воля – это не только умение чего-то пожелать и добиться, но умение заставить себя отказаться от чего-то, когда это нужно. Воля – это не просто желание и его удовлетворение, а это и желание и остановка, желание и отказ...» (А. С. Макаренко).
Мне думается, что в этих высказываниях точнее выражена главная ценность воли. Не сила, а направленность. Не напор, а разум.
Разве все мы не нуждаемся в устойчивости своих «внутренних движений» в такой же мере (если не в большей), как в устойчивости движений своих рук, ног, головы?
Бессилен тот, у кого трясутся руки или голова, у кого ежеминутно подкашиваются ноги. Но не бессилен ли и тот, кто неустойчив в настроениях и желаниях, кто сам не знает – чего хочет?
Есть люди на богатырей ничем не смахивающие. С драконами они не борются, черноморам бород не отрубают. Но воля их нацелена на что-то разумное,– и они побеждают. Таков был, скажем, замечательный русский художник-пейзажист В. В. Крайнов. Он тяжело болел, у него почти не действовали ноги, а руки не могли выдержать тяжести кисти. И все же Крайнов работал: подвязывал руку, чтобы не упала, с трудом, но зажимал в пальцах кисть.
А есть люди противоположные. Воля в них вроде бы есть, да нацеленная странно: либо просто бестолково – в упрямство, в дух противоречия, либо во что-нибудь плохое, например похулиганить. Не скажешь, что человек безвольный, но воля его не украшает.
Не возвышает его, а принижает, выявляет в нем не силу, а слабость духа.
Наделяет его свойством, о котором В. А. Жуковский писал так:
«Упрямство есть слабость, имеющая вид силы; она происходит от нарушения равновесия в союзе воли с разумом... воля, в разрыве с разумом, или не пользуется силой, или употребляет ее во зло; и то и другое слабость...»
Вот и суди – кто истинно волевой человек: тот ли, в чьей воле больше силы, или той, в чьей больше ума?
Конечно, только второй. Умная воля, и никакая другая, дает человеку внутреннюю устойчивость, не позволяет ему споткнуться на нелегком жизненном пути.
Только умная воля – надежное до конца оружие борьбы со всякими помехами, трудностями в пути.
Например, с трудностью заставить себя садиться в заранее намеченное время и делать то, что ты наметил. Брать самого себя за шиворот и усаживать работать, не обращая внимания на все протестующие внутренние вопли.
Психолог А. К. Львов писал: «Момент решимости всегда имеет большую, ударную, мгновенную силу, много большую, чем та инерция начала, которую нужно преодолеть. Жалея свои силы, бойся упустить это мгновение».
На процесс «раскачки» или «настройки», в зависимости от воспитания и характера, уходят от трех минут до получаса. Здесь особенно должно проявиться настоящее мужество. Зато как много потом такое мужество дает! Привыкнув еще в юности затрачивать на раскачку мало времени, потом и в зрелом возрасте не прослывешь растяпой.
Некоторым в конце концов удается вовсе обходиться без раскачки. Таков был, например, И. Е. Репин. Он был настолько поглощен своей работой, что продолжал рисовать карандашом и в присутствии гостей. Если уставала правая рука, он перекладывал карандаш в левую.
