Ознакомительная версия.
— Нигде и никогда в жизни не было мне так комфорт но, не было такого теплого общения, как в этой группе, — говорит мне Петер.
В будни студенты помогают своим сверстникам из расположенного неподалеку от университета Общества слепых. Провожают их в магазин или в специальный колледж, где те получают профессию массажиста и другие наиболее подходящие для незрячих. Иногда идут с ними небольшой компанией в кафе или чайную. Там неспешно общаются за трапезой. А по выходным выезжают за город. Раскидывают где-нибудь на лужайке лагерь. Играют на гитарах, поют, шутят, много смеются…
— Много смеются? — сомневаюсь я. — Зрячие вместе со слепыми? Это ведь, наверное, не совсем… как бы это сказать поделикатнее, не так уж весело общаться с незрячими?
— Почему? — искренне удивляется Петер. — Наоборот, никаких различий там не чувствуешь. Все ведь люди. И музыку любят одинаково, и песни, и, главное, у нас общие темы для разговоров.
— Какие же у вас общие темы?
— О политике. О еде — на Тайване это очень распространенный повод для бесед. О погоде. Ну и, конечно, о любви, о сексе. Куда же без этого, люди же молодые.
— И что это вам лично дает?
— Знаете, там я полностью раскрепощаюсь, такую чувствую легкость, свободу…
Как лечить душевную травму?
Однажды на занятиях ти-кон, которые я усердно посещала, я увидела среди сплошь китайских лиц резко отличное европейское. Суховатое, вытянутое, с чуть грустными глазами. Оно принадлежало высокой молодой блондинке. «Англичанка», — заподозрила я, и не ошиблась. Мы познакомились. Эмми рассказала, что она родом из Бирмингема, что у нее произошла личная драма «космического масштаба» и что она лечит душевную травму в Тайпее.
— Как вы сюда попали? Родные, друзья?
— Нет, родных нет, а друзья… да, друзей много, в сущности, все комьюнити. Но это потом…
Несколько лет назад она уехала, куда глаза глядят, зарабатывать уроками английского. Только бы подальше от дома. У нее было только два желания: чтобы на нее никто не обращал внимания и чтобы дали побыть одной среди чужих, забыться. Не сбылось ни одно. Ее трудно было не заметить — такую белую, такую большую, светловолосую. И ей тут же дали понять, что она не чужая. Ее приглашали на бесконечные посиделки, праздники, дни рождения. Ей рассказывали о своих радостях и горестях. И она отошла. Повеселела. Смягчилась. Нет, ее любовная драма не забылась. Но отсюда, из этого участливого окружения, эта драма слегка померкла, перестала ей казаться катастрофой.
— Знаете, мне ведь казалось, что вселенная обрушилась. Я опасалась большого скопления людей, тем более их участия в моей жизни. Мне казалось это опасным для моей частной жизни, закрытой от других. А тут, в Тайпее, я почувствовала, какое это счастье, когда ты среди людей, готовых тебя выслушать, понять, умеющих горячо тебе сочувствовать. И я растворилась в этой душевной теплоте. А главное, я обнаружила и в себе вот этот душевный порыв: разделить переживания других людей.
Душевность, открытость, теплота — это, несомненно, черты характера тайваньцев.
Город. Как прекрасна зеленая трава!
Иностранцы-старожилы с ужасом вспоминают, каким был город еще в конце прошлого века. «Тридцать лет назад, когда я только приехал в Тай-пей, город казался мне целиком окрашенным в мрачные тона: серые дома, серые деревья, серое небо. Все в копоти и саже. Сегодня, когда воздух очистился, в город вернулись естественные краски: небо — голубое, деревья — зеленые. Дома — чистые отмытые». Так написал в книге «Reflextions on Taipei» американец-экспат Jefrey Williams.
Я, к счастью, уже не застала той мрачной картины города. И если честно, Тайпей и сейчас далеко не Швейцария: количество автомобилей все время растет, а это, как известно, качество воздуха не улучшает. Но зелени здесь действительно много. И она очень заботливо оберегается. В парках на каждом шагу таблички: «Берегите деревья! Они чистят наш воздух», или «На цветы — только любуйтесь», или «Как прекрасна зеленая трава, когда она не смята, не правда ли?»
Почетный гость с лопатой
Однажды в парке я наблюдала такую сценку. Над входом в ресторан был вывешен транспарант, из него следовало, что здесь состоится собрание членов клуба «Ротари». А вдоль дорожки, ведущей от ресторана в глубь парка, на одинаковом расстоянии друг от друга были вкопаны лопаты. Члены клуба «Ротари», самые видные люди города — крупные бизнесмены, государственные чиновники, популярные артисты, — появились почти одновременно, за два часа до начала собрания. Их встретил распорядитель, очевидно работник парка, и повел к лопатам. Почтенные гости начали выкапывать в земле лунки. Через час, когда я возвращалась обратно, в эти лунки уже были посажены молодые деревца. Оказывается, ротарианцы закладывали здесь новую аллею.
— Неужели нельзя было нанять для этой цели рабочих? — спросила я распорядителя.
— Конечно можно. Но посмотрите, сколько вокруг любопытных людей: они должны видеть, как почетно, как престижно это благородное дело — озеленение города.
Цветочный базар
Тайпей — город цветов. Разноцветные клумбы, дорожки, целые цветочные площадки, словно роскошные ковры, — все это можно видеть на площадях, улицах, у входов в дома. Но есть и целый город — Цветочный базар.
Тут я попадаю в капкан слов: ими невозможно выразить это богатство цветовых сочетаний, тонких ароматов, декоративной изобретательности. Цветочный базар — это далеко не только рынок, это место отдыха, сюда приходят семьями: дети бегают, играют, нюхают цветы. Считается, что эта красота благотворно влияет на их эстетическое развитие, прививает вкус к прекрасному.
Здесь же и старики, многие в колясках, эти приехали сюда уже осознанно: цветочные картинки радуют душу, а ароматы ее успокаивают. Здесь много и влюбленных: страна цветов настраивает на романтический лад. На этих посетителей у продавцов самые большие надежды: именно они чаще всего не могут устоять перед искушением купить букет — как же выразительнее всего заявить о своих чувствах?
Никогда не говори «нет»
— Знаете, что отличает русского человека от тайваньца? Русский привык отвечать «нет» так категорично, как здесь совершенно не принято.
Это говорит Виолетта, жена моего приятеля Го Лунга. В России Виолетта была моделью. Взглянув на нее, в этом не усомнишься: очень красивая девушка с безупречной фигурой. Однажды она приехала на демонстрацию русской моды в Тайпей, влюбилась в тайваньца Го Лунга, вышла за него замуж, родила двоих детей, хочет еще и третьего. И постепенно приобщилась к местной жизни. Но именно постепенно, а не сразу.
— Ой, это было так непросто. Вначале все эти улыбки, ласковые взгляды, они меня совершенно очаровали…
Замечу, что и меня тоже. Мне показалось, все здесь делается для того, чтобы человеку было легко, приятно, чтобы и не напрягать его понапрасну и чтобы не обидеть. Отсюда вот эти ласковые, мелодичные голоса, обволакивающие интонации. Когда я говорю с Хун Мэй Лан (Лили), молодым профессором Университета Ченчжи, я чувствую себя жителем глухомани, приехавшим в столицу. Хотя на самом деле все наоборот. Я коренная горожанка, а Лили — селянка из далекой тайваньской деревни. Правда, она уже давно переехала в Тайпей и говорит даже и на английском по-здешнему — плавно, с мелодичными интонациями, слегка усиливая их к концу фразы. Я же, слушая себя как бы со стороны, чувствую, как резки мои интонации, как громок голос. Я очень стараюсь, но мне так и не удается обрести эту плавность, мелодичность…
Однажды меня пригласили на вечер факультета русского языка университета. Студенты ставили отрывки из русских классиков на языке оригинала. Я попала на инсценировку рассказов Зощенко. Участники — режиссеры, художники, дизайнеры, ну и, конечно, актеры — очень постарались. Студенты отлично выучили тексты, костюмы были грамотно подобраны, а декорации хорошо продуманы. И все-таки это был совершенно не русский спектакль, а именно тайваньский. Потому что привычный моему уху с детства зощенковский текст в исполнении актеров с такими мелодичными, обволакивающими голосами звучал диссонансом — слишком резко, пожалуй, даже грубо…
Да, мне, как и Виолетте, вначале тоже нравилось, что все так мило, приятно, ничто не режет слух. Но потом я стала замечать, что многого не понимаю. Например, вот это их неумение сразу отказать.
— Тайванец никогда не скажет «это невозможно», но «да-да, конечно», «может быть», «я подумаю». Расплывчато.
Я хорошо понимаю, о чем она говорит. С этим я уже сталкивалась.
— Ты была в горах? — спрашивает меня знакомый преподаватель.
— Нет, но очень бы хотела, — отвечаю.
— Хорошо. Я за тобой заеду на машине, покажу замечательный храм.
Ознакомительная версия.
