земледелию вызывает замену минората майоратом. Фрэзер следующим образом объясняет происхождение минората: «…Практикуемая многими… [народами] кочевая система земледелия отличается хищнической обработкой почвы и требует широкого земельного простора, несоразмерного с количеством населения. Подрастающие в семье сыновья один за другим покидают родительский дом и расчищают себе новые участки в лесу или в джунглях, пока, наконец, при родителях остается один только младший сын, который и составляет их существенную опору в преклонном возрасте… У народов пастушеских… широкий земельный простор, необходимый для бродячей жизни скотоводов, дает полную возможность взрослым сыновьям начать самостоятельную кочевую жизнь с собственными стадами, тогда как младший сын остается до конца при стариках, кормит их и поддерживает на склоне лет, а когда они умирают, становится наследником их имущества» [112]. Таково, по мнению Фрэзера, наиболее простое и естественное объяснение происхождения минората.
«…Существенным условием возникновения и господства минората, — пишет Фрэзер, — является обилие земли при редком населении. Когда рост населения и другие причины приводят к тому, что сыновьям становится трудно выделиться из семейной общины и уйти на сторону, право младшего на исключительное обладание наследством… постепенно утрачивается или даже уступает место праву первородства…» [113].
Наивный «экономический материализм» Фрэзера в вопросе о происхождении минората приводит к модернизации раннего минората: он представляется Фрэзеру как определенный закон наследования имущества, как преимущественное право младшего сына на индивидуальную собственность отца. Но индивидуальная частная собственность в современном смысле появляется относительно поздно, с переходом к оседлому земледелию и в связи с начинающимся распадом рода, а по теории Фрэзера минорат возникает раньше, в условиях кочевого земледелия, связанного, как правило, с родовым строем. Слабость Фрэзера, как и других английских и американских этнографов, в вопросе о возникновении минората вытекает из недооценки работ и идей Моргана и Энгельса. Правильно приурочив возникновение минората к определенному моменту истории первобытного хозяйства, Фрэзер не смог объяснить его развитие, изменяющуюся общественную функцию, причины продолжительного существования — вплоть до феодальной эпохи, его конкретно-исторические национальные формы.
В этом отношении известные преимущества перед Фрэзером имеют даже старые историки права середины XIX в. вроде Г. С. Мэна [114], которые выводили минорат из феодальных отношений.
Фрэзер сводит минорат и майорат к пережиткам. Он не находит убедительного объяснения и для сосуществования минората и майората. Переход от минората к майорату представляется Фрэзеру механическим. Он преувеличивает роль «плотности населения», препятствующей старшим сыновьям уходить на сторону.
В то время когда Фрэзер давал такое объяснение минората, Морган и Энгельс уже создали теорию родового строя, а этнографы и историки собрали обширный материал о патриархальной семейной общине.
В работе Фрэзера чувствуется слабое знакомство со славянскими, в частности с русскими, работами по обычному праву, а славянские материалы о сербской «задруге» и пережитках «большой семьи» у русского дореформенного крестьянства — ключ для понимания причин существования минората в позднее время. Ценные сведения о нем имеются в указанных работах Оршанского, Мухина и других.
Особенно ценны исследования М. Ковалевского [115]. Он высказывает о минорате более глубокие суждения, чем Фрэзер. В истолковании первобытного общества Ковалевский гораздо ближе к Моргану и Энгельсу, чем Фрэзер. Почва для минората, по мнению Ковалевского, проявляется в эпоху разложения семейной общины: «В период ее упадка выдел в пользу взрослого сына из факультативного становится мало-помалу обязательным для отца… Раз выдел дозволен, старший сын ранее младшего имеет возможность выйти из семьи, прекратить дальнейшее участие в ее труде, приобретать ценности в собственную пользу. А это в свою очередь ведет к тому последствию, что оставляемое отцом имущество редко когда является накопленным его усилиями и, наоборот, почти всегда создано сотрудничеством младшего. Трудовое начало, в котором ошибочно было бы видеть древнейшую основу семейного общения, приобретает с течением времени по мере облегчения выделов все большее и большее значение… Отсюда вполне понятным является преимущественное право его на наследование в отцовском имуществе…
Преимущественное и наиболее продолжительное участие в семейном производстве — таков титул младшего сына на первенствующую роль в наследовании… Если старший сын имеет известный придаток, то не по экономическим, а скорее по религиозным мотивам. Трудовой принцип всецело принимается… в расчет при определении доли младшего сына» [116].
Ковалевский дал основательную, хотя все же недостаточную мотивировку существования минората в период разложения патриархального рода, правильно подчеркнул роль труда младшего сына в создании семейной собственности. Минорат у него перестает быть пережитком, реликтом. Теория Ковалевского объясняет возможность сосуществования минората и майората, которая иллюстрируется примерами обычного права индусов и осетин. Однако и его теория имеет существенные недостатки. Ковалевский преувеличивает роль старшего сына как хранителя культа предков. Младший сын тоже поддерживает культ предков. Ковалевский вместе с тем недооценивает «политическую» роль майората — связь его с воинским держанием и другими феодальными институтами, что правильно подчеркивал Мэн. Это привело Ковалевского к архаизации майората, представлению о том, что майорат древнее минората, который якобы представляет собой «отступление» от майората как от традиционного принципа.
Ковалевский тоже модернизирует минорат, правда, в ином смысле, чем Фрэзер.
Фрэзер справедливо утверждал, что минорат зародился на ранней ступени общественного развития, но мыслил минорат слишком «юридически», с точки зрения буржуазных представлений о частной собственности.
Ковалевский правильно понял природу минората в период разложения рода, но отнес возникновение этого обычая к более позднему времени и тем самым модернизировал его.
И Фрэзеру, и Ковалевскому недостает диалектического подхода к минорату и майорату. Их нужно рассматривать в возникновении и развитии в связи с развитием и упадком патриархального рода. Только тогда можно определить, в какой мере минорат является бытовой основой идеализации младшего в сказке.
Рассмотрим основные этнографические материалы о минорате.
Согласно теории Моргана в первобытном обществе последовательно сменили друг друга три порядка наследования, причем термин «наследование» понимается здесь, конечно, только «в известном смысле». Морган указывает на постепенное и относительно позднее развитие понятия личной собственности. Наследование на ранних ступенях общественного развития может означать только преимущественное право пользования предметами покойного, которые не перестают быть в какой-то степени общественными, коллективными. Общественный характер унаследованной собственности проявляется, например, в том, что полученные в наследство предметы нельзя отчуждать, они должны оставаться в роде. Стремлением сохранить имущество в пределах рода объясняется то, что в классическом (матриархальном) родовом обществе наследниками становятся племянники — дети сестер, а не родные дети, принадлежащие к роду матери.
Распад материнского рода и появление патриархальной семьи приводит к передаче наследства детям. Часто наследованию детей предшествует наследование младших братьев.
По мнению К. Старке [117], наследование братьев связано с полиандрией и левиратом, при котором младший брат получал в жены вдову
