Размер книги, какого бы формата она ни была, определял размеры места, где ей предстояло храниться. Свитки складывали в специальные деревянные коробки (чем-то напоминавшие шляпные картонки) с этикетками из глины в Египте и из пергамента в Риме или ставили в книжных шкафах, так чтобы были видны закладки (со списком заглавий) и книгу было легче идентифицировать. Рукописные книги складывали на специальных полках плашмя. Описывая посещение деревенского дома в Галлии приблизительно в 470 году, Гай Соллий Апполинарий Сидоний, епископ Овернский, упоминает шкафы, предназначенные для книг разных размеров: «Здесь тоже книги были во множестве; были там полки, доходящие до груди (plantel), как у грамматистов, или полки в форме клиньев (cunei), как у афинян, или туго набитые шкафы (armaria), как у книготорговцев»[277]. Согласно Сидонию, там были представлены книги двух типов: латинская классика для мужчин и религиозные книги для женщин. Поскольку в Средние века значительную часть времени европейцев занимали дела религиозные, нет ничего удивительного в том, что одной из самых популярных книг того времени был молитвенник, или часослов, его часто изображают на картинах, посвященных Благовещению. Обычно написанные от руки или напечатанные мелким шрифтом, во многих случаях снабженные богатейшими иллюстрациями лучших художников, они содержали несколько коротких текстов, известных как «Малая служба Пресвятой Девы Марии», которые следовало читать в разное время дня и ночи[278]. Собранная по принципу «Божественной службы» — то есть служб, проводившихся духовенством в течение дня, — «Малая служба» включала в себя псалмы, несколько отрывков из Писания, гимны, заупокойную мессу, особые молитвы святым и календарь. Эти маленькие томики верующие могли использовать как в церкви, так и во время уединенных молитв. Подходили они и для детей; примерно в 1493 году герцог Джованни Галеаццо Сфорца Миланский заказал часослов для своего трехлетнего сына Франческо Мария Сфорца — Иль Дучетто. На одной из страниц этого часослова ребенок нарисован в сопровождении ангела-хранителя. Часословы иллюстрировали в зависимости от того, сколько денег готов был заплатить клиент. На многих из них изображали фамильные гербы или портрет владельца. Часословы часто дарили на свадьбу в аристократической среде, а позднее и среди богатых буржуа. К концу XV века на европейском рынке доминировали иллюстраторы фламандской школы, которые посылали целые караваны для составления аналогов наших современных списков подарков на свадьбу[279]. Прекрасный часослов, подаренный на свадьбу Анне Бретонской в 1490 году, был размером с ее руку[280]. Он создавался для одной-единственной читательницы, повторяющей слова молитв месяц за месяцем и год за годом, и снабжен до сих пор поражающими воображение иллюстрациями, которые вряд ли когда-нибудь будут полностью расшифрованы. Сцены из Ветхого и Нового Заветов были изображены в современных пейзажах таким образом святые слова должны были стать ближе читательнице.
Итак, маленькие книги использовались в определенных целях, но и у больших томов был свой читатель. Примерно в V веке католическая церковь начала издавать огромные молитвенники требники, хоралы, антифонарии[281], они помещались на возвышении в центре хоров, чтобы хористам было легче следить за словами и мелодией. Прекрасный антифонарий есть в библиотеке аббатства Санкт-Галлен в Швейцарии. Подборка литургических текстов написана в нем такими большими буквами, что их может читать с большого расстояния хор, состоящий из двадцати певцов[282]; стоя в нескольких футах от нее я с легкостью мог делать заметки и пожалел, что с моими собственными справочниками нельзя сверяться на таком расстоянии. Некоторые из этих молитвенников были такими огромными, что их приходилось класть на колеса, чтобы передвигать с места на место. Но передвигали их очень редко. Украшенные латунью или слоновой костью, защищенные в уголках металлическими накладками, закрытые гигантскими застежками, эти книги предназначались для того, чтобы читать их вместе и с большого расстояния, они не годились для долгого рассматривания и не давали ощущения уединения.
Чтобы удобнее было читать, читатели делали поразительные изобретения. Есть статуя святого Григория Великого, сделанная в Вероне приблизительно в XIV веке из пигментированного камня и хранящаяся в музее Виктории и Альберта в Лондоне, где святой держит нечто вроде складного пюпитра, позволяющего ему поворачивать книгу под разными углами, а при необходимости с легкостью встать и покинуть свое место. На гравюре XIV века ученый в заставленной книгами библиотеке сидит и пишет за восьмиугольным столом, который позволяет поработать над одной книгой, потом повернуть стол и заняться другой книгой, уже приготовленной у одной из семи других граней. В 1588 году итальянский инженер Агостино Рамелли, состоявший на службе у короля Франции, опубликовал книгу, в которой были описаны несколько полезных машин. Одна из них «вращающийся письменный стол», который Рамелли описывает как «красивую и остроумную машину, которую найдет крайне удобной и полезной всякий, кто находит удовольствие в учении, а в особенностите, кто страдает от легкого недомогания или подагры: ибо с этакой машиной человек может просматривать одновременно множество книг, не двигаясь с места; кроме того, машина отличается редким удобством, потому что не занимает много места там, где установлена; всякий понимающий человек сразу же увидит это по прилагающемуся рисунку»[283]. (Полномасштабная модель этого чудесного читательского колеса была снята в фильме Ричарда Лестера «Три мушкетера», вышедшего в 1974 году.) Иногда сиденье и стол для чтения объединяли в один предмет мебели. Замечательный стул для петушиных боев (он называется так, потому что был нарисован на картине, изображающей петушиный бой) был изготовлен в Англии в начале XVIII века специально для библиотек. Читатель сидит на нем верхом, лицом к столику, размещенному на спинке стула, и опирается при этом на широкие подлокотники.
Иногда устройства для чтения изобретали и для других целей. Бенджамин Франклин рассказывает, что некогда, в дни правления королевы Марии, его предки прятали свою английскую Библию[284], «прикрепив тесьмой под обивкой складного стула». Когда же прадед Франклина хотел почитать семье Библию, «он перевертывал складной стул у себя на коленях, а затем листал страницы под тесьмой. Кто-нибудь из детей всегда стоял у дверей, чтобы подать знак при приближении судебного пристава, являвшегося чиновником духовного суда. Тогда стул перевертывали и ставили на ножки, и Библия, как и прежде, оставалась в своем укрытии»[285].
Создание книги, будь это один из гигантских томов, прикованных к кафедре, или изысканный буклет, предназначенный для детских ручек, было долгим и трудоемким процессом. Нововведение, появившееся в средневековой Европе, не только сократило время, требуемое для изготовления книги, но и резко увеличило количество выпускаемых книг, навсегда изменив отношение читателей к тому, что уже больше не было эксклюзивным, уникальным объектом, созданным руками писца. Этим нововведением было, разумеется, изобретение книгопечатания.
Примерно в 1440 году молодой гравер и резчик по камню из архиепископства Майнцкого, чье полное имя было Иоганнес Генсфляйш цур Ладен цум Гуттенберг (деловые партнеры называли его попросту Иоганн Гуттенберг), понял, как может возрасти скорость изготовления книги, если буквы алфавита вырезать из материала, пригодного для повторного использования, — примерно так, как использовались блоки гравюр для изготовления иллюстраций. Гуттенберг экспериментировал несколько лет, брал взаймы крупные суммы денег, чтобы финансировать свой проект. Все придуманные им приспособления для печати использовались вплоть до XX века: прямоугольная металлическая наборная матрица, печатный станок, прототипом которого могли служить прессы, использовавшиеся как в бумажном, так и в монетном производстве и виноделии, и масляные чернила — ничто из вышеперечисленного не существовало ранее[286]. Наконец между 1450 и 1455 годами Гуттенберг напечатал Библию, на каждой странице которой было по сорок две строчки, — это первая книга, напечатанная типографским способом[287] — и привез отпечатанные страницы на ярмарку во Франкфурт. Поразительная удача, но до сего дня сохранилось письмо от некого Энео Сильвио Пикколомини кардиналу Карвахальо, датированное 12 марта 1455 года и написанное в Нойштадте, в котором автор рассказывает Его Преосвященству, что видел на ярмарке Библию Гуттенберга:
