В последнее время большую популярность получила игра в боччи (bocci), слегка похожая на боулинг. И я часто вижу в деревнях мужчин, игроков и болельщиков, собравшихся у игровой площадки. Женщины больше любят другую игру – бинго.
ЦЕНТР ДНЕВНОГО ПРЕБЫВАНИЯ
Обычно на Западе этим термином – Центр дневного пребывания – называют дошкольные учреждения, по-нашему – детский сад. На Мальте это место, где на попечении сотрудников находятся не дети, а старики.
Недалеко от церкви Сакре Кёр на одной из улиц висит большой транспарант. На нем крупно, каждое слово с заглавной буквы, выведено: DAY CARE CENTER.
Я знаю, что тут собираются старые люди со всей округи, и, честно говоря, не очень спешу навестить это грустное заведение. Почему грустное? Ну а каким еще может быть дом, где средний возраст гостей 75 лет?
Но… Я вхожу в очень чистое, нарядно убранное помещение и окунаюсь в атмосферу шума, шуток, веселья. Да, этим людям действительно по многу лет, но они оживлены и смешливы почти по-детски.
Мне навстречу выходит Джозетт Велла, директор этого Центра. Голубоглазая, полноватая, пухлые щеки с ямочками от постоянной улыбки. Движения плавные, в голосе все время слышится легкий смех. Даже если бы я увидела ее одну, то и тогда бы решила, что она удивительно подходит для такой работы – опеки над стариками. И я в этом убеждаюсь, видя, как к ней буквально липнут гости Центра. Их здесь человек семьдесят. И с каждым она находит время минутку постоять, что-то спросить, на что-то ответить, пошутить. А некоторым готова уделить и больше внимания.
К нам буквально подбегает сильно накрашенная старушка. Ее платье украшено разноцветными стразами. На запястье огромный браслет, в ушах большие серьги, на шее крупные бусы.
– Можно я вас поцелую, Джозетт? – спрашивает она и чмокает директрису в подставленную щеку. – А вас я могу поцеловать? – неожиданно обращается она ко мне. И, проделав со мной тот же ритуал, довольная удаляется.
– Это Маргарет Бордж, – объясняет Джозетт. – У нее сильная стадия депрессии.
– По виду не скажешь, – удивляюсь я. – Мне показалось, она вполне довольна жизнью.
– Да, это сейчас, а полгода назад, когда она только пришла, была в полной «отключке». Она сама говорит, что в нашем Центре лечится от своей хандры.
– А почему она так разодета, словно на бал?
– Это тоже средство борьбы с плохим настроением.
– А откуда такая любовь к поцелуям?
– Это даже не любовь, а потребность.
– Она одинока?
– Нет, есть муж, сын, внуки. Но вряд ли они испытывают к ней теплые чувства. Знаете, это такой замкнутый круг. Она не чувствует их привязанности к себе и от этого впадает в депрессию, жалуется. А чем больше хандрит и жалуется, тем труднее ее любить. Я стараюсь уделить ей каждую свободную минуту.
– Она моя мама, – вдруг откуда-то сбоку возникает опять Маргарет в своем бальном платье. – Да, пусть она на двадцать лет моложе меня, но со мной так нежно только мама разговаривала.
Из кухни доносятся манящие запахи печеных пирожков и кофе. Гости рассаживаются за столами, официантка разносит ланч.
Джозетт подводит меня к другой посетительнице Центра, Касси. Эта женщина одета поскромнее, но на руках у нее маникюр, на голове аккуратная прическа. Она с ходу мне объясняет:
– Я дома почему-то все время сплю. Знаете, как это бывает? С утра наденешь халат, позавтракаешь, да так в этом халате и тянет обратно в постель.
Вполне миловидная дама, Стелла, беседуя со мной, не перестает вязать пушистый шарф из мохера кремового цвета. Я думаю, он очень подойдет к ее костюму, подобранному с хорошим вкусом, – коричневый свитер, бежевые брюки.
– Мне семьдесят шесть лет, – говорит Стелла. – Я никогда не была замужем.
– Довольно странно при вашей внешности, – замечаю я. – Неужели никто не предлагал выйти замуж?
– Предлагали. Но у меня было серьезное препятствие. По нашей традиции обзавестись семьей должны сначала старшие дети. Я была младшей, но, когда обе сестры вышли замуж, а брат женился, оказалось, что за старыми родителями некому ухаживать. Мужчине, которому я тогда нравилась, надоело ждать, он женился на другой, а когда родители умерли, мне было уже шестьдесят пять.
– Да, время любви прошло, – сочувствую я.
А она вдруг лукаво подмигивает:
– Ну, не так чтобы совсем прошло.
Оказывается, у 76-летней Стеллы есть бойфренд, моложе ее на семнадцать лет. Они вместе проводят вечера – гуляют, заходят в кафе. А днем…
– Днем я стараюсь приходить в этот Центр. Мой друг, хоть и моложе меня, все время жалуется на жизнь, на здоровье, на возраст. Он вообще немного, как это сказать, занудлив. Вот я и прихожу сюда одна. Здесь всегда весело… и о своем возрасте забываешь.
Между тем со столов убирается посуда. На ее месте появляются карточки бинго. Игра эта похожа на знакомое нам лото. Ведущая объявляет номера, участники заполняют квадраты с цифрами на карточках. Выигрывает тот, у кого большее число закрытых квадратов.
– У меня семьдесят девять, – поднимает руку высокая крепкая женщина.
Видно, что она не молода, но старухой ее все-таки не назовешь. Спина прямая, взгляд твердый, голос звучный. А когда мы знакомимся, я с удовольствием отвечаю на ее рукопожатие: всей ладонью она крепко захватывает мою ладонь.
– Правда, я хорошо сохранилась? – спрашивает меня Люси. – А ведь я многим тут в матери гожусь. Мне девяносто один год.
ПОЗДНИЕ ГОДЫ
У Татьяны Киркоп, как и у Джозетт Веллы, подопечные – старики, только к Джозетт они приходят развлечься, отойти от грустных мыслей о конце жизни, а к Татьяне… впрочем, к Татьяне они почти не ходят. Им трудно. Эти люди достигли возраста, когда им тяжело выходить из дому, ухаживать за собой. Вот Татьяна им и помогает.
В мэрии Валетты она руководит отделом ухода за престарелыми гражданами. Эта энергичная молодая женщина не похожа на уютную, полноватую Джозетт. Но о своем назначении говорит почти теми же словами, что и ее коллега:
– Я вижу свою роль в том, чтобы не дать старым людям почувствовать свою беспомощность. По возможности стараюсь избавить их от ощущения зависимости и неполноценности. Для этого надо правильно организовать процесс ухода.
По-деловому быстро и организованно она выясняет, в чем нуждаются старики. В покупке продуктов? Посылает группу волонтеров в магазин. Трудно самому готовить? Организует так называемый обед на колесах: готовую еду привозят в контейнерах, ее просто нужно разогреть. Нужно подстричь ногти? Помыться? Постирать белье? Убраться в доме? Для этого есть штат социальных работников и волонтеров.
– Вы часто видитесь со своими подопечными?
– Редко. Если бы я встречалась с каждым из них – а их несколько сотен, – у меня бы не хватило времени организовать уход за каждым. Поэтому я имею дело не столько с самими стариками, сколько с теми, кто за ними ухаживает. Вот на них и сосредоточено мое внимание.
Она обходит близлежащие церкви, находит там прихожан пенсионного возраста, но еще не старых. Предлагает им волонтерство. Навестить одинокого немощного соседа, поговорить с ним, выяснить, в чем он нуждается. Или просто позвонить ему с утра, поприветствовать, узнать о здоровье. Может быть, почитать газету. Иногда старику бывает достаточно просто почувствовать, что кто-то есть рядом, с кем-то можно пообщаться. В деревне это не такая большая проблема – люди там ближе, лучше знают друг друга. В городе с его многоквартирными домами изоляция чувствуется сильнее.
Другая забота Татьяны Киркоп – родственники, живущие вместе со стариком. В былые времена только на них и ложился уход за пожилыми членами семьи. Однако жизнь изменилась. Детей в семье становится все меньше, и, когда родители стареют, уход за ними падает на одного-двух взрослых детей, значит нагрузка на них возрастает.
Особый разговор – о дочерях и невестках. В былые времена именно на них, когда мужчины уходили на работу, ложилась забота о стариках. Сегодня многие женщины работают, к тому же у них есть дети. Ухаживать за стариками им трудно. Вот почему к этой работе Татьяна привлекает волонтеров. Но есть семьи, где кто-то из родственников готов ухаживать за пожилым родственником.
– В этих семьях у вас, наверное, проблем меньше?
– Проблем больше. Родственники не всегда умеют правильно ухаживать за старым человеком. Не знают, какую еду надо ему готовить, не умеют его выкупать, подстричь ногти. И это еще самое простое. Сложнее – отношения между стариками и молодыми родственниками.
Во время нашего разговора Татьяна несколько раз подчеркивает, что именно работе с родственниками стариков она уделяет наибольшее внимание. Мне кажется вполне понятным почему.
– Чтобы они грамотно выполняли свою работу?
– Не только, – отвечает Татьяна и раскрывает мне проблему с другой стороны. – Нужды стариков мы худо-бедно научились понимать. Но очень редко задумываемся над проблемами тех, кто за ними ухаживает. Особенно если это родные, которые живут тут же, в этом же доме, и находятся с ними круглые сутки. Вы представляете себе, какой стресс они подчас испытывают? Ведь старики бывают разные – и капризные, и в депрессии, и слабоумные. Тут без профессионалов не обойтись.
