Ознакомительная версия.
Вечером она уже лежала, утопая в море цветов, с ребенком в руках, в часовне Александровского дворца. Я посыпала на ее грудь лепестки розы, которую принесла ей за день до того с куста, росшего под ее окном. Священники и дьяконы, которые служили у гроба, не могли петь и служить от душивших их рыданий. Ночью ее перевезли в Петропавловскую крепость; Фриц, Папа и все братья сопровождали гроб верхом».
Можно только поражаться силе духа Николая I, который продолжал тащить «царскую работу», в одночасье потеряв и дочь, и внука. В своей записной книжке Николай I записал: «ужасный день». Императорская семья покинула Александровский дворец и вернулась в свою резиденцию только через год – в июле 1845 г.
Эти трагические события не могли не повлиять на императорскую чету. Как вспоминала Ольга Николаевна, Николай I «избегал всех траурных церемоний, не любил черного и слез. Он не вернулся больше в Царское Село и распорядился изменить там клумбы, балкон и все, что напоминало о болезни Адини. Комнату, в которой она умерла, кабинет Мама, разделили надвое; на том же месте, где она скончалась, повесили большую икону Св. Царицы Александры, черты лица которой отдаленно напоминали Адини. Остальные недели лета мы провели в Летнем дворце в Петергофе, покуда нас не выгнали оттуда осенние туманы».
Тем не менее жизнь продолжалась, и в конце 1844 г. в Александровский дворец купили много мебели для обустройства комнат герцогини Мекленбургской. Говоря о болезни Адини, упомянем, что в июне 1844 г. для постоянно недомогавшей императрицы Александры Федоровны приобрели «кресло березовое подъемное обитое синим сафьяном с ручками и чехлом из цветной клеенки» за 50 руб. Следует пояснить, что под «подъемным креслом» не имелся в виду некий прообраз лифта, скорее это было некое кресло-портшез, приспособленное для подъема императрицы по ступеням или пандусу из Собственного садика в комнаты Александровского дворца. Более чем вероятно, что это кресло купили для умиравшей Адини, чтобы хотя бы на короткое время ее можно было выносить в Собственный садик.
Наступила зима 1845 г. По воспоминаниям Ольги Николаевны, «единственными просветами были в феврале и марте рождения двух детей. У Мари родился мальчик Александр (теперешний Император Александр III), а у Мэри – девочка Евгения.
Чудесные майские дни пробудили в нас тоску по Царскому Селу, где мы всегда проводили весну; но Папа не хотел больше там жить, и мы переехали на Елагин остров. Ввиду того, что общество собиралось там только в июне, мы жили совсем по-деревенски и на свободе.
Ко дню смерти Адини приехал Фриц Гессенский. Мы поехали с ним в Царское Село, где в маленькой часовне у пруда была только что поставлена статуя Адини. У павильона, построенного по ее рисунку, ждали, что их покормят, черные лебеди. Но наверху во дворце не существовало больше балкона перед ее комнатой, а также сирени под ее окнами, цветущие ветви которой доходили до самого окна. В дворцовой часовне служили панихиду, все разрывающие сердце воспоминания прошлого года встали передо мной: я видела ее лежащей с ребенком на руках посреди моря цветов, и мне казалось, что с любимой сестрой я похоронила свою молодость. Потом мы поехали в Крепость и той же ночью вернулись на Елагин. Когда я думаю об этом последнем лете на Родине, меня охватывает невыразимая тоска по всем тем, кто раньше меня ушел в другую жизнь».
Великая княгиня упоминает в воспоминаниях о «маленькой часовне у пруда» и «дворцовой часовне». Кроме этого, в Александровском дворце к 1845 г. имелась и домовая церковь с походным иконостасом Александра I.[202]
Домовая церковь с походным иконостасом Александра I. Фото 1933 г.
Иконостас походной церкви Александра I
Начнем с домовой церкви, в которой шли службы вплоть до открытия Феодоровского собора. Домовой храм был устроен в помещении, где с 1796 по 1837 г. находилась парадная опочивальня великого князя Александра Павловича и Елизаветы Алексеевны. В 1837 г. в этом помещении устроили Малиновую гостиную императрицы Александры Федоровны. Этот зал легко узнать, поскольку он имеет продольную стену с двумя парами колонн и парой квадратных в плане столбов в ее пролете.
Как свидетельствуют документы, еще в апреле 1844 г., когда началась подготовка к переезду семьи императора в Александровский дворец, Николай I распорядился «походную церковь Его Величества поставить в той же комнате Нового Царскосельского дворца, где она и прежде находилась».[203] Это уточнение, «где она и прежде находилась», очень важно. Судя по всему, парадная спальня Александра I и Елизаветы Алексеевны была самым незадействованным помещением дворца, где время от времени и устанавливали походный иконостас императора. Например, 1 ноября 1826 г. князь П.М. Волконский писал гофмаршалу Нарышкину: «Высочайше повелено поставить походный иконостас по-прежнему в Голубой Гостиной комнате, что пред Кабинетом покойного Государя императора Александра Павловича».[204] Когда в тяжелое для семьи время понадобилось место для молитв, в апреле 1844 г. походный иконостас Александра I установили именно в Малиновой гостиной. При этом сняли все картины светского содержания. Родители беременной Адини надеялись только на лучшее, считая, что она родит своего первенца в Александровском дворце. Через некоторое время, когда в кабинете императрицы возвели «дворцовую часовню» (слова Ольги Николаевны), походный иконостас убрали.
Малиновая гостиная в процессе реставрации
Этот походный иконостас имел свою историю. Его Александр I возил с собой во время заграничных походов 1813–1814 гг. Перед иконостасом в 1814 г. отслужили молебен по случаю победы союзников над Наполеоном.
19 августа 1825 г., перед отъездом в Таганрог, Александр I поручил архитектору В.П. Стасову изготовить второй походный иконостас, поскольку имевшийся он забирал с собой. Император особо отметил, чтобы новый походный иконостас был изготовлен к 6 января 1826 г. Выполняя распоряжение, архитектор В.П. Стасов составил смету работ,[205] указав, что справится за 7 месяцев «со дня приказания». Когда же потрясения, связанные с восстанием на Сенатской площади, остались в прошлом, в конце апреля 1826 г. вспомнили о распоряжении Александра I, тем более что Стасов докладывал, что новый иконостас почти готов. О ситуации сообщили Николаю I, который распорядился новый походный иконостас «обратить в походную Его Величества» церковь и изготовить «для нее новый фургон, такой же точно, какой был сделан для прежней церкви, находящейся ныне у Государыни Императрицы Елизаветы Алексеевны».[206] Распоряжение Николая I выполнили, и новый иконостас принял камер-фурьер Бабкин. Однако, когда стало известно о кончине Елизаветы Алексеевны, Николай I поменял свое решение. Походный иконостас Александра I был доставлен в Петербург, а новый – отправлен в Таганрог, с указанием установить его в комнате, в которой скончался Александр I.
Забегая вперед, добавим, что у этого походного иконостаса тайно венчался в Царском Селе Александр II с княжной Е.М. Долгоруковой в 1880 г., а затем им пользовался Николай II, установив его в 1897 г. в Александровском дворце, в той же самой гостиной.
Возведение «дворцовой часовни» началось вскоре после смерти Адини, скончавшейся 29 июля 1844 г. Буквально через неделю Николай I принял решение о кардинальной перепланировке той части жилой половины Александровского дворца, в которой находились комнаты императрицы Александры Федоровны, поскольку «императрица не в силах была жить в комнате, напоминавшей понесенную ею утрату. Поэтому распределение покоев было совсем переиначено… и в Александровском дворце больше никогда не давалось при жизни Николая Павловича и Александры Федоровны ни балов, ни празднеств. Их величества не хотели, чтоб веселились в залах, через которые проносились останки их возлюбленной дочери, отошедшей преждевременно в вечность». Этим решением Николай I желал хотя бы отчасти притушить острую боль, вызванную памятью о днях, когда они с женой в одночасье потеряли внука и 19-летнюю дочь.
Добавим, что после трагической гибели дочери император немедленно принял меры профилактического противочахоточного характера. В октябре 1844 г. из Петербургской таможни для великой княжны Ольги Николаевны доставили рыбий жир весом 1 пуд 32 фунта (почти 29 кг!), привезенный на пароходе «Николай I».[207]
Упомянем, что весной 1844 г. на половине императрицы, «у второго подъезда», между первым и вторым этажами устроили антресоли «в передней комнате» по проекту архитектора Ефимова. Все работы обошлись в 388 руб.[208]
Решение о начале масштабных работ на половине императрицы Александры Федоровны было принято Николаем I сразу после смерти дочери. Уже в августе 1844 г. была составлена смета «на переделку» столовой комнаты «возле большого Кабинета Государыни императрицы в Новом дворце». Строительная смета предполагала следующие работы: 1. Роспись потолка и фриза с позолотою; 2. Окраска дверей «под орех»; 3. Обойные работы (зеленые и красные обои); 4. Украшение окон; 5. Установка багетов, «с постановкою на место с большими вызолоченными гвоздями»; 6. Мебель орехового дерева.[209]Общая сумма сметы составила 2805 руб. сер.[210]
Ознакомительная версия.
