– Да, из чистого золота, – со сдержанной гордостью отвечает он.
За краткостью этого ответа скрываются легенды о богатствах Солнечного рода, о тех богатствах, которые трудно охватить умом и невозможно описать словами. В его словах все время сквозило снисходительное презрение к этим туристам, которые и во сне не смогут увидеть того, что он видел наяву.
– А слоны здесь есть?
– Остался только один. Хотите взглянуть?
Одинокий слон грустно топтался на соломе в полумраке своего высокого стойла. Двор, как и дворец, был пуст. Я заплатила гиду и простилась с ним.
В Альваре есть огромный дворец, пристроенный к горе. По его бесчисленным залам и коридорам медленно бродят экскурсанты, выходят на балконы, опять скрываются в полумраке и прохладе покоев. Перед главным фасадом дворца – тихий сад, где цветут деревья. Возле дворца – пруд, облицованный каменными плитами. Вода в нем темно-зеленого цвета, как будто подкрашенная. К ней сходят широкие ступени, а по углам стоят крытые беседки с тонкими колоннами. Они отражаются в тихой изумрудной глубине.
Около пруда большая платформа из каменных плит. На платформе, на многочисленных колоннах расположен второй этаж под сводчатой каменной крышей. Там библиотека. Под ней, между колоннами – мраморная низкая платформочка вроде скамейки, а на ее поверхности высечены углубления в форме следов человеческих ног – пары мужских и пары женских. Считается, что это следы стоп махараны и его любимой махарани.
Люди приходят, сбрасывают у входа под колонны обувь, почтительно приближаются, сложив ладони, к этим следам, бросают на них лепестки цветов, сыплют красный порошок. Спросите у них: считают ли они махарану равным богу? Ответят, что нет, не считают. Любили ли они его, когда он правил здесь? Был ли он добр к ним? Нет, но все же он правил ими, значит, был для них как отец. Махарану следовало почитать, как же его забыть?!
Так создаются в Индии бесчисленные мелкие культы следов стоп реальных, мифических или обожествленных личностей. Изображений таких следов в стране великое множество. К ним приходят на поклонение, часто даже не зная, кому они, согласно поверьям, принадлежат. Религиозное чувство народа издавна таково, что позволено одновременно почитать огромное множество богов и, больше того, прибавлять к этому множеству любое количество новых объектов почитания.
Так, в Гвалиоре (названия-то какие красивые – Альвар, Гвалиор!) есть храм матери махараны. Это настоящий храм, при котором есть и жрецы. В нем беломраморное изваяние сидящей женщины, которое воспринимается как изображение деви, то есть богини.
Он весь из резного мрамора – белый в темной зелени парка. Люди приходят, молятся, платят жрецу, кладут к подножию цветочные гирлянды. Это тоже вполне реальный, сложившийся культ. И сколько их, таких культов!
Когда едешь по Раджастхану, всюду вспыхивают, как белые и розовые факелы, небольшие храмы из мрамора и песчаника. И беседки в парках при дворцах. И сами дворцы.
Как будто они сами собой возникли, подобно сталагмитам, из этой каменной земли. И они всегда удивительно красивы – смотришь не насмотришься.
Каких только чудес из камня не создали раджастханские труженики, работавшие под солнцем, прикрыв бедра лоскутом ткани и навернув на голову свои огромные тюрбаны! Из поколения в поколение они носили на головах плоские корзины с землей, песком и камнями, сидели, скорчившись, на земле, стучали молоточками, обрабатывали резцами каменные плиты. Незаметным для окружающих, скромным был их труд, но в результате становились реальностью бесчисленные строения такой красоты и выразительности, что теперь только немеешь, глядя на них…
На тюрбан иногда используется свыше 5 метров ткани
Есть вблизи Альвара озеро, называемое Селизéр.
Приехали мы туда к ночи и остановились во дворце над озером, который по примеру других дворцов стал теперь отелем.
Этот дворец – чудесный образец раджпутской архитектуры – небольшой и симметричный. Каждый его уголок по-своему неповторим.
Сквозь тонкие колонки его беседок над водой мы смотрели, как догорал закат за горами и умирал его отблеск в воде, потом пошли к табльдоту ужинать, а когда вышли опять на террасу, то все уже охватила ночь, глубокая, черная, звездная ночь, которая падает в Индии сразу, как только скрывается солнце. Воды совсем не было видно, – ни отблеска, ни ряби – ничего, что выдает ее присутствие. Но зато в неровную впадину между горами были насыпаны звезды, сиявшие под нами в черной пустоте. И над нами, и под нами. Как в космосе. Из окон дворца сквозь узорные решетки лучился теплый свет, там смеялись, говорили, готовились ко сну.
Дворец был похож на блестящее и причудливое ювелирное изделие. А вокруг царили ночь и тишина.
– Пойдем прогуляемся по берегу. Очень уж красиво это звездное озеро.
– Хорошая мысль.
Но не успели мы спуститься во двор, как нас остановили.
– Простите, выход из отеля запрещен.
– Как?!
– Пожалуйста, прочтите, что здесь написано.
На стене висело большое объявление, где было ясно сказано, что после наступления темноты просят не выходить из здания, так как сюда заходят тигры, и администрация отеля не берет на себя ответственности за жизнь постояльцев, нарушивших этот запрет.
У нас как-то сразу пропало всякое желание пойти прогуляться.
Тигры. Они еще совсем недавно были истинными владыками этих низкорослых лесов в горах. Все, что написал Киплинг, правильно. И сейчас можно поехать на ночь в охотничий домик на том месте, где Маугли выслеживал Шер-хана. Говорят, что, если повезет, можно при свете луны увидеть, как тигры приходят к реке пить воду. Возможно, это и так, мы там не были.
Но в Раджастхане вы на каждом шагу столкнетесь с каким-нибудь упоминанием о тигре.
Наша преподавательница, учившая джайпурских студентов русскому языку, рассказывала мне, что один из ее студентов приезжал на уроки из пригородной деревни на велосипеде. И однажды, когда он ехал домой по темному шоссе, он увидел, что впереди что-то большое лежит на его пути. Сначала он подумал, что это павший вол или буйвол, и даже не встревожился. Когда же он подъехал почти вплотную и уже поздно было что-то предпринимать, он увидел, что это тигр, разлегшийся на прохладном асфальте. От быстроты реакции и решения зависела жизнь студента. Он сразу сообразил, что тормозить и медленно разворачиваться обратно у самых лап тигра не имеет смысла – это только пробудит подозрительность зверя. Тогда он нажал на педали и проехал чуть не по ушам тигра, который даже и головы не поднял, – так он был сыт и доволен жизнью. После этой встречи студент перестал приезжать на вечерние занятия.
Со мной такого не случалось. Была довольно своеобразная встреча с двумя леопардами, и о ней я сейчас расскажу.
Было это опять же в Раджастхане, в одном из дворцов-отелей, но я не могу вспомнить, в каком именно. Помню, что был он очень велик и только одна его часть была отведена под отель, а в другой жили или приезжали иногда пожить его владельцы.
Спускался вечер, пора было идти обедать. Не представляя себе четко, как попасть в столовую, я наугад двинулась по коридорам и комнатам в том направлении, которое казалось мне правильным. Туристов было всего несколько семей, и никто из них мне не встретился, а прислуга, видимо, была где-то занятасловом, спросить было не у кого. По убранству комнат я понимала, что иду уже по жилой части дворца, но решительно не знала, как отсюда выбраться.
Тем более что в комнатах был уже полумрак, и я шла почти наугад, как во сне. Открыв какую-то очередную дверь, я очутилась на обширной террасе и вдруг шагах в двадцати от себя увидела двух леопардов. Один сидел на корявом толстом суку срубленного дерева и был четко виден на золотом фоне вечерееющего неба, а другой, слегка теряясь в полутьме, стоял внизу на задних лапах и опирался передними о дерево.
Исполнители народного танца, считающие себя потомками арьев. Западная Индия
Я не могу сказать, в какую именно долю секунды пролетели в моей памяти все рассказы о том, что махараны держат охотничьих леопардов и что иногда эти леопарды рвут даже людей. В следующую долю секунды мозг зафиксировал полную неподвижность зверей. Еще через мгновение он дал команду нервам успокоиться. Видимо, к концу первой секунды я подумала, но еще не поняла, что это, возможно, чучела. Постояв на месте секунд двадцать, я уже сообразила в чем дело и, остывая от страха, подошла к ним и посмотрела на них повнимательней.
Это было, без сомнения, произведение искусства. Напряженные позы леопардов, игра их мускулов, выразительность движений – все было воспроизведено так живо и так точно, что, даже стоя вплотную к ним и уже отдавая себе отчет, что это всего лишь чучела, я не могла избавиться от ощущения опасности, затаившейся в их телах.
