греческом.
В своей жене Толстой нашел неутомимую помощницу. Каждый вечер она, превозмогая усталость, переписывала начисто дневную работу мужа. На следующий день он перемарывал рукопись, одно вычеркивал, другое добавлял — и вечером возвращал ей вновь переписывать. Так продолжалось долгие годы. А ведь речь идет о таких монументальных произведениях, как «Война и мир» и «Анна Каренина».
Ясная Поляна описана в «Войне и мире» под названием Лысые Горы. Толстой как бы листает семейную хронику, воскрешая образы своего деда и своей матери, которых он живыми не помнил. В «Анне Каренине» усадьба предстает такой, какой она была в пореформенную эпоху. Перед Левиным стоят те же проблемы, какие пытался разрешить Толстой в своей хозяйственной практике. Вообще, яснополянская жизнь того времени, вплоть до мелких деталей, отразилась на страницах этого романа. Сын писателя С. Л. Толстой вспоминает, что даже сцена варки малинового варенья взята из действительности. Он пишет, что приехавший в Ясную Поляну владелец типографии, где печаталась «Анна Каренина», «толстый белокурый немец» Ф. Ф. Рис, увидев, как там малиновое варенье варят с водой, сказал, что без воды варить лучше. Сначала его слова вызвали недоверие, но после апробации нашли, что этот способ действительно лучше во всех отношениях. Именно его вводит в хозяйство Китти.
Потребовалось бы много страниц, чтобы только перечислить гостей Ясной Поляны. Здесь крупнейшие писатели: Тургенев, Фет, Лесков, Короленко, М. Горький, Л. Андреев, Бунин. Из художников следует прежде всего назвать И. Н. Крамского, написавшего осенью 1873 года в Ясной Поляне по заказу П. М. Третьякова два портрета Толстого, Н. Н. Ге, И. Е. Репина, создавшего целую толстовскую галерею, — для него Толстой был не просто великим писателем, но настоящим полубогом. Из музыкантов в Ясной Поляне бывали С. И. Танеев и А. Б. Гольденвейзер, из ученых — И. И. Мечников. Но главное: сюда стекалась масса людей всех сословий и состояний — студенты, мастеровые, крестьяне. Добирались до Ясной Поляны и иностранцы; среди них не должно затеряться имя молодого и тогда никому не известного австрийского поэта P. M. Рильке.
Конец жизни Л. Н. Толстого трагичен. В ночь на 28 ноября 1910 года он ушел из Ясной Поляны и после непродолжительных странствований умер в домике начальника железнодорожной станции Астапово.
Хоронила Л. Н. Толстого «вся Россия». В Ясную Поляну съехалось множество народа. Скорбную процессию возглавляли крестьяне, шедшие с транспарантом: «Лев Николаевич, память о твоем добре не умрет среди нас, осиротевших крестьян Ясной Поляны». Согласно воле покойного, его похоронили там, где, как он думал мальчиком, зарыта зеленая палочка, на которой написана тайна счастья всех людей. Его могила — просто холмик, поросший травой.
Участник похорон В. Я. Брюсов писал в те дни: «Толстой был для всего мира. Его слова раздавались и для англичанина, и для француза, и для японца, и для бурята… Ему было близко все человечество. Но любил он непобедимой любовью свою Россию. Ее душу понимал он, как никто; красоту ее природы изображал с совершенством недостижимым. И как хорошо, что могила его — в русском лесу, под родными деревьями, и что ее холм сливается с родной, дорогой ему картиной…» [128].
Толстовские усадьбы Подмосковья
Москва в жизни Л. Н. Толстого сыграла значительно большую роль, чем Санкт-Петербург (хотя и несравнимо меньшую, чем Тула и Ясная Поляна). В Северной Пальмире он бывал только наездами, в Москве же прожил долгие годы. Но старая столица неотделима от Подмосковья. В ее окрестностях обитали родственники писателя и его многочисленные знакомые. Он неоднократно их посещал — и не только поддерживая старые связи, но также нуждаясь в соприкосновении с «живой жизнью». О толстовской «подмосковной географии» можно узнать по мемуарным свидетельствам и дневникам «великого писателя земли русской». Материала много, хотя он явно нуждается в систематизации.
С двоюродной теткой княжной В. А. Волконской у Л. Н. Толстого не было близких отношений. Молодой, но уже известный литератор, недавно вышедший в отставку севастопольский герой, только однажды приезжал к ней в усадьбу Соголево, тогда подмосковную глушь (14 верст от Клина). Она много рассказывала Л. Н. Толстому о его матери, которую он не помнил, о деде Н. С. Волконском. Ее воспоминания художественно воплотились в «Войне и мире». Черты матери Л. Н. Толстой запечатлел в образе княжны Марьи; старик Болконский — зеркальное отображение яркой личности деда.
В одной из вставок к «Биографии», составленной П. И. Бирюковым, Л. Н. Толстой вспоминает, что приехал в Соголево, «устав от рассеянной светской жизни». Он невольно сравнивал свое существование, которым уже начал тяготиться, с тихим отшельничеством старой женщины (Волконской было тогда 73 года), наполненным домашними заботами, и в глубине души считал такую жизнь лучшей. Вот его слова: «Она шила в пяльцах, хозяйничала в своем маленьком хозяйстве, угощала меня кислой капустой, творогом, пастилою, какие только бывают у таких хозяек маленьких имений, и рассказывала мне про старину, мою мать, деда, про четыре коронации, на которых она присутствовала. И это пребывание у нее осталось для меня одним из чистых и светлых воспоминаний моей жизни» [129]. Волконская была добрым человеком. Крестьяне, даже вышедши на волю после отмены крепостного права, сохранили теплое отношение к своей бывшей помещице. Она дожила до глубокой старости и умерла 93 лет в том же доме, где ее посетил знаменитый племянник. Теперь этого дома нет, как нет и самой усадьбы.
В дневнике Л. Н. Толстого 15 января 1858 года записано: «Заехал к княжне… Хорошо начал писать Смерть» [130]. Речь идет о рассказе «Три смерти». Это один из первых по-настоящему толстовских рассказов. Писатель подходит к «вечным вопросам» человеческого бытия. Его ответы выдержаны пока еще в духе традиционного православия, но и сомнения, нравственные искания уже налицо. Он поясняет замысел в письме другой двоюродной тетке А. А. Толстой 1 мая того же года:
«Моя мысль была: три существа умерли — барыня, мужик и дерево. Барыня жалка и гадка, потому что лгала всю жизнь и лжет перед смертью… Мужик умирает спокойно, именно потому, что он не христианин. Его религия другая, хотя он по обычаю и исполнял христианские обряды; его религия — природа, с которой он жил. Он сам рубил деревья, сеял рожь и косил ее, убивал баранов, и рожались у него бараны, и дети рожались, и старики умирали, и он знает твердо этот закон, от которого он никогда не отворачивался, как барыня, и прямо, просто смотрел ему в глаза… Дерево умирает спокойно, честно и красиво. Красиво — потому что не лжет, не ломается, не
