«веселости» огня многократно и в разных формах говорится в «Ригведе» (приблизительно середина П тыс. до н. э.). Всего в ней 1028 гимнов и около 200 из них посвящено богу огня Агни. Будь то сам огонь как стихия, или огонь как хотар (главный жрец), или бог огня Агни, эпитеты «веселый» и «радостный» часто оттеняют его образ:<...> жаркий, веселый, он сверкает, Как небо, улыбающееся сквозь тучи.
(Ригведа II. 4. 6) {125} Ты — радостный хотар, хозяин дома, О Агни, вестник племен.
(Там же I. 36. 5)
Отражением представлений о «веселом» Агни являются, по всей видимости, распространенные в русском языке выражения «огонь весело горит» и «веселые языки пламени». Ср. также: «Весело да печки топятся» (СРНГ 1965—2005/4: 180).
В загадке о печи треск сгораемого в огне топлива загадывается как «хохот»: «Стоит баба на юру, кто ни идет, в сяк — в дыру; кто ни вскочит, в сяк захохочет» (Садовников 1875: № 124). Загадка с эротическим намеком.
Огонь — это и «сексуальная» стихия, так как «поедание» им горючих материалов может рассматриваться и как «спаривание» с ними: «Ревя, он спаривается [с деревьями], словно бык с коровами» (Ригведа I. 140. 6). У многих народов считалось, что огонь обладает оплодотворяющей силой. Сквозь него прогоняли бесплодную скотину, через него прыгали желающие заиметь потомство люди (см.: Фрэзер 1998: 674-675).
В «Ригведе» люди называют огонь своим «родственником», «другом», «союзником».
Задумаемся над тем, как «дружба» с огнем повлияла на человека. Насколько люди изменились под влиянием таких «дружеских» отношений?
Совершенно очевидно, что, хотя огонь издавна используется человечеством во множестве приборов и механизмов, сама природа этой великой мировой стихии остается неизменной.
Можем ли мы сказать то же самое о человеке? Нет, не можем. Природа его претерпела большие изменения. И, безусловно, причиной тому — цивилизация, в основе которой лежит «дружба» с огнем.
Homo sapiens почти полностью лишился волосяного покрова, которым обладают близкие ему по эволюции виды животных. Этот покров защищал его не только от холода, но и от лучей палящего солнца. У одной из рас цвет тела (розоватый) теперь напоминает цвет огня. В связи с прямохождением человек в значительной мере утратил чувство обоняния. Недостаточно развитые зубы не могут служить средством защиты, не способны разгрызать твердую пищу — ее размягчает огонь. Человеческий желудок в свою очередь также приспособился к обработанной на огне пище. Вода для питья пригодна только чистая, в противном случае ее необходимо прокипятить, опять же подвергая обработке огнем. Попав по каким-либо причинам в дикую среду обитания, люди начинают с того, что пытаются развести костер. Современный человек уже не может без огня, оказавшись в явной зависимости от этой стихии. Создается впечатление, что не огонь на службе у людей, а они — в его услужении.
Каждый день люди приносят ему «жертвоприношения» в виде горючих (способных гореть) материалов. Наземной биологической массы уже не хватает для «кормления» огня, теперь он «питается» подземными — углем, торфом, нефтью, газом.
Зададимся вопросом: сколько времени проводил древний человек у огня, в самой непосредственной близости от данной стихии? Очевидно, немалую часть жизни. Особенно же это касалось людей, в круг обязанностей которых входило поддержание огня.
Возможно, такое длительное соседство и привело к тому, что человек как бы «облучился» огнем. Ведь в массе случаев человек ведет себя как отражение стихий огня л света. Согласно языковым формам огонь «говорит» внутри человека. Он «бежит», «пробегает», «разливается» по его телу, по жилам или «пылает» в крови.
Вспоминаются такие выражения как «огненный нрав», «огненные речи (слова)», «огненный (горящий, пылающий, пламенный) взгляд». Взгляд может как «согревать», так и «жечь», «прожигать», «испепелять». Предприимчивый, энергичный человек справляется с каким-либо делом «с огнем (огоньком)», оно у него «горит в руках», да и о нем самом говорят «огонь-человек».
Приятное для глаза мы часто находим в вещах и предметах, имеющих те же зрительные особенности, что и огонь. Мы любим сияющее, сверкающее, блестящее. Эти характеристики широко используются нами и как символы высокой оценки ума, таланта, красоты. (Мы можем, например, сказать, что некто «сверкает» умом или «блестяще» танцует. Похвала может звучать и еще короче — «блеск!».) От такого визуального восприятия огня, видимо, ведет начало почитание блестящих металлов и сверкающих минералов. Отсюда вытекает, что, украшая себя, свое тело золотом, серебром, сверкающими камнями, мы уподобляем себя огню.
У многих народов существовал обычай сжигать покойников, а кое-где встречался и обряд добровольного самосожжения (например, «огненное крещение» у российских староверов). Желание слиться с огнем тоже можно рассматривать как подсознательное ощущение человеком своего родства с данной стихией.
Заметим, что и в настоящее время люди любят сидеть у огня и смотреть на него — в современных благоустроенных домах для этого нередко устанавливаются камины.
Характерно, что в нашей речи гораздо больше образов, связанных со стихией огня, чем со стихиями воды или воздуха.
А. А. Потебня высказался на сей счет следующим образом:
Если б мы не знали, что божества огня и света занимали важное место в языческих верованиях славян, то могли бы убедиться в этом из обилия слов, имеющих в основании представления огня и света. Как душа и жизнь, так и частные проявления жизни: голод, жажда, желание, любовь, печаль, радость, гнев — представлялись народу и
