Доведенные всеми этими трудами до крайнего изнеможения, они ушли под землю или трансформировались в скалы, деревья или ритуальные предметы. Места, где они обрели покой, как и те, где они появились, превратились в сакральные центры и получили известность под тем же названием. Между тем исчезновение Предков, завершившее первоначальный период, не было окончательным: с одной стороны, Предки, хотя и погруженные в изначальный сон под землей, наблюдают за поведением людей; с другой стороны, они постоянно перевоплощаются; в самом деле, то, что Стрелоу называет «бессмертной душой»[314] каждого индивида, представляет частицу жизни Предка.
Этот мифический период, когда Предки бродили по земле, был для аранда периодом райского времени. Они не только представляют себе Землю непосредственно после ее «формирования» как рай, где легко дается в руки дичь, где обильны вода и плоды; более того, жизнь Предков проходит здесь без запретов и обманов, характерных для любого организованного человеческого сообщества[315]. Не существовало еще ни добра, ни зла, ни, следовательно, законов и запретов, регулирующих человеческую жизнь. Первоначальный рай еще преследует воображение людей аранда; короткие промежутки ритуальных оргий, когда приостанавливаются все запреты в определенном смысле можно интерпретировать как вспышки возвращений к свободе и блаженству Предков.
Итак, аранда интересует именно эта земная и райская изначальность, составляющая одновременно историю и пропедевтику. Именно в это мифическое время человек стал тем, что он есть в настоящее время, и не потому, что он был «сформирован» и воспитан Предками, а прежде всего потому, что он обязан повторять то, что эти последние совершали in illo tempore. Мифы раскрывают и сохраняют сакральную историю творения. Более того: посредством инициации каждый юный аранда узнает не только то, что произошло in principio, но и окончательно обнаруживает то, что он уже был здесь, что в какой-то мере он принимал участие в этих решающий событиях. В действительности, его «вечная душа» есть частица «Жизни» Предка. Инициация осуществляет анамнезис. В конце церемонии непосвященному дают знать, что героем мифов, которые он только что узнал, является он сам. Ему показывают священный объект и говорят: это твое собственное тело! — так как этот объект представляет тело Предка. Драматическое раскрытие идентичности между вечным предком и тем индивидуумом, который его воплощает, можно сравнить с tat tram asi Упанишад. Это свойственно не только верованиям аранда: на северо-востоке Австралии, например, когда житель племени Унапбал направляется к пещерам, где находятся рисунки wondjina (мифические существа, соответствующие тотемическим предкам), он объявляет: «Я хочу освежиться и укрепить себя, я буду вновь рисовать себя для того, чтобы пошел дождь»[316].
Смерть, являющуюся результатом разрыва связей между Землей и Небом, аранда объясняют теорией трансмиграции, по которой предки, то есть они сами, — вечно возвращаются к жизни. Можно, следовательно, различать два вида изначальности, которым соответствуют два различных типа ностальгии: 1) изначальность, представляемая великим небесным Отцом и звездным бессмертием, недоступным обычному человеку и 2) баснословная эпоха Предков, во время которой возникает Жизнь вообще и человеческая жизнь в частности. И ностальгия аранда прежде всего ассоциируется с представлением о земном рае, связанным с этой второй изначальностью.
Тот же процесс имеет место в других религиях, даже самых усложненных. Достаточно, к примеру, вспомнить об изначалъности Тиамата в Энума элиш и о переходе к эпохе, представленной победой Мардука, эпохе космогонии, антропогонии и создания новой божественной иерархии. Мы можем также сравнить изначальность Урана с утверждением первенства Зевса или переход от небесного ведического почти забытого бога Диоса к Варуне, и позднее, к Индре, Шиве, Вишну. Во всех этих случаях речь шла о создании нового Мира, даже когда речь не шла о собственно «космогонии». Но всегда возникал новый мир религии, более непосредственно связанный с человеком.
В этой замене «экзистенциальной» изначальности изначальностью скорее «спекулятивной» знаменателен тот факт, что этот процесс представляет собой более радикальное внедрение сакрального в жизнь и человеческое существование как таковое. Речь идет о достаточно известном процессе в истории религий, о процессе, не чуждом иудео-христианской традиции. В Боэнгоффере мы имеем последний пример внедрения сакрального в мирское существование исторического человека, так же как в более близкой к нам американской теологии, именуемой «смертью Бога» мы можем признать другой, секуляризированный вариант мифа об «отдыхающем боге».
Можно, следовательно, различить два типа изначальности: 1) пракосмический, доисторический, и 2) космологический или «исторический». Космологический миф открывает «священную историю», он является историческим мифом, хотя и не в иудео-христианском смысле этого слова, поскольку этот «исторический миф» не только служит моделью и примером, но и периодически возобновляется. Можно также различать два вида религиозной ностальгии: 1) желание восстановить изначальную целостность, существовавшую до Творения (тип ностальгии даяков), и 2) Желание вернуть назад изначальное время, начинающееся непосредственно после Творения (тип ностальгии аранда). В последнем случае мы можем говорить о том, что речь идет о ностальгии священной истории племени. Именно с этим мифом о священной истории, еще живым во многих традиционных обществах, должна сталкиваться иудео-христианская идея истории.
1966
3. Избранная библиография
Мы не намерены представлять и обсуждать здесь различные современные интерпретации мифа: проблема эта в высшей степени интересна и заслуживает того, чтобы ей посвятили отдельную книгу. Дело в том, что новое «открытие» мифа в XX веке представляет главу истории современной мысли. Критическое изложение всех интерпретаций от античности до наших дней можно найти в блестящей работе Яна де Фриса «История исследований мифологий» (1961). См. также: Э. Бесс «История мифологических знаний» (1935).
Что касается методологии исследований о мифе (начиная от «астральной» школы до современных этнологических интерпретаций мифа), см. библиографию, содержащуюся в нашей работе «Очерк истории религий», с. 370, см. также Я. Геннингер «Миф в этнологии» (Словарь Библии. Дополнение VI); И.Л. Зайфер «Смысловое значение мифов» (Мюнхен, 1954).
Анализ современных теорий мифа содержится в работе Д. Мелвила и Фрэнсиса С. Херсковица «Культурологический подход к мифу» (В. Дагомеен. Неретив, 1958, с. 81 —122). О связи между мифами и обрядами см.: Клайд Клакхон «Мифы и обряды: общая теория» (Гарвард Теолоджикал Ревью, XXXV, 1942, с. 45 — 79). С.Г. Хук «Миф и обряд: прошлое и настоящее» (В работе «Myth, Ritual and Kingship», изданной С.Г. Хуком, Оксфорд, 1958, с. 1—21); Стенли Эдгар Хайман «Ритуалистический взгляд на миф и мифическое» (В сб.: «Миф. Симпозиум», изд. Томаса А. Сибуза, Филадельфия, 1955, с. 84—94).
Структуралистскую интерпретацию дает Леви-Стросс в работе «Структурное исследование мифа» («Миф. Симпозиум», с. 50—66) и «Структура мифов» (в работе «Структурная антропология», Париж, 1958, с. 227—255). «Миф, наука о религии и современное государство» — критическое исследование некоторых новейших теорий, выдержанное в духе «абсолютного историцизма» и принадлежащее перу Эрнесто де Мартино (Нови Аргоменти, 37, март—апрель 1959, с. 4—48).
Несколько статей о мифах напечатано в тетрадях 4—6 журнала «Штудиум генерале», VIII, 1955, см. в первую очередь статью В.Ф. От-то «Миф» (с. 263—268), Карла Керени «Размышления о Хильдебрехта Хоммеля «Миф и логос» (с. 310—316), К. Гольдхаммера «Демифологизация мифа как проблема мифологии» (с. 378—393).
Новые взгляды на структуру и функцию мифов в архаических обществах содержатся в недавно опубликованной работе Г. Баумана «Миф в этнологической перспективе» (Штудиум генерала, XII, 1959, с. 583—597).
Том «Миф и мифотворчество», опубликованный под руководством Генри А. Мэррея (Нью-Йорк, 1960), содержит 17 статей о различных аспектах мифа, взаимосвязи между мифом и фольклором, мифом и литературой и т. д. См. также исследование Джозефа Кэмпбела «Маски Бога: примитивная мифология» (Нью-Йорк, 1959).
Новое поколение мифа дается у Теодора Г. Гастера в его исследовании «Миф и история» (Нумен, I, 1954, с. 184—212).
Eliade M. Autobiography Mircea Eliade. Chicago-London, Univer of Chicago-press, 1990. Vol. I., p. 59.
Там же, р. 84.
Там же, р. 85.
