однако для нас здесь важно иное: оба они на протяжении всей своей жизни сохраняли глубокий интерес к эзотерическому знанию во всем его многообразии, изучали одни и те же источники. Достаточно сказать, что практически все книги, о которых мы говорили, обсуждая «круг эзотерического чтения» Андрея Белого (чья библиотека, к сожалению, не сохранилась), присутствуют в книжном собрании Максимилиана Волошина (каковое, к нашей радости, пережило все беды ХХ столетия и хранится в его доме в Коктебеле). Даже для тех времен это было редкостное, тщательно подобранное собрание книг по «тайным наукам». Многие из них Волошин привез из Европы или выписал оттуда через книжные магазины. Среди них мы видим четыре тома сочинений Элифаса Леви, четыре книги Блаватской, в том числе 5-томное издание «La doctrine secrète» (1904–1909), две редкие книги С. де Гуайты, три книги Папюса 331, многочисленные сочинения Р. Штайнера и еще десятки изданий такого рода. Важно, что именно эти книги (особенно Блаватской и Леви) содержат многочисленные маргиналии Волошина; видно, что он с ними тщательно и постоянно работал.
Очень давно, узнав, что среди книг Волошина есть издания на иврите, я заинтересовался его отношением к иудаизму, еврейской мысли, каббале. Как оказалось, вовсе не напрасно. Разговор об Андрее Белом мы закончили мыслью о том, что каббала для него была, в сущности, нееврейским учением. А вот что писал в 1901 году Волошин:
Евреи заимствовали у египетских жрецов тайну неведомого Бога и религиозные легенды. <…> Египтяне с ненавистью смотрели на евреев, похитивших их главное сокровище 332.
Тогда же в статье «Эпилог XIX века» он подробнее разъясняет происхождение «древней мудрости»:
Она была стара, как человечество, а человечество давало ей тысячи названий, и все народы оставили о ней обрывки своих воспоминаний и легенд. <…> Она родилась в Египте. Там она стояла в храме, оберегаемая жрецами, закутанная в священное покрывало Изиды, и называлась «Тайной». Тот юноша, который решился приподнять покрывала, – умер. Евреи называли ее «Познанием». Прометей унес ее с неба под видом «Огня». Позже она стояла воплощенная в мраморе и ожила в объятьях греческого художника. Тогда она называлась «Красотой» 333.
В своем духовном поиске Волошин познакомился со всеми эзотерическими школами и течениями, о которых мы говорили в связи с интересами Андрея Белого. Известно, что в 1905 году в Париже он присоединился к масонству 334. С того же года он становится учеником Штайнера, тогда еще теософа:
…наконец в 1905 г[оду] <…> [мне довелось] встретиться с Рудольфом Штейнером, человеком, которому я обязан больше, чем кому-либо, познанием самого себя 335.
Он был также учеником Анны Рудольфовны Минцловой, взгляды которой можно рассматривать как причудливое соединение теософии с розенкрейцерством 336.
Конечно, Волошин не был теоретиком эзотеризма, однако языком поэзии он пытался выразить идеи, относящиеся к области космогонии, историософии, теософии. «Импрессионизм и оккультизм нам кажутся двумя определяющими особенностями этого интересного поэта, – писал М. Кузмин после выхода первой книги стихотворений Волошина. – <…> К сожалению, мы недостаточно осведомлены в тайных науках, чтобы судить, насколько глубок оккультизм Максимилиана Волошина. Открывает ли он новые перспективы или же ограничивается переложением – в звучные, несколько однотонные строфы – изысканий французских мыслителей в этой опасной области знания? Однако для нас важно то, что сама точка зрения автора – его взгляд на вещи, природу и человеческие чувства – насквозь проникнута оккультизмом» 337. В одном из писем в 1913 году сам Волошин признавался:
…если писать стихи, зная всё, то тогда только адепты имеют право писать стихи. <…> Но для адептов раскрыты более важные виды творчества. Стихи пишутся не о том, что знаешь, а о том, что чувствуешь, о чем догадываешься. Они говорят не об объективной истине, а о том, что переживает и познает мое «я» на одной из промежуточных ступеней 338.
Неудивительно, что и следы познаний в области каббалы можно обнаружить – и здесь он отличается от Белого – не только в его письмах, дневниковых записях и статьях, но и в его стихах.
Итак, как и для Белого, важнейшим источником информации о каббале стали для Волошина книги Е. П. Блаватской, которые он также читал во французских переводах 339. Волошин неоднократно рассказывает в письмах и дневниковых записях о своей работе над «Тайной Доктриной» Блаватской. Так, например, в 1905 году в дневнике и тогда же в письме к М. Сабашниковой он пишет:
Читаю «La Doctrine Secrète». Это целый океан, почти в полном беспорядке собранных сокровищ. Толкование к двенадцати «Дзянам», в которых рассказана история человека и жизни. <…> Всё в этой книге только намеки. Надо самому догадываться и строить 340.
Чуть позднее Сабашникова советует ему изучать эту книгу лишь вместе с Минцловой:
Ты должен ее еще раз увидать. Только с ней Ты можешь прочесть «La doctrine secrète». <…> Не начинай без нее 341.
3.2. Творение и древние миры
В своей, вероятно, первой работе, преимущественно посвященной оккультным вопросам, – лекции «Пути эроса. (Мысли и комментарии к Платонову „Пиру“)» 342, прочитанной в феврале 1907 года в Московском литературно-художественном кружке, – Волошин прямо обращается к учению каббалы «Книги Сияния» (Сэфер ѓа-Зоѓар), рассуждая о создании мира. Правда, следуя туманным намекам Блаватской, он относит цитируемый им источник к текстам «тибетской космогонии» 343:
«Пространство – праматерь и праотец Сущего – дремало в своих покрывалах, навеки невидимых. Времени не было, ибо спало оно в безысходном лоне пространства. Мрак наполнял безграничное „Всё“, ибо отец, мать и сын были едино. Не было ни звука, ни молчания, ничего, кроме вечного Дыхания, которое никогда не прекращается и само себя не сознает». Так говорит об этом моменте тибетская космогония – «Книга Джанов», книга Духов Познания. <…> «И возникает внезапный трепет, который быстрым крылом своим охватывает всю вселенную и семя, скрытое во тьме; во тьме, которая веет над спящими водами жизни. Тьма излучает свет, и свет роняет одинокий луч в воды, в утробу матери. Луч мгновенно пронзает девственное яйцо. Дрожь охватывает вечное яйцо, и оно источает смертное семя, которое сжимается в яйцо мира» 344.
Объясняя «древнее» космогоническое учение, Волошин продолжает цитировать эту таинственную «Книгу Джанов»:
Возникают боги – устроители мира – сефироты, эоны, элоимы. Эти древнейшие боги по природе своей не имеют пола и
