Ознакомительная версия.
21 декабря 1844 г. Волконский после доклада императору сообщал Захаржевскому, что Николай I утвердил «рисунок для плафона Гостиной комнаты Ея Величества в Новом дворце… по высочайшему повелению прошу Вас представить наперед образцы насыпных обоев малинового цвета». Также предписывалось указанные «насыпные обои малинового цвета» заказать на Царскосельской обойной фабрике, крючья в стены не вбивать, а укрепить под карнизом железные прутья («медный погон») и представить императрице Александре Федоровне образцы мебели «от Гамбса» на утверждение.[225]
Поскольку сроки ремонта были довольно жесткие (к марту 1845 г.), а распоряжения Николая Павловича было принято исполнять, архитекторы и подрядчики работали с максимальной отдачей. Но работы тормозились самими «заказчиками», поскольку в облик уже отделанных комнат вносились бесконечные «последние» интерьерные штрихи.
Так, 31 марта 1845 г. Захаржевскому сообщили, что «Государыне Императрице угодно, дабы в переделываемой столовой комнате, возле большого Кабинета Ея Величества в Царскосельском Новом дворце, занавеси к 3 окнам сделаны были только по одной половинке и подзор из выбранной материи, другие же половинки из кисеи…»[226]. Через два дня последовало уточнение: «Государыне Императрице благоугодно было для занавесей к окнам в столовой комнате возле кабинета Ея Величества в Царскосельском Новом дворце выбрать материю в магазине Гамбса».[227] Или 6 июля 1845 г. Николай I, рассматривая «представленные при записке Вашего Превосходительства ведомости об успехах работы. изволил собственноручно отметить карандашом против статьи по Новому Царскосельскому дворцу о работах в бывшей Гостиной, обращенной в Спальню: “двери выкрасить под орех”».[228] Все эти «высочайшие» поправки тормозили ход работ.
В апреле 1845 г. началась отделка Секретарской комнаты на половине императрицы. 28 апреля 1845 г. Я.В. Захаржевский сообщал министру Императорского двора П.М. Волконскому, что действительному статскому советнику Лубенскому приказано «развесить картины в Царскосельском Новом дворце на половине Государыни Императрицы, в передней комнате, что возле Секретарской – уже совсем отделанной, кроме постановки фальшивой печи».[229]
Казалось бы, что задачи, поставленные перед хозяйственниками в августе 1844 г., полностью решены, но 2 мая 1845 г. министр Императорского двора срочно вызвал Я.В. Захаржевского в Петербург «для личного объяснения». На следующий день в ходе беседы министр сообщил Захаржевскому, что император распорядился сделать «некоторые изменения» в ходе «назначенных переделок и перемен в размещении комнат Государыни Императрицы в Царскосельском Новом дворце».[230]
Решение о «переделках» Николай I принял 29 апреля 1845 г., непосредственно в ходе осмотра резиденции перед планировавшимся переездом семьи в Александровский дворец. Отметим этот факт: Николай I пристально следил за ходом работ, периодически лично посещая Александровский дворец. Видимо уже тогда, 29 апреля 1845 г., император принял решение, что его семья в эту весну не приедет в резиденцию, поскольку еще не зарубцевались душевные раны, вызванные семейной трагедией. Соответственно, освобождалось время для масштабного ремонта, буквально перетасовавшего комнаты левого флигеля по их функциональному предназначению.
Надо сказать, что эти «некоторые изменения», как тактично сформулировал министр Императорского двора, носили глобальный характер, поскольку в высочайшем повелении предписывалось произвести следующие перемены: «1. Большой Кабинет Ея Величества в Новом дворце назначается вместо Малого кабинета, в который из сего последнего перенести мебель с переменой обивки, по особому назначению последовавшему Гамбсу. Сюда же переставить и фарфоровый камин с таким же к зеркалу рамою на заводе приготовляемою; 2. Столовая или Гостиная комната обращается в Спальню: (кровать поставить посредине) в ней: а). дверь со стороны малого коридора сделать фальшивую с оклейкой обоями; б). в коридоре перегородку с одинокою дверью; с). в углу этого отделения ватерклозет; 3. В проходной комнате от упомянутого коридора, в простенке против окна пронять дверь; 4. Бывший Малый кабинет обращается в Уборную Государыни Императрицы, куда перенести мебель из теперешней уборной и обить ситцем, который снимется с ореховой мебели рококо; 5. Нынешняя Спальня назначается для Столовой, в которой открывается заложенная дверь к стороне гардеробной комнаты. Стены оклеить белыми обоями с употреблением бордюра с кнопками; 6. В теперешней Уборной, печку перенести в другой угол, обои освежить (о цвете обоев будет особое повеление), а на этом месте, где теперь стоит печь, сделать зеркальную дверь в гостиную Мраморную комнату, что приходится против зеркала, а в уборную задвинуть дверь; 7. В комнате возле кабинета Ея Величества, снять фальшивую печь; 8. Ежели найдется возможным, то в передней Спальне, отнять в нем зеркало для сделания отверстия».[231]
Работы начались немедленно. Среди прочего, 11 мая 1845 г. директору Императорского фарфорового завода направили предписание об отправке в Царское Село изготовленной фарфоровой рамы к зеркалу с консолями и о ее установке «на место над фарфоровым камином в Малом кабинете Ея Величества».[232] Фарфор тогда активно стал использоваться как интерьерный материал, поэтому фарфоровые вставки на мебели и дверях были обычным делом, как и фарфоровые каминные рамы и люстры.
В 1845 г. строительные и интерьерные работы в Александровском дворце продолжались на протяжении двух месяцев – с середины мая по конец июля. 28 июля 1845 г. Николай I вновь лично посетил Александровский дворец. В ходе инспекции император, по обыкновению, дал ценные указания: «1. В новой Почивальне, вместо зеленой оклеить стены светло-синею или голубою бумагою, образцы которой ныне же представить; 2. Мебель в новой Почивальне обить голубою материею, под цвет стен; 3. Накаминное трюмо или зеркало, из новой Уборной перенести в новый Угловой кабинет, куда и вся прочая мебель уже перенесена; 4. Для Столовой Государыня Императрица изволила выбрать белую бумагу Moire; вокруг стен обложить полубархатные коймы малиновые с медными большими гвоздями; 5. Мебель в Столовую сделать: а). вокруг стен по бокам дверей, что в переднюю, скамьи, а по прочим стенам стулья; и б). обить оную малиновым полубархатом или пунцовым и в). из углового Кабинета перенесть в большой, как большой письменный стол, так и перегородку с плющем». Все производимые работы курировались архитектором В.П. Стасовым.[233]
Наряду с ремонтом в комнатах императрицы Александры Федоровны, в июле 1845 г. для подрастающих великих князей Николая и Михаила Николаевичей купили две душевые кабины («ванны дождевые») «с надлежащим прибором» (на 136 руб.). Кроме этого, поскольку с годами императрица Александра Федоровна начала терять зрение, в ноябре 1845 г. для парадной спальни купили новую бронзовую люстру «о 60 подсвечниках».
Предполагалось, что в 1846 г. семья Николая I, впервые после трагедии лета 1844 г., вернется в Александровский дворец. К началу сезона «высочайшего пребывания» срочно устраняли последние недоделки. В марте 1846 г. архитекторский помощник С.К. Черфолио в рапорте сообщал, что в ходе подготовки Александровского дворца к весеннему пребыванию императорской семьи «г. Главноуправляющий словесно приказать изволил: 1. В Новом дворце в трех парадных комнатах: зале, гостиной и портретной, исправить починкою стены фальшивого мрамора с надлежащим замастичением, а равно вычистить и выполировать оные. 2. В комнате занимаемой Библиотекою расписать потолок трафаретом и в бывшем Арсенале, где устроен из металлических балок потолок, между оных горшечные своды – перетереть заново».[234] При этом обращалось внимание, что подобные работы в парадных залах уже были выполнены в 1843 г.[235] Тем не менее для подготовки ремонта обмерили площадь стен и объявили тендер, который выиграл «Мраморный мастер Михаил Коев».
Император Николай I перед заездом семьи в резиденцию счел необходимым вновь лично посетить Александровский дворец 1 мая 1846 г. Тогда он продиктовал Я.В. Захаржевскому обширный перечень работ, которые необходимо было провести в кратчайшее время. При чтении этого перечня буквально возникает перед глазами образ грозного императора, идущего по залам и покоям Александровского дворца во главе свиты, буквально ловящей устные распоряжения Николая I. Даже стилистика перечня этих устных распоряжений, положенная на бумагу, наглядно показывает, что Николай Павлович не чурался мелочей. В этом была сильная и одновременная слабая сторона делового стиля «каторжника Зимнего дворца», буквально погребавшего себя под грузом этих мелочей. Хотя, с другой стороны, Александровский дворец был его домом и только император мог вносить изменения в его облик. Отметим, что в документе рядом с записанными указаниями императора имеются карандашные пометы, связанные с их реализацией.
Ознакомительная версия.
