В этот день в Казани, по подсчетам статистиков, должен был родиться миллионный зритель. Город становился миллионником — другое отношение, другое снабжение. По этому случаю намечено было народное гуляние на центральной площади и фейерверк.
Проснулся я от шума — что-то бухало за окном. Я встал. В гостиной сидели люди, наши друзья, смотрели фильм. «Что это там?» — спросил я. «Салют!» — буркнул кто-то, не отрывая взгляд от экрана.
Я подошел к окну. Окна квартиры моей первой жены выходили на площадь Свободы — главную площадь в городе. Она была совершенно пуста, только в центре ее одиноко мерз милиционер. А в небе над ним взрывалось яркое разноцветье праздничного салюта.
Об артистах, которые снимались в «Месте встречи», можно было бы написать целую книжку. Упомяну только о двух артистках.
Пришла ко мне девочка — мы ей давали прочесть сценарий на предмет героини.
— Ты где-нибудь уже снималась? — спрашиваю.
— Да.
— Где?
— У Вас, — надо было видеть мою удивленную морду. — Пригласила весь класс на премьеру, а Вы меня вырезали.
С ужасом вспоминаю: в «Робинзоне» был большой объект — «Родительский дом». Снималась чудная девочка, девятиклассница. Фильм разросся, эпизод пришлось выбросить. Девочку (как это часто бывает в кино) предупредить забыли. И вот мы снова встретились.
— Понравилась тебе роль героини? — спрашиваю.
— Нет.
«Какая странная девочка. Фильм явно будет иметь успех, сразу станет кинозвездой…»
— А кого бы ты хотела сыграть?
— Маньку-Облигацию.
— Ну что ты говоришь? Манька-Облигация — прожженная… А ты!? Посмотри на себя…
Словом, отправил я ее домой. Потом пробовал на Маньку разных (и даже очень знаменитых) актрис. И играли они хорошо… А все равно как-то не по правде. Я, как Станиславский, говорил себе: «Не верю!» Уже съемки начались, а Маньки-Облигации нет.
И вот тогда я решил — без всяких проб, прямо на съемки — вызвать эту странную девочку.
После первого же снятого кадра я понял: вот она, Манька-Облигация! Живая, настоящая…
Народная артистка Украины, красавица… Много снималась в те времена — в звездных ролях… Я имел наглость пригласить ее на роль, которой не было. Так, ходила какая-то тень, жена горбуна, бабка-вурдалачка… Заклунная неожиданно согласилась.
Вот что такое — истинная артистка. Из ничего, из пустоты, мы слепили с ней яркий, запоминающийся персонаж.
Любопытно начиналась биография этой актрисы.
Она родилась осенью 42-го года в осажденном Сталинграде. Решили переправить ребенка с матерью на левый, «наш» берег. Волга горела. Разлились пятна мазута, черным дымом была окутана вся река. Отец так сильно прижимал ребенка к груди под шинелью, что он задохнулся. Высадились на берег, а девочка не дышит. Нашелся кто-то ловкий и опытный — схватил девочку за ноги и несколько раз окунул ее в ледяную воду. Она ожила.
Хотели назвать ее Светланой — в честь дочери Сталина. Но в этот день в небе над Сталинградом советская летчица Валерия Худякова сбила два фашистских самолета.
Девочку назвали Валерией.
Романтическое приключение — для детей и юношества. Режиссер — мой товарищ, Борис Дуров. Я — автор сценария.
По моим сценариям снято достаточно фильмов. Каждый раз мне казалось, что сценарий безнадежно испорчен режиссером. И только после просмотра «Пиратов» я сказал себе: нет, сам бы я так не снял!
Над сценарием я работал с увлечением. Сказалась моя влюбленность в море, в моряков, в суровый мир морского братства. Любовь, вызванная книгами: Даниэлем Дефо, Стивенсоном, Джеком Лондоном, Борисом Житковым, К. Станюковичем.
Фильм имел оглушительный успех. Это суперчемпион советского проката. За год его посмотрели 100 миллионов зрителей, а за долгую его жизнь, за тридцать лет, наверное, миллиарды. Коммерческий успех его уже никто никогда не превзойдет.
Боже, как его ругали в прессе! Было ощущение, что мы с Дуровым совершили преступление века — против нравственности. «Литературная газета» год не могла успокоиться.
И чего добились? У режиссера опустились руки. Отбили охоту снимать что-либо подобное и у других режиссеров, и у других сценаристов. И когда пришло время, когда поняли, что такие фильмы очень даже нужны, выяснилось, что специалистов нету. Нет своих идей, своих сюжетов, можно только слямзить у американцев — и сюжет, и идею, и манеру, и профессиональные приемы. Вот так рождалось наше обезьянье кино.
«Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна». 1982
Продолжаю осуществлять свой план: дарить детям — с экрана — свои любимые книги. В этом фильме начали свой звездный путь два артиста: Мария Миронова (Бекки) и Влад Галкин (Гекльберри). Любой режиссер мечтает снять классный фильм, который позже объявят классикой. Но не менее приятно другое: открыть артиста, выписать ему пропуск в большой кинематограф. Мне это несколько раз удалось сделать. Жаль, не сложилась кинокарьера у другого маленького артиста, который играл Тома Сойера — у Феди Стукова. Он был очень талантливым мальчиком. Но в кино, да и вообще в жизни, огромное значение имеет везение, удача. У замечательного поэта Григория Поженяна есть стихотворение-тост. Заканчивается оно так:
…Исхода нет. Тебя забудет мир. Без вздоха сожаления и плача, Свою удачу опроверг кумир, Таков закон: да здравствует удача!
Федьке не повезло. Он талантливый человек, и жизнь его сложилась интересно и разнообразно. Но, к сожалению, не на экране. А Влад Галкин (тогда Сухачев) в детстве был очень забавный мальчик. Как-то я подслушал его разговор с ассистентом режиссера.
Влад:
— Тетя Лора, пойдем пиявок ловить?
— Нет. Владик, я хочу мяты нарвать.
— Фу, гадость…
«В поисках капитана Гранта». 1985
«Жюль Верн — вечный спутник юности». Впрочем, уже не спутник; кто из детей сейчас читает Жюля Верна? Жаль. Сколько поколений воспитывалось на его книгах!
Помню: зима, война, маленький уральский городок в верховьях Камы; я — в первом или втором классе. Все зимние каникулы пролежал на лавке, читая «Дети капитана Гранта». По сто страниц в день. Это была моя первая толстая книга… Я еще и читать-то как следует не умел.
Больше я для детей уже ничего не сниму. Детское кино умерло. Никто его не хочет финансировать — невыгодно. Кинотеатры не хотят показывать детские фильмы — билеты дешевые; телевидение неохотно демонстрирует — нельзя давать рекламу. Правительству все эти проблемы до лампочки.
Воспитывать детей, учить их благородству, пробуждать в них добрые чувства — невыгодно!
Страна, где учитель нищенствует, а вкладывать деньги в воспитание детей считается невыгодным — не имеет будущего!
Фильм мы снимали совместно с болгарами, с киностудией «Бояна». Тогда они еще были нам братушки.
Сейчас уже нет. Молодежь по-русски совсем не говорит. Недавно я был в Болгарии, приставили ко мне двух переводчиц… с английского! Я знаю два языка, а по-английски — ни слова. В свое время не выучил из упрямства. «Все учат английский. Принципиально не буду!» Теперь страдаю. Весь мир (и Россия вскоре) начинает говорить только по-английски.
Цветущая радостная Болгария все больше становится похожа на колонию Америки. Уже и киностудии «Бояна» нет — продали американцам.
География съемок фильма очень обширна. Болгария, маленькая страна, с населением меньше, чем в одной Москве, очень разнообразна по ландшафту. Тут — и море, и горы, и выжженная пустыня, и непроходимые джунгли. Но большей частью съемки проходили в СССР: в Крыму, зимой на Ай-Петри (эпизод «переход через Анды»), в абхазских и аджарских субтропиках, в высокогорье Кавказа, в Средней Азии…
Детских фильмов (так масштабно!) еще долго не будут снимать. Из эгоистических соображений это даже хорошо. Дети будут расти на старых фильмах, в частности — на моих.
Приведу любопытную подробность, которая хорошо характеризует то время, в котором мы жили. А ведь это был уже 1984 год — до перестройки осталось чуть-чуть.
Три месяца съемок в Болгарии проходили без главной героини, без Леди Гленарван. Ее играла Тамара Акулова. Кинозвезда! Но за границу ее не пустили. В Болгарию, в «шестнадцатую республику», как тогда говорили!! «Курица — не птица, Болгария — не заграница» — так шутили в те годы.
Почему же не пустили?
Родная сестра Тамары вышла замуж за немца из ФРГ.
Таковы были нравы.
Актерский хлеб достается тяжелым трудом. Поэтому сниматься не люблю, чаще всего отказываюсь от предложений. Но в «Ассе» снимался с удовольствием.
Режиссер Сережа Соловьев оказался таким же лентяем, как и я. Работал с удовольствием, но много работать не любил. Еще большим лентяем был Паша Лебешев, наш великий оператор, так рано покинувший нас. Снимали мы часа по три-четыре за смену. В двенадцать начинала крутиться камера, а уже часа в два Лебешев, не отрывая одного глаза от окуляра, спрашивал у ассистента:
