тоже выводил что-то невнятное, заменяя жестикуляцию фотографиями. Но на снимках даже городская свалка может выглядеть Везувием.
Из всей собранной нами информации ясно было одно: не жить в Вермонте — грех, не побывать там — преступление. Люди, однажды посетившие это загадочное место, возвращаются туда снова и снова. А если им это запретить, они сходят с ума или стреляются.
Опыт предыдущих путешествий подсказывал нам более скептический взгляд. В общем, все американские штаты похожи один на другой, за исключением той существенной разницы, которую составляют штатные законы о торговле спиртным. Передвижение из одного места в другое (во всяком случае, на нашем, Восточном, побережье) — проблема времени, а не пространства. Известно, что, проведя в машине четыре часа, вы окажетесь в Массачусетсе, два — в Коннектикуте, полчаса — в Нью-Джерси. И всюду все очень похоже. Стоя на Мэйн-стрит Миддлтауна, вы никогда не узнаете, какому именно штату принадлежит честь окрестить город таким редким и оригинальным именем.
В Европе за четыре часа можно проехать три страны, дюжину городов и две горные системы. В Америке за это время вы минуете сто бензоколонок.
После такой преамбулы мы просто обязаны написать, что Вермонт не похож на другие штаты. Если мы этого не сделаем, нам никогда не простят те, кто нас туда посылал, заранее предвкушая наши же восторги.
Но Вермонт действительно не похож. И этого нельзя не заметить. Первое, что вы видите, пересекая границу Штата Зеленых Гор (под таким прозвищем Вермонт известен остальной Америке), — зеленые горы. Американцы редко врут, особенно в географии.
Как наши Карпаты, весь Вермонт состоит из лесистых холмов. Они следуют друг за другом в таком странном порядке, что на каждый из них нужно взобраться с самого низу, потом спуститься, потом опять забраться — и так до Канады. Каждая гора здесь сама по себе, со своим подножьем, перевалом, названием. И каждая растет от уровня моря до в общем-то невысокой вершины. Вот так рисуют горы степные дети — аккуратные загогулины на линии горизонта.
Вермонтские холмы тщательно, без проплешин, заполнены лесом. И лес этот — в основном береза. Их здесь столько, что они могли бы излечить ностальгию всех трех волн нашей эмиграции.
Те немногие места, которые не заняты горами, залиты озерами. Для пущей прелести их считают бездонными. Вряд ли так, но озера Новой Англии действительно особенные. Страшно глубокие и очень чистые, они когда-то были знамениты своей водой — ее даже экспортировали. В XIX веке предприимчивые американцы выпиливали из местных озер ледяные глыбы, грузили их на корабли и везли, скажем, в Калькутту. Там из новоанглийских айсбергов делали ледяные кубики для англичан, придумавших коктейли раньше холодильников.
Горами и озерами вермонтская природа и исчерпывается. Здесь нет таких грандиозных феноменов, как Ниагарский водопад или Гранд-Каньон, придающих американскому пейзажу некоторую театральную сверхъестественность. Здесь вообще многого нет, и непохожесть Вермонта обусловлена скорее отсутствием, чем присутствием. Меньше всего в этом штате Америки.
Катаясь по Вермонту на машине, мы то и дело попадали на неасфальтированные, грунтовые дороги. На узких проселках стандартный комфортабельный «додж» казался неуместным, как смокинг в альпинистском походе.
Вермонтские городки кончались раньше, чем мы туда успевали заехать: три домика, пивная, мостик — и снова лес.
Объездив весь штат, мы не видели реклам (кажется, здесь они запрещены), «Макдональдза», кинотеатра, универмага, пятиэтажного дома. Даже элементарный магазин — изрядная редкость. И наверное, местные жители, собираясь в супермаркет, надевают воскресные костюмы.
Вермонт, забравшийся в самый глухой угол Америки, остался вопиющей провинцией. И ему это нравится, потому что Вермонт — это всеамериканское захолустье, заповедник сельской тишины. Наверное, каждой стране нужна идеальная провинция. Такое место, где всем становится ясно, как далеко мы ушли по пути прогресса и как много потеряли по дороге. Жить здесь понравится далеко не всем. Но этого и не нужно. Достаточно, что где-то существуют вермонтские городки, которые просто не могут обойтись без уменьшительного суффикса. Ослепительно-белая церковь, маленький, но с солидными колоннами банк, лавка, в ассортименте которой на первом месте — наживка для рыбной ловли. Еще — железная дорога и местные девушки, с завистью провожающие монреальские поезда. Есть в Вермонте что-то от меланхолической чеховской провинции.
Вермонт даже нельзя назвать старомодным. Он застыл вне времени. В стране, где нет своих готических кафедралов или античных руин, история запечатлена в атмосфере спокойного, размеренного существования. Годы здесь отсчитывает не календарь, а естественная смена сезонов.
Но все это не значит, что Вермонт — заповедник нетронутой природы. Напротив, вермонтская земля несет на себе следы человеческой деятельности.
В Вермонте мы впервые поняли, как красив сельскохозяйственный пейзаж. Не бесконечные поля — от горизонта до горизонта, а маленькие, уютные фермы со знаменитыми красными амбарами, не менее знаменитыми крытыми деревянными мостами, мельницами, коровами, лошадьми.
Вряд ли местные аграрии вносят весомый вклад в сельскохозяйственное могущество Америки. Сельская жизнь в Вермонте имеет скорее декоративный характер. Вот так горожанин представляет себе идеальную, как на картинке, ферму.
Вермонт сохранил нетронутой эстетическую выразительность сельского ландшафта и этим оказал Америке огромную услугу. Туристы, которые приезжают сюда со всего света, оказываются в доиндустриальных временах. Буколика нужна не только романтическим поэтам. Без нее обеднеет жизнь современного человека, который уже забывает, что молоко берется из коров, а не из бутылок.
Мы привыкли к тому, что охранять следует памятники архитектуры или чудеса природы. Однако в Вермонте предметом охраны служит нечто другое, более эфемерное: эстетика сельской жизни.
На открытке, которую мы послали из Вермонта в Нью-Йорк, изображен трактор на фоне зеленого луга. Вроде бы странный сюжет. Трактор — все же не Акрополь. Но в Вермонте все сельскохозяйственные атрибуты носят декоративный характер.
Может быть, вот из таких заповедных, живописных местечек и рождается уважение американцев к своим фермерам. Все же корни этой страны, как и любой другой, — в земле.
Ничего в Вермонте толком не растет (сено, горы, сахарные клены). Нет тут настоящей промышленности (гранитные надгробья и деревянные индейцы). Да и денег в общем-то нет. Вермонт — один из самых бедных штатов (аборигены с гордостью заявляют, что самый
