Сторонники евгеники считали, что европейская и американская культуры могут просто исчезнуть с лица Земли, если не сопротивляться процессу быстрого размножения членов этой группы, куда они включали всех чернокожих и часть лиц белой расы. В качестве эффективной меры рассматривалось принятие законодательства, подобного тому, которое действовало тогда в США и ограничивало браки между белыми и черными. Еще одним методом борьбы за «чистоту расы» признавалась стерилизация».[616]
«Учебник быстро распродавался. Его издатель Юлиус Леманн, достаточно преуспевающий человек, выпускал медицинские, политические, националистические и антисемитские книги. В 1923 г. вышло второе издание учебника. В том же году Гитлер предпринял неудачную попытку путча, во время которого несколько часов скрывался в доме своего друга Леманна. После провала путча Гитлера арестовали и посадили на девять месяцев в тюрьму. Леманн посылал ему туда (разумеется, бесплатно) свои новые издания, среди них и упомянутый учебник. Тот, кто читал «Майн кампф», написанную Гитлером во время пребывания в тюрьме, должен был обнаружить большой раздел, где автор рассуждает о том, что можно назвать генетикой человека, или евгеникой».[617]
«Фишер, Бауэр и Ленц (как и их коллеги) искали поддержки среди политиков, которые могли бы помочь им реализовать свои программы. Но в то время (в 20-х годах) они не нашли ни одного союзника: все демократические партии выступали против стерилизации в любых ее формах. Единственной партией, которая благосклонно отнеслась к этому предложению, была партия нацистов. Еще больше привлекала ее выдвинутая Фишером концепция двух рас: белой — «нордической, высшей» и черной — «негроидной, низшей». Нацистам понравилась его теория недопущения смешения рас, хотя они и находили, что в ней недостаточно выражен антисемитизм.
На выборах в 1930 г. партия нацистов набрала большое количество голосов. Ленц сразу же написал рецензию на книгу Гитлера «Майн кампф», которая была опубликована в одном из немецких научных журналов. Основная мысль рецензии состояла в том, что Гитлер — единственный из тогдашних политиков, кто действительно понимал значение генетики и евгеники. В 1932 г. руководство нацистской партии обратилось к Фишеру, Ленцу и некоторым другим их коллегам с официальным предложением участвовать в работе по «гигиене рас». Предложение было с восторгом принято, но с условием сохранения учеными научной независимости.
Наступил 1933 год, и генетики получили все, чего желали».[618] Издаваемые Леманном книги стали школьными и институтскими учебниками (у большинства «расологических» книг времен Рейха, процитированных мной в книге, указан и их издатель — J. F. Lehmann).
Кстати, упомянутый выше «один из немецких научных журналов», в котором Ленц опубликовал хвалебную рецензию на «Mein Kampf» — это журнал «Архив расовой и общественной биологии» («Archiv für Rassen — und Gesellschaftsbiologie») за 1931 г.,[619] научным его счесть довольно трудновато — выпускал его с 1904 г. один из известнейших идеологов евгеники и расизма, автор книги «Основы расовой теории» (1895 г.) и основатель первого в Германии Общества расовой гигиены (1905 г.) Альфред Плетц.[620] С цитатами из этого псевдонаучного журнала по данной тематике мы еще встретимся далее.
Мюллер-Хилл недостаточно осветил такой один немаловажный момент — важную роль в формировании этого аспекта нацистской идеологии сыграла возникшая вне Германии, в англосаксонских странах (точно так же как и расовая теория) лженаука «евгеника» (от греческого eugenes — «улучшение породы»), чьим основателем стал англичанин Фрэнсис Гамильтон, чья первая книга «Наследственный талант и характер» вышла еще в 1865 г. В первые десятилетия XX в. евгеника приобрела в Великобритании и США огромный вес — в 1921 г., когда в Германии вышла первая популярная книга на эту тему, в Нью-Йорке с помпой прошел II Международный конгресс евгенистов (выступление на котором Ваше де Лапужа я уже цитировал ранее). I Международный конгресс евгенистов прошел в 1912 г. в Лондоне. Все те идеи, которые в 30-е гг. начнут воплощать в жизнь нацисты, на этом конгрессе уже были заявлены и уже тогда подверглись критике. Так, освещавший работу конгресса в Лондоне Виктор Шкловский писал в журнале «Русское богатство»: «у читателей возникает целый ряд вопросов: каковы те точные признаки, на основании которых можно выделить «неприспособленного», достойного «агрегирования» или «эвтаназии»? Что значит «слабоумный», «паупер» или «астеник»? Основываясь на том, что Шелли относился совершенно безразлично к деньгам и целые часы мог стоять у ручья, пуская бумажные кораблики, на родине его провозгласили слабоумным. Кант и Вольтер были «астеники», Аеонарди — калека, а Гомер — «какоэстетик», то есть слепой».[621]
В 1932 г. в Музее естественной истории в Нью-Йорке президентом Всемирной Федерации евгеники был избран профессор психиатрии из Германии Эрнст Рудин. Уже в следующем, 1933 году он будет назначен нацистами руководителем Общества по расовой гигиене и станет соавтором закона о принудительной стерилизации и всех последующих нацистских законопроектов против «неполноценных людей».
Откровеннее и подробнее сказал сам Эрнст Рудин в канун 1943 г. на страницах уже упомянутого «Архива расовой и общественной биологии»: «непреходящая историческая заслуга Адольфа Гитлера и его соратников заключается в том, что они осмелились сделать шаг на пути не только к чисто научным знаниям, но и к гениальному делу расовой гигиены немецкого народа. Именно он и его соратники осуществили на практике положения теории и требования нордической расовой мысли», «начали борьбу с такими паразитическими чуждыми расами, как евреи и цыгане» и «профилактику размножения больных наследственными болезнями и наследственно неполноценных людей».[622]
Я не случайно поместил эту главу после главы, посвященной религиозным симпатиям нацистов, — антихристианство нацистов отменяло для них Десять заповедей, данных Богом Моисею, и в том числе Шестую заповедь — «не убивай». Наоборот, идея «сверхчеловека», «белокурой бестии», родившаяся в воспаленном мозгу Фридриха Ницше, давала им новую мораль: «Пусть гибнут слабые и уродливые — первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть. Что вреднее любого порока? — Сострадать слабым и калекам — христианство» («Антихристианин»).
В отношении немцев, не соответствовавших «арийскому стандарту», нацисты провели целый ряд карательных мер; именно на них были опробованы механизмы уничтожения людей, которые в годы войны обрушатся на соседние народы.
В годы войны в концлагерях тысячи заключенных из числа евреев, цыган и славян подвергались принудительной стерилизации (хирургической операции, лишающей людей возможности иметь потомство). На немцах все это было проведено еще в 30-е гг.
Инициатором этой кампании стал министр внутренних дел Вильгельм Фрик (чья роль в первые годы власти нацистов было выше, чем у Гиммлера, а чей интерес к расовой теории и покровительство «расологам» были уже описаны в начале второй главы). Вообще, в Рейхе у правоохранительных органов были гораздо более важные цели, нежели защита прав его граждан; так, на проходившем в июне 1934 г. заседании комиссии по уголовному праву министерства юстиции Рейха в ходе прений ее участники специально подчеркнули свою общую позицию: «Мы все осознаем, что защищаем не индивидуальные права, а чистоту нашей крови».[623]
Немецкий историк Гизела Бок пишет:
«В июне 1933 г. министр внутренних дел произнес программную речь о расовой и демографической политике. Он нарисовал картину «культурного и этнического упадка», вызванного влиянием «чуждых рас», особенно евреев. Нации угрожало «расовое смешение» со стороны почти миллиона людей с «наследственными физическими и психическими болезнями», со стороны «слабоумных и низших» людей, чье «потомство более не было желательным», особенно, когда доля их рождаемости была выше среднего. Он полагал, что целых 20 % населения в Германии, т. е. двенадцать миллионов человек, были нежелательны в качестве отцов и матерей; наоборот, процент рождаемости «здоровых немцев» должен вырасти на 30 % (около трехсот тысяч в год). «Чтобы увеличить число детей со здоровой наследственностью, наш первый долг — помешать появлению детей с дурной наследственностью».[624]
Подробнее об этом пишет в своем исследовании профессор истории Оксфордского университета Клаудиа Кунц:
«В конце июня 1933 г. министр внутренних дел Вильгельм Фрик созвал Комитет по вопросам демографической и расовой политики. Приглашенные имели, на первый взгляд, между собой мало общего: руководительница объединения женщин-нацисток, эксперт Министерства внутренних дел по расовым проблемам, историк искусства, верховный судья нацистского партийного суда, мэр Дармштадта, а также ряд всемирно известных специалистов в области евгеники, партийных идеологов и реформаторов в сфере здравоохранения. Далеко не все из приглашенных являлись членами партии. Были все основания думать, что Фрик собирался предложить новые антисемитские меры, однако в своей 45-минутной вступительной речи он ограничился достаточно расплывчатыми упоминаниями об опасностях «расового смешения и расового вырождения» и «инородных элементов» («Fremdstämmigen»). Объектом новой расовой политики были не евреи, а неполноценные арийцы.
