Ознакомительная версия.
Поскольку семья разрослась и в Александровском дворце в 1840-х гг. были выделены комнаты для замужних дочерей, возникла необходимость в дополнительных помещениях для свиты. Поэтому в начале 1840-х гг. император принял решение устроить жилые комнаты над Библиотекой, что, в общем-то, тоже можно отнести к числу «варварских» решений Николая I. Впрочем, таких решений, с точки зрения искусствоведов, у императора было довольно много: это и уничтожение серебряных губернаторских сервизов времен Екатерины II, это и сожженные во дворике Эрмитажа картины, вывезенные из Польши после подавления восстания 1831 г., это и распродажа за копейки «малоценных» эрмитажных картин в 1855 г. и т. д.
Так или иначе, 23 февраля 1843 г. министр Императорского двора сообщил Захаржевскому, что «Государю Императору угодно, чтобы в Царскосельском Новом дворце во втором этаже над Библиотекою» были устроены «жилые комнаты на железных балках, с горшечною между ими заборкою и с горшечными же стенами и чтобы в Большом зале, где становится театр, сделаны были своды из горшков или же положены железные балки, смотря потому, что будет удобнее».[193]
Архитектор Ефимов немедленно составил проект и смету предполагаемых ремонтных работ для доклада министру. На основании этих документов 5 мая 1843 г. П.М. Волконский сообщил Я.В. Захаржевскому высочайшее повеление: «1. Железные балки… устроить согласно предложению архитектора Росси, и сделать оные здесь в Петербурге, под наблюдением его; 2. К изготовлению балок приступить теперь же, дабы к приезду высочайшего Двора в Петергоф, могли быть доставлены в Царское Село; 3. Балки по смете 22 305 руб. асс. внести в общую смету; 4. Окончить отделку комнат к августу, т. е. ко времени возвращения Двора; 5. Устройство железных балок над Большим залом отменить и донести: нельзя ли сделать в сем зале хоры на железных кронштейнах, для сообщения с прочими комнатами верхнего этажа, как означено на плане карандашом; 6. Устройство пневматических печей в остальных парадных комнатах Нового дворца отложить до времени»[194].
Большая библиотека. 1933 г.
Поскольку сохранялась альтернатива: либо хоры на кронштейнах «над Большим залом», либо металлические балки, то архитектор Ефимов, тщательно просчитав оба варианта, пришел к выводу, что устройство хоров возможно, но выглядеть это будет «не благовидно». Поэтому летом 1843 г., после отъезда Императорского двора в Петергоф, в Александровском дворце вновь закипела работа по переустройству потолка на железных балках в Большом зале библиотеки. При этом шкафы библиотеки вместе с книгами на время ремонта перенесли «в угловую комнату».
Попутно заметим, что в каком-то из этих библиотечных шкафов хранилась секретная библиотека Николая I. Император был брутальным мужчиной, любивший маленькие мужские приключения, которые он именовал «васильковыми дурачествами». Следы этих «дурачеств» нашли отражение как в графике самого императора, так и в его секретном книжном собрании.
Эта библиотека представляла собой богатейшую коллекцию эротической графики, картин, эстампов и мелкой декоративной пластики.[195] Собираемая императором коллекция регулярно пополнялась, когда в Зимний дворец приходили из Европы запечатанные пакеты, с грифом «XXV», в которых доставлялась соответствующая книжная и графическая продукция.
В 1855 г., во исполнение духовного завещания Николая I, его так называемая секретная библиотека с коллекцией эротической графики, хранившаяся в Александровском дворце, перешла к наследнику – императору Александру II, который и перевез ее в Зимний дворец.[196] Александр II был последним, кто активно пополнял секретную библиотеку. Например, придворный художник императора М. Зичи[197] значительную часть своего творческого наследия оставил именно в этом, тогда «закрытом», жанре.
Императрица Александра Федоровна – шеф Кавалергардского полка.
Рис. Николая I
По высочайшему повелению от 5 мая 1843 г. работы по изготовлению железных балок для устройства потолка над библиотекой возглавил архитектор К.И. Росси. При этом работы по «устройству» 18 железных балок (длиной 4 сажени 8 вершков 1 аршин) велись в Манеже дворца великой княгини Марии Николаевны.[198] Уже 22 мая 1843 г. в присутствии К.И. Росси провели первое испытание четырех новых балок. Комиссия, исследовав простоявшие под грузом 6 часов балки, не выявила никаких отклонений. Когда все балки изготовили, их протестировали, поместив под груз на неделю. Уже 13 июня 1843 г. К.И. Росси докладывал, что балки поставлены в Александровском дворце на соответствующие места. В августе 1843 г. семья Николая I, вернувшись в Александровский дворец, могла ознакомиться с новым обликом одного из парадных залов.
Александровский дворец в 1844–1860 гг.
Возвращаясь к семейной истории Романовых в стенах Александровского дворца, обратимся к событиям 1844 г.
В эту зиму в семье Николая I состоялась третья свадьба – 16 января 1844 г. замуж вышла младшая дочь императора, Александра, или, как ее называли в семье, «Адини». Этот брак с принцем Фридрихом Вильгельмом Гессен-Кассельским был заключен по взаимной и столь редкой для этого круга любви. Полугодом ранее, 29 июля 1843 г., заканчивая последнюю страницу своего дневника, юная княжна писала: «Кончаю этот дневник и, по странной случайности, одновременно завершаю свое девичье существование. Оно было прекрасным, это существование, и очень счастливым. Я не знала горя. Бог и любящие меня люди помогли мне запастись необходимым для моей будущности. Оно раскрывается теперь передо мной как заря прекрасного дня. Так пусть же облака, которые ее обложат, рассеются прежде вечера, а вечер моей жизни да будет похож на его зарю! Да поможет мне Бог!».
Однако жизнь обернулась иной стороной. Летом 1844 г. в Александровском дворце произошла настоящая трагедия.
Камея с портретом великой княжны Марии Николаевны. Италия.
Первая половина XIX в.
Камея с портретом великой княжны Александры Николаевны. Италия.
Вторая половина 1830-х гг.
Об этом трагическом событии пишет сестра Адини – великая княгиня Ольга Александровна. Она вспоминает, что, когда Адини «бывала в комнатах детей, она всегда поднимала маленьких на воздух, кружилась с ними, шалила с младшими братьями и совершала с ними самые дальние прогулки верхом. Обежать парк в Царском Селе было для нее пустяком, в то время как я считалась хрупкой и была обязана беречься. И все-таки это я должна была ее пережить! С июня этого (1843) года Адини начала кашлять».
Вскоре после свадьбы молодая жена забеременела, при этом кашель, начавший беспокоить великую княгиню в 1843 г., постепенно усиливался. Врачи списали ухудшение состояния здоровья великой княгини на токсикоз и уложили ее в постель.[199]
30 апреля 1844 г. Императорский двор по традиции переехал в Царское Село. За городом, в апартаментах Александровского дворца, Адини начала вставать с постели. 4 мая она впервые появилась за общим столом. 7 мая присутствовала на литургии в домашней церкви. Это обнадежило и успокоило родителей, и 9 мая 1844 г. Николай I отправился в Англию с официальным визитом. Но, видимо, у императрицы Александры Федоровны было нехорошее предчувствие, и 14 мая Адини, уступив уговорам матери, позволила лечащему врачу императорской семьи М.М. Мандту осмотреть себя. После обследования Мандт, не говоря ни слова императрице, немедленно отправился вдогонку за Николаем I. Именно Мандт сообщил императору, что его дочь смертельно больна. Николай I, прервав поездку в Англию, немедленно возвратился домой.[200]
Принц Фридрих Вильгельм Гессен-Кассельский. Худ. К. Штейбен. 1843 г.
Вернувшись из Англии в Александровский дворец, Николай Павлович новыми глазами посмотрел на дочь. Он увидел вместо цветущей девушки «истощенное существо». И это была его дочь! 20 июня 1844 г. императрица Александра Федоровна писала брату, прусскому королю Фридриху Вильгельму IV: «…как можно питать надежду, когда видишь это истощенное существо. Я бы не поверила, что такие изменения возможны. Собственно, ее и не узнать совсем! Ах! Это настоящая картина разрушения – что за слово, когда вынужден употребить его по отношению к своему собственному дитя!».[201]
С 12 июня 1844 г. у порталов Зимнего дворца начали вывешивать бюллетени о состоянии здоровья Адини. По всей России служили молебны. Тем не менее беременность у смертельно больной девушки развивалась. 29 июля 1844 г. начались роды, в результате которых на три месяца раньше срока родился мальчик. Даже сегодня, с учетом заболевания матери, у ребенка не было шансов. Поэтому, опасаясь, что лютеранский пастор не успеет приехать в Александровский дворец, Николай I сам окрестил своего внука у походного алтаря императора Александра I, установленного в Александровском дворце, и только потом подоспел пастор. Священник подтвердил факт крещения, и ребенка нарекли Вильгельмом.
Ознакомительная версия.
