Мишель знал о страшной болезни лишь по трудам Гиппократа «Об эпидемиях». Знал, что она характеризуется болезненными опухолями (бубонами) и черными пятнами, из-за чего и получила название «черная смерть». Теперь ему предстояло столкнуться с ней на практике.
Нострадамус оседлал своего мула, захватил учебники по медицине, кое-какие снадобья и лечебные травы и пустился в путь. Скоро он достиг зачумленной территории в Лангедоке. Здесь ему представилась возможность испытать разработанные им способы борьбы со страшной болезнью.
В письме к отцу он с удовлетворением писал: «Потратив большую часть своей молодости на изучение фармакологии, вооружившись мудрыми знаниями своих почтенных дедов, проявляя искреннее желание понять происхождение живительной силы целебных трав, я теперь уверен, что, наконец, смог оказаться полезным для людей».
В те времена считалось, что чуму вызывает особое расположение звезд. Такого мнения придерживались не только астрологи, но и медики. Отсюда полная безнадежность всех попыток противостоять этой болезни. Люди искали убежища в церквах, молились о спасении. Мишель, конечно, разделял общее мнение, однако был убежден, что эпидемию можно приостановить и даже победить, но только не способом простирания рук к святым. Он понимал, что для успешной борьбы с чумой нужны новые, неизвестные пока медицинские средства, совершенно иной подход к исцелению больных, и не терял время даром.
Испытал несколько снадобий и в конечном итоге составил лекарство, спасшее жизнь нескольким обреченным. Слава о нем как о великом целителе покатилась по югу Франции, достигла самых далеких уголков Лангедока.
На заре, с первыми лучами солнца, Нострадамус отправлялся в поле и охапками срывал ветви цветущего шиповника, основу противочумного средства. Вернувшись домой, он высушивал цветы, а затем толок их в мраморной ступке. Превратив их в порошок, приступал к составлению особой смеси, куда в качестве ингредиентов входили опилки кипарисового дерева (1 унция — 30 г), флорентийский ирис (6 унций — 180 г), толченая гвоздика (3 унции — 90 г), веточки алоэ (6 драхм) и пахучий аир (3 драхмы). Долго и тщательно растирал всю эту массу. Потом высушивал и нарезал маленькими ромбиками, называя их «розовыми пилюлями».
Мишель раздавал свое «изобретение» пациентам и рекомендовал держать пилюли под языком как можно дольше. В отличие от своих коллег он не прибегал при лечении к самому распространенному в то время средству — обильному кровопусканию. Приучал пациентов пить только кипяченую воду, рекомендовал при первой возможности уехать из города в сельскую местность и дышать там свежим воздухом, убеждал спать в чистой постели. Особое внимание уделял постной пище и продолжительным пешим прогулкам.
Метод его лечения имел феноменальный успех. По свидетельству очевидцев, это во многом объяснялось двумя факторами. Во-первых, Нострадамус проявлял необычайную уверенность в себе и невероятное мужество перед лицом опасной болезни, а во-вторых, его собственное средство для лечения оказывало на больного не только медицинское, но и чисто психологическое воздействие.
Но эпидемия не сдавалась. Новая вспышка распространилась на Авиньон, Нарбонну, Тулузу и Каркассон. Нострадамус опять отправился в самый эпицентр болезни. Повсюду, где свирепствовала бубонная чума, он велел рисовать на домах обреченных черные кресты, чтобы предостеречь здоровых. Молодой доктор не покладая рук вел борьбу с эпидемией, бесстрашно натирая язвы на теле больных целебной мазью собственного изготовления.
Нострадамус миновал Безье и Нарбонну, сделав в этих прибрежных городах лишь краткую остановку. В Каркассоне он провел несколько недель и всполошил весь город. Разлетелась молва о его невероятно целительном, богодуховном искусстве, поскольку ему удалось вылечить всех обратившихся к нему за помощью больных. Местных жителей поразил и тот факт, что Нострадамус не только лечил бесплатно, но и раздавал монеты беднякам. Кто-то вспомнил, что именно этот странный человек во время прошлой чумы изобрел лекарство, творившее истинные чудеса! Подумать только — ему удалось спасти от чумы несколько десятков безнадежно больных!
Прослышав про славные подвиги Нострадамуса, его вызвали в резиденцию епископа Амьенского дю Фэя.
Священник вежливо обратился к Мишелю:
— Мой прелат — человек уже в летах и сильно страдает. На его теле не осталось ни одного живого места. Каждое прикосновение к нему отзывается непереносимой болью. Сделай что-нибудь…
— Непременно, непременно сделаем, — с готовностью отозвался Нострадамус, никогда и никому в помощи не отказывавший — ни знатному, ни бедному, ни служителю Господню.
Осмотрев больного, он составил лекарство, должное, по его мнению, «омолаживать того, кто его принимает. Грустному доставлять радость и веселье; робкого превращать в смельчака, если же человек замкнут и молчалив — то после принятия чудо-лекарства его характер менялся…». Через неделю прелат был здоров.
Нострадамус направился в Тулузу. В любом городе, попадавшемся ему на пути, Мишель с горечью наблюдал, как торжествует эта ужасная болезнь, как страдают ее несчастные жертвы. Никто из них уже не надеялся встать с кровати.
Эпидемия превращала людей в дикарей. В надежде избежать заразной болезни все отворачивались от больного, избегали с ним любых контактов, старались переждать несчастье в полном одиночестве. Многие уходили из семей, бросали на произвол судьбы родных и близких, даже детей. Нечего было надеяться, что кто-то окажет помощь несчастному. Нострадамусу приходилось все делать одному, не рассчитывая на поддержку добровольцев. Повсюду царил гнетущий, вязкий страх перед «черной смертью». Однажды он увидел, как женщина сама себя зашила в саван. Она понимала, что после смерти никто этого за нее не сделает.
В Авиньоне можно было наблюдать ужасные сцены. Неизлечимые больные захватывали дома горожан и, пользуясь полной безнаказанностью, грабили винные погреба, напивались до бесчувствия, разбивали ценные вещи, насиловали женщин. Это была оргия безумия, отчаяния, торжествующей смерти. Это был пир во время чумы. Зараженные чумой бедняки обирали богатых и бросали золотые экю в воды Роны!
Дома, в которые проникла чума, обычно поливались перебродившим кислым вином или уксусом. Считалось, что это локализует заразу. Для ускорения вызревания бубонов на них накладывали лепешки из кислого теста, смешанного со зрелой мякотью фиговых плодов и печеного лука.
Чтобы свести до минимума заражение, тела умерших сбрасывали в общие могилы и поджигали. К тому времени, слава Богу, отказались от способа избавления от умерших, который применяли лет сто с небольшим назад. Так, в 1351 году во время чумы в Авиньоне папа Клемент VI освятил реку Рону и разрешил сбрасывать туда умерших от чумы.
Но вот настал момент, и Мишель принял решение возвратиться на факультет в Монпелье, чтобы усовершенствовать свои знания, тем более после такой богатой практики, которую ему пришлось пройти на юге страны.
Нострадамус снова занялся медициной и стал добиваться высшей ученой степени — доктора медицины. Такая задача не представляла для него особого труда. Успехи врача, спасшего многих людей от смерти, говорили сами за себя. На коллег произвела сильное впечатление его борьба с чумой. Президент университета после небольшого собеседования без колебаний вручил Нострадамусу черную квадратную шапочку с кисточкой и массивное золотое кольцо — атрибуты профессора.
…По традиции выпускник университета, блестяще закончивший курс, имел право на преподавание в родной альма-матер. Может, другой человек и стал бы гордиться такой привилегией, но только не Мишель Нострадамус. Он отлично понимал, что утвердить новый взгляд, новый подход к науке невозможно, так как университетский устав строго-настрого запрещал любые новации, а пережевывать и мусолить труды Гиппократа, Галена и Авиценны ему уже не хотелось.
Мишель без всякого сожаления оставил друзей-студентов, коллег-преподавателей, толстые тома книг в библиотеке и, вооружившись всеми своими дипломами, вновь отправился в странствия по любимому югу Франции: лечил больных, торговал на рыночных площадях притираниями собственного производства, мазями, мылом, благовониями, а также «фильтром любви» — так называлось привораживающее зелье, «любовный напиток». Он зарабатывал себе на жизнь, как и другие бродячие торговцы, но, в отличие от многих из них, никого не обманывал.
Добравшись до Тулузы, Мишель решил временно остаться в этом городе, раскинувшемся на берегах Гароны, чтобы посетить подпольные курсы знаменитых евреев-алхимиков.
Сдав на хранение свой ходкий товар, а мула передав заботам кузнеца, державшего конюшню, Мишель Нострадамус отправился на постоялый двор «Геральдика», расположенный рядом с собором Святого Сернена. Ему показалось, что близость святого места вызывает духовную энергию и лучшего места ему не найти. Он выхлопотал у Марсилио, хозяина «Геральдики», разрешение использовать для собственных нужд часть его погреба. Там установил алхимическое оборудование для проведения замысловатых опытов.
