Ознакомительная версия.
В отличие от свитка кодекс имел изначально набор устойчивых элементов (разворотов и страниц), что позволяло делать чтение более частичным и, соответственно, было логичным шагом на пути к организации книжной навигации (упрощение перемещений читателя по книге). Кроме того, кодекс можно было переписывать не под диктовку, потому что ничто не мешало останавливать процесс на определенном развороте и открывать текст на определенной странице.
Бумага как носитель письменности появляется во II в. в Китае, где ее делали из отходов шелкового производства, пеньки и т. д. В VI–VIII вв. бумага распространяется на территории Японии, Китая, Кореи и постепенно проникает даже на территорию Средней Азии и в арабский мир. Однако в Европе она появляется лишь в X–XI вв. Тогда-то и возникает более или менее современная форма книги, хотя современные технологии производства бумаги из дерева (а не из тряпья и иных видов материалов) появились лишь в позапрошлом веке.
Книга фактически до XV в. оставалась специфическим видом благ. Она с трудом продавалась на открытом рынке, часто была доступна только внутри монастырей и теологических университетов (более подробно об этом см. гл. 5). Книжное дело было закрытым видом деятельности, а следовательно, весьма ограниченным в плане воспроизводства. Копирование книг – процесс трудоемкий, поэтому чаще всего оно происходило в специальных переписных конторах и осуществлялось обычно монахами. Фактически книжный промысел являлся сервисным видом производства и в основном был направлен на обеспечение потребностей университетской корпорации. Количество экземпляров многих книг было очень небольшим; некоторые не покидали стен определенных библиотек (например, свод законов римского гражданского права, составленный при византийском императоре Юстиниане, в 529–534 гг., то есть «Свод Юстиниана», или «Кодификация Юстиниана» – «Corpus juris civilis», хранился в единственном экземпляре в библиотеке в Пизе).[85] Таким образом, книга не была в полной мере традиционным товаром, а скорее выполняла функцию обслуживания других видов услуг.
Отдельным товаром книга становится после XV в. благодаря появлению печатного станка, который позволил многократно тиражировать книгу, делать ее стандартной и за счет удешевления и упрощения процедуры ее копирования продавать копии книги на открытом рынке. Фактически печатный станок сделал письменность репродуцируемым видом коммуникации, то есть подлинно коммерциализируемым (более подробно о социальных изменениях, произошедших в результате возникновения книгопечатания, см. гл. 5).
§ 5. Письменность как коммуникативная форма существования государств
В главе 2 уже говорилось о том, что само по себе государство как организационная форма неразрывно связано с появлением письменности, то есть вида коммуникации, способного осуществлять передачу во времени и пространстве тех символических форм, которые поддерживают государственную идентичность. Устная коммуникация, будучи неспособной массово осуществлять свои функции во времени (в связи с отсутствием эффективных семиотических систем, способных сохранять информацию), была, соответственно, в силах структурировать только относительно небольшие формы социальной организации, которые в той или иной мере базировались также на кровном родстве (племена) либо на традиционной власти вождя (вождества).
Самым известным направлением исследований, которое изучало историю разных государств через призму истории различных видов коммуникаций, была, разумеется, Торонтская школа, представленная Гарольдом Иннисом, Джэком Гуди, Маршаллом Маклюэном и др. В первую очередь Иннис и Гуди в рамках этого направления большое значение уделяли письменности. Маклюэна в гораздо большей степени интересует то, что он определяет как «Галактика Гутенберга», которая, хотя Маклюэн и называет ее письменной культурой, в полной мере становится таковой только с появлением книгопечатания, когда книга окончательно и бесповоротно отделяется от устной речи: ее текст больше не диктуется для записи от руки, а производится типографским способом, то есть набирается при помощи специальных литер, хранящихся в наборной кассе.[86]
Наиболее четкое соотнесение видов носителей и типов государств предлагает Иннис. Он связывает разнообразные носители письменностей с формами государств, которые возникали в местностях, где такие носители были распространены. С точки зрения Инниса, сама по себе письменность как форма коммуникации делает возможным появление социальных иерархий, то есть возникновение элитарного класса или элитарных групп, и большую иерархизацию общества, неразрывно связанную с монополией знаний. Письменность, таким образом, делает возможным возникновение монополии знаний.
В таких местах, как Междуречье и Египет, где писали на глиняных табличках при помощи пиктограмм (клинопись) и активно использовали нанесение письменности на каменные постройки, возникали централизованные деспотичные империи, основанные на центральной власти монарха. Носитель высокого уровня фиксации (глиняные таблички, высечки на камне и т. д.) способствовал централизации власти, представлению о ней как о нерушимой сакральной ценности. Иннис называл такие политические формы правления монополией знаний, имея в виду то, что монополией в области формирования идеологий, коммуникации обладало государство. В тех империях, где развивались более транспортабельные носители, возникал примат материальной культуры и наук над религиозными духовными нормами. В таких государствах действовала более демократичная система правления, построенная на верховенстве закона, развитии универсальных правил, распространяемых благодаря более транспортабельным и доступным носителям. Такая система господствовала в Древней Греции. Отсутствие сакрального смысла власти, которая поддерживала идентичность подобного рода государств, предполагала необходимость содержания административного аппарата для осуществления принуждения и исполнения законов. Подобное государство Иннис называл обладающим монополией силы[87] (см. табл. 3.6).
Таблица 3.6
Представление Гарольда Инниса о двух типах империй, построенных на письменности
Обратим также внимание на формирование разных типов письменностей в государствах разных типов. В государствах, представлявших собой монополию знаний, то есть там, где преобладали твердые носители, были распространены преимущественно пиктографические и иероглифические письменности, которые являлись более далекими от устной традиции и были близки к изображению как средству коммуникации (что соответствовало культу божества). В государствах второго типа (монополия силы) развивалась очень экономичная и эффективная письменность, основанная на близости к устной культуре, поэтому преобладающим там типом письменности стала алфавитная.
Таким образом, мы наблюдаем, как благодаря распространению носителей того или иного типа формировались, как отмечал Иннис, и государства разных типов. Безусловно, причинно-следственная связь здесь неочевидная. Остается открытым следующий вопрос: это типы медианосителей формировали тип государства или государство и его социальная структура оказывали влияние на развитие определенного типа носителей? Подход Инниса (как и большинства представителей Торонтской школы) предполагает скорее формирование типа государства типом медианосителя. Данный подход мы называем медиадетерминистским, потому что, согласно ему, медиа обуславливают развитие обществ, государств, политической организации и проч. Мы же склоняемся ко второму варианту ответа: общество в значительной степени само формирует потребности в том или ином виде коммуникации, а не наоборот.
Глава 4
Институты контроля массовых коммуникаций
В этой главе мы рассматриваем историю медиа с позиций истории механизмов контроля содержания. Испокон веков медиа, и особенно массовые коммуникации, были предметом жесткого контроля и регулирования в первую очередь из-за предполагаемого символического воздействия, которое они могут оказывать на общество. В теориях медиа существует очень неоднозначное отношение к степени значимости этого воздействия и его прямым эффектам, однако различные силы – церковные, государственные, политические и коммерческие институты – всегда приписывали массовой коммуникации большое значение. В связи с этим медиа, как и в целом сегмент культуры и культурных благ, всегда являлись исключением в сфере регулирования. И даже страны, которые в относительно недавнем прошлом придерживались либеральной рыночной доктрины, предполагающей минимальное вмешательство государства в экономику, регулировали сегмент культуры и медиа всегда более жестко, чем другие отрасли экономики. Важно также понимать, что значительная часть медиа являются не индивидуальными благами, а общественными, то есть неделимыми, а следовательно, за них должно платить в той или иной мере все общество и исключить из их потребления отдельных индивидов невозможно. Медиа не просто товар; они выполняют важнейшую общественную функцию, без которой трудно себе представить современное государство. Это значит, что государство в той или иной мере вынуждено финансировать или помогать взимать через налогообложение средства на осуществление общественных функций символических благ. Но это, в свою очередь, вынуждает государство организовывать механизм взаимодействия общества и реализации общественных интересов в таких медиа (часто их называют общественными медиа). В связи со всем этим история медиа в той или иной мере является историей трансформации страха государства перед медиа в сторону обеспечения поддержания общественных интересов через обеспечение участия граждан в управлении медиа.
Ознакомительная версия.
