Ознакомительная версия.
Решая совершенно аналогичную задачу, Даргомыжский принял иное решение: вместить все сентенции пушкинского стихотворения в одночастную вокальную миниатюру. При этом, имея в качестве либретто симметричные строфы (два катрена), он переменил характер музыкального изложения не в середине периода, когда наступает переход ко второй строфе, а в коде (последние 4 такта из 23-х), перенеся тем самым на фактурный уровень ту асимметрию, что свойственна стихотворному тексту на семантическом уровне. В фортепианном аккомпанементе на протяжении 19 тактов звучит пульсирующее биение (гипнотично повторяемые сухие отрывистые аккорды staccato, равными длительностями, как отсчет равномерно текущего времени, будто «каждый час уносит частичку бытия»; это – музыкальный эквивалент суггестивности пушкинского стиха), после чего следующие 4 такта даны в фактуре многоголосной кантилены, наподобие молитвенного хорового пения.
Композиционными приемами (расширив и дополнив вторую половину музыкального периода) Даргомыжский создает асимметрию формы. Для этого перед кодой повторены 7-я и 8-я стихотворные строки, а в коде вновь произносятся начальные слова 1-й и 5-й строк («Бог помочь вам»), ставшие рефреном. Таким образом Даргомыжский, намеренно уклонившись от принципа центральной симметрии, (можно даже сказать, преодолев «тиранию симметрии») последовал здесь не форме стихотворения (симметричной), а структуре его содержания (асимметричной). При этом, что поразительно, Даргомыжский, сам того не подозревая, повторил ход мысли Пушкина, который в одном из ранних вариантов стихотворения (копия Хитрово27) добавил 9-ю строку, идентичную 1-й и 5-й: «Бог помочь вам, друзья мои» (в окончательном варианте, как известно, оставлены только восемь строк). Таким образом, решение, найденное композитором самостоятельно и независимо, совпало с творческим намерением Пушкина, которое осталось нереализованным в каноническом тексте восьмистишия.
Чередование в стихотворении фраз, означающих счастье и несчастье, казалось бы, должно повлечь за собой пеструю переменчивость тона (так подсказывает опыт первоначального, поверхностного восприятия поэтического текста, в ходе которого мрачное настроение возникает только во второй строфе и достигает максимума в конце, а в начальных строках еще нет и намека на беды и смерть). Но можно думать и по-другому, например, предположить, что пушкинский текст в отношении динамики переживания дает две взаимоисключающие возможности: постепенное омрачение настроения от начала к концу, что создало бы игру полярных контрастов счастья и несчастья (патетика в классицистском понимании), либо постоянство романтически приподнятого грустного настроения, что передает абстрагированное от деталей целостное видение человеческой жизни как неотвратимого движения к роковому, пугающе-грозному финалу.
При повторном многократном вслушивании в стихотворение (и одновременно в свою внутреннюю реакцию на него) убеждаешься, что Пушкин с самого начала взял тон, эмоционально соответствующий последней строке. То есть на протяжении обеих строф тон высказывания остается постоянным. В стихотворении есть нарастающее контрастирование перечисляемых житейских коллизий, однако нет ощутимых изменений в тоне высказывания (во всяком случае, резких перепадов тона).
Несомненно, что именно так услышал стихотворение Даргомыжский, поскольку, уйдя от детализации и заманчивых для композитора контрастов настроения, он с первых тактов уловил и реализовал в интонировании пушкинский тон, который в стихотворении от начала до конца (а не только в конце) – печально-торжественный (или торжественно-печальный). В музыке Даргомыжского с самого начала использованы темные, сумрачные тона и характер интонирования у него изначально таков, каким должен стать в последней строке.
Но как в этом случае музыкально претворить пушкинское противопоставление последней строки (толкующей о смерти) всем предыдущим строкам?
Музыкальное толкование последней строки
Даргомыжский выделяет 8-ю строку стихотворения специфическим способом: он гармонизует мелодию (такт 15) редкоупотребимым аккордом особого строения (альтерированная субдоминанта), семантические возможности которого (применительно к стилю П. И. Чайковского) Н. Туманина определила словами «аккорд смерти»28 (формула этого аккорда: sIV7+1). По словам А. Оголевца, движение мелодии по звукам такого аккорда порождает интонацию «смертельных предчувствий, смерти вообще»29. На основании столь красноречивого аккордоупотребления можно уверенно утверждать, что Даргомыжский в 1845 году (т. е. до появления в печати политизированных толкований стихотворения) понимал пушкинские слова «в мрачных пропастях земли» именно как относящиеся к посмертной, потусторонней фазе человеческого бытия.
***
При том, что романс А. С. Даргомыжского «Бог помочь вам!..» – одно из лучших перевоплощений пушкинской поэзии в музыке, он, как ни странно, остается мало кому известен. В советские времена бдительные «компетентные органы» настораживало слово Бог в заголовке. Из-за этого редакторы, как правило, не решались перепечатывать ноты отдельным изданием и включать их в сборники музыкальных произведений на стихи Пушкина. Найти этот романс можно было лишь в полном собрании вокальных сочинений Даргомыжского – довольно редком издании, не всем доступном. Соответственно и в исполнительской практике эта музыка не имела (и не имеет пока) должного распространения, ее почти никогда не услышишь в концертах певцов, не говоря уже о звукозаписях и радио-эфире. Об этом романсе даже нельзя сказать забыт, поскольку он и не был никогда популярным. Но шедевр Пушкина – Даргомыжского достоин лучшей участи. Его будущее не только в увеличении числа публичных исполнений. Важнее другое. Очень легкая и удобная для чтения фактура, доступная всем, кто знает ноты, делает эту музыку идеальной для самостоятельного домашнего музицирования (=душевного самосовершенствования).
Мы печатаем здесь полный нотный текст этого романса, что дает музыкально грамотным читателям все возможности для того, чтоб его полюбить. Последнее важно (а для профессиональных исследователей и необходимо), поскольку «каждое истинно поэтическое произведение содержит в себе непостижимую тайну, не подлежащую анализу, но доступную чувству и обнять которую во всей ея глубине может одна любовь»30.
Благой Д. Д. Творческий путь Пушкина (1826—1830). – М., 1967.
Ганзбург Г. И. О либреттологии //Советская музыка [M.]. – 1990. – №2. – С. 78—79.
Ганзбург Г. И. Либреттология и специальные аспекты изучения вокальных произведений Ф. Шуберта и Р. Шумана // Шуберт и шубертианство. Сборник материалов научного музыковедческого симпозиума. – Харьков, 1994. – С. 83—90.;
Ганзбург Г. И. Шубертоведение и либреттология // Франц Шуберт: К 200-летию со дня рождения: Материалы Международной научной конференции. – М.: Прест, 1997. – С. 111—115;
Ганзбург Г. И. Пушкинистика и либреттология // Вісник Харківського університету №449. Серія Філологія. Пушкін наприкінці ХХ століття. – Харків, 1999.
Декабристы: Биографический справочник. – М.: Наука, 1988.
Житомирский Д. В. Роберт Шуман: Очерк жизни и творчества. – М., 1964.
Замотин И. И. А. С. Пушкин: Очерк жизни и творчества. Минск, 1937.
Ковнацкая Л. Бенджамин Бриттен. – М., 1974. – С. 322.
Костин В. Г. Стихотворения Пушкина, посвященные лицейским годовщинам // Ученые записки. Т. 36. Калинин, 1963.
Левкович Я. Л. Лицейские годовщины // Стихотворения Пушкина 1820—1830-х годов: История создания и идейно-художественная проблематика. Л., 1974
Ливанова Т. Н. Музыкальная драматургия Баха и ее исторические связи. – М., 1980.
Лосев А. Ф. История античной эстетики. [Т.3.]: Высокая классика. – М., 1974.
Мейлах Б. С. Пушкин и его эпоха. М., 1958. – С. 381.
Мурьянов М. Ф. Пушкинские эпитафии. М., 1995.
Мышкис Е. Д., Ганзбург Г. И. Об одном способе самостоятельного изучения иноязычных либретто (структура учебного пособия) //Особенности преподавания иностранных языков в вузах искусств. Сборник научных трудов. – Л., Изд. ЛОЛГК, 1990. – С.135—141.
Найдич Э. Э. Стихотворение «19 октября 1827» // Литературный архив: Материалы по истории литературного и общественного движения. Т. 3. / Под ред. М. П. Алексеева. – М.-Л., 1951.
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений в 9 томах. Т.2. М., 1935.
Пущин И. И. Записки о Пушкине.– М.-Л., 1937.
Оголевец А. Слово и музыка в вокально-драматических жанрах. – М.: 1960.
Свасьян К. А. Философское мировоззрение Гёте. – Ереван, 1983.
Ознакомительная версия.
