Важно заметить, что все так называемые "еврейские черты" — те самые, которые слабо владеющие темой западные интеллектуалы обычно приписывают евреям — суть современные качества, совершенно неизвестные на протяжении большей части еврейской истории. Они проявились только тогда, когда тоталитарная еврейская община начала терять свою власть.
Возьмем, к примеру, знаменитое еврейское чувство юмора. Юмор не только крайне редок в ивритской литературе до 19-го века (он появляется лишь там и тогда, когда богатые и влиятельные евреи оказывались относительно свободными от раввинского ярма, скажем, в Италии в 14–17 вв. или в мусульманской Испании) — он еще и строжайше запрещен еврейской религией — за вычетом, что примечательно, издевательств над другими религиями. Сатира против раввинов и лидеров общин никогда не допускалась иудаизмом, в отличии, скажем, от латинского христианства. Не существует еврейских комедий, как не было их в Спарте, причем по схожим причинам (Фактически, многие стороны ортодоксального иудаизма были, по-видимому, заимствованы из Спарты под губительным влиянием Платона. На эту тему см. превосходную книгу Moses Hadas, Hellenistic Culture, Fusion and Diffusion, Columbia University Press, New York, 1959).
Или, скажем, любовь к образованию. Допуская лишь религиозное образование, которое и само со временем пришло в упадок, евреи Европы (и в несколько меньшей степени — восточные евреи) создали в своих общинах атмосферу презрения и ненависти к любой иной культуре. По существу, в традиционной обшине разрешалось изучать лишь Талмуд и труды еврейских мистиков. Большая часть Библии, вся небогослужебная ивритская поэзия, большинство сочинений по еврейской философии даже не читались, и нередко предавались анафеме. О внешнем, нееврейском знании нечего было и говорить. Изучение любых языков было строго запрещено, равно как и изучение математики и естественных наук. География (Включая географию Палестины и даже ее местонахождение. Это видно по расположению синагог в таких странах, как Польша и Россия: евреи должны молиться, обратившись лицом к Иерусалиму, но европейские евреи, не знавшие, где он находится, молились лицом на восток, хотя должны были бы молиться лицом почти прямо на юг) и история — даже еврейская история — находились под запретом. Критический дух, якобы свойственный евреям, полностью отсутствовал, и ничто не было более запретным, пугающим и в результате — наказуемым, чем самое скромное нововведение или самая невинная критика.
Евреи создали мир, погруженный в жалкие суеверия, фанатизм и невежество. Предисловие к первой географической книге на иврите (изданной в 1803 году в России) с грустью отмечало, что многие великие раввины отрицали существование американского континента и объявляли его «невозможным». Между традиционным еврейским миром и всем тем, что считается на Западе «еврейским», нет ничего общего, кроме сбивающего с толку названия.
Тем не менее, немалое число современных евреев ностальгически вздыхает об этом мире, о потерянном рае, об удобном "закрытом обществе", откуда их не сколько освободили, сколько изгнали. Значительная часть сионистского движения всегда мечтала восстановить его — и именно эта часть оказалась у власти. Многие мотивы израильской политики, ставящей в тупик западных "друзей Израиля", становятся хорошо понятными, если рассматривать их как обычную реакцию, реакцию в тривиальном политическом смысле, который это слово обрело в последние двести лет: мечту о насильственном возвращении к "закрытому обществу" еврейского прошлого.
Препятствия для понимания
Исторически можно показать, что закрытое общество не заинтересованно в самоописании, потому что любое описание — это отчасти форма критического анализа, которое может поощрить критические "запретные мысли". Чем больше общество открывается, тем сильнее оно заинтересовано в самоанализе, поначалу критическом и разрушительном, в размышлении о себе, своем нынешнем состоянии и своем прошлом. Но что происходит, когда часть интеллектуалов решается повернуть общество, которое уже довольно-таки открыто, назад, к его закрытому, тоталитарному состоянию? Тогда эти же средства прогресса — философия, наука, история и особенно социология — становятся самыми эффективными орудиями "предательства интеллектуалов". Они извращаются, начинают служить лжи и разлагаются.
Классический иудаизм (В этой главе я использую выражение "классический иудаизм" как синоним раввинского иудаизма, каким он был в период между 800 г. н. э. и концом 18-го века. Я избегаю выражения "нормативный иудаизм", который многие авторы используют в похожем значении, поскольку, с моей точки зрения, оно вызывает ненужные ассоциации) не был заинтересован в объяснении себя членам своей собственной общины, как образованным (в талмудическом смысле), так и необразованным (Труды эллинизированных евреев, например Филона Александрийского, составляют исключение. Они были написаны до установления властной монополии классического иудаизма. После этого они были запрещены среди евреев и сохранились лишь потому, что христианские монахи сочли их важными для своих целей). Важно иметь в виду, что еврейская историография, даже самая сухая, прервалась во времена Иосифа Флавия (конец первого века) и ожила на короткое время лишь в эпоху Возрождения, в Италии и других странах, где евреи испытывали сильное влияние итальянцев.(За весь период с 100-го до 1500 года н. э. были написано всего две книги о путешествиях и одна история талмудических исследований (короткая, неточная и довольно нудная книга, к тому же составленная малоавторитетным философом Абрахамом Бен-Давидом из Испании, ок. 1170 года)) Показательно, что раввины боялись еврейской истории даже больше, чем всемирной, так что первой исторической книгой нового времени на иврите (16-й век) стала "История французских и оттоманских королей". За ней последовали описания преследования евреев. Первая книга, посвященная еврейской истории как таковой ("Me'or Eynayim", Azarya de Rossi из Феррары, Италия, 1574) (то есть древней истории), была тут же запрещена и преследовалась высшими раввинскими властями. Она вышла снова лишь в 19-м веке. Раввинские власти Восточной Европы заявили, что все неталмудические исследования должны быть запрещены, даже если в них нет ничего, что требовало бы специальной анафемы. Причина — они отнимают время, которое следует тратить или на изучение Талмуда, или на зарабатывание денег — то есть на поддержку тех, кто изучает Талмуд. Для светского чтения была оставлена лишь одна лазейка — время, которое еврей проводит в туалете. В этом нечистом месте запрещается изучать священные науки, поэтому раввины разрешили читать там исторические сочинения, написанные на иврите, при условии, что в них нет упоминаний о еврейской религии — то есть, в сущности, историю неевреев. (Можно представить себе, что немногочисленные евреи, которые — несомненно по наущению Сатаны — интересовались тогда историей французских королей, постоянно жаловались соседям на ужасный запор…) В результате двести лет назад большинство евреев не знали не только о существовании Америки, но и собственной истории и современного состояния еврейства — и были этим вполне довольны.
Тоталитарная история
Однако один важный вопрос они не могли игнорировать. Речь идет о христианской критике фрагментов Талмуда и талмудической литературы, направленных против христиан или неевреев в целом. Важно заметить, что эта критика возникла на сравнительно позднем этапе истории христианско-еврейских отношений — только в 13-м веке. До этого христиане нападали на иудаизм используя библейские или общефилософские аргументы, но, похоже, не имели представления о содержании Талмуда. Борьба христиан против Талмуда, очевидно, была инициирована крестившимися евреями, увлекавшимися бурно развивавшейся христианской философией — прежде всего, ее аристотелианскими (и, следовательно, универсальными) элементами — и хорошо знакомыми с Талмудом (Самые известные случаи — испанские. Например, магистр Альфонсо из Вальядолида, крестившийся в 1320 году, или Пабло из Санта Марии, крестившийся в 1390 и назначенный епископом Бургоса в 1415 году. Можно привести массу других по всей Западной Европе).
