Ознакомительная версия.
Возникновение этой специфической «французской» эмоции, основанной на представлении страха и некоторых других отрицательных эмоций как своего рода сжатии (то же мы находим и в anxiété, не имеющем также русского аналога, и в détresse, восходящем к étroitesse (DHLF)), может быть объяснено двояко: мы не можем связывать это с классическими описанными в толковании психиатрическими симптомами страха (спазм горла и желудка), поскольку такие симптомы универсальны, но можем вспомнить о специфических европейских средневековых пытках типа испанского сапога, не известного в России, о предельной узости камер, в которых содержались пленные узники. Мы можем вспомнить также о ранних навигационных экспедициях, описанных, к примеру, у Гомера, когда узость прохода или смыкающиеся скалы означали неминуемую гибель для корабля. В пользу, во всяком случае, первой версии свидетельствует частое употребление со словом angoisse глагола torturer и эпитетов insupportable, horrible etc.
Сочетаемость этого слова скудна и не дает нам возможность сделать полноценную реконструкцию какой-либо коннотации, Однако контексты типа l’angoisse étreignait, serrait son cœur позволяют нам предположить, что angoisse все же мыслится как гигантские одушевленные тиски, мучающие свою жертву именно описанным выше способом (ср. в русском языке возможность описания страха тоже через «сжатие в тисках страха» – явно заимствованное). Так что будем считать, что у этого слова выделяется такая вещественная коннотация: тиски.
Французское crainte (n. f.) прошло тот же этимологический путь, что и глагол craindre. Этот глагол произошел от латинского tremere (путем пересечения народнолатинского *сrетеrе и галльского слова с корнем crit-) – «дрожать», «дрожать от страха», «бояться». Французский глагол зафиксирован с XI века в религиозных текстах, где он означал «священно трепетать» (DE, DAF). До XVI века происходит ослабление смысла до «быть чувствительным к какому-либо действию, не переносить что-либо», затем этот глагол и соответствующее существительное стали обозначать обеспокоенность, несильный страх, боязнь. Последние два русских переводных эквивалента возникают скорее не из определения в Le Robert, а из контекстов, которые также позволяют нам увидеть некоторую особенную образную коннотацию, закрепившуюся за этим понятием. Как и любое чувство, craindre можно inspirer, provoquer, causer, susciter, engendrer, однако именно crainte, но никак не peur можно concevoir, éveiller, apaiser, calmer. Иначе говоря, мы видим, что crainte – это маленький страх, о котором и говорят, как о ребенке, живом существе, который, вырастая, превращается в полноценный peur, который и ronge, и dévore, и consume. У французского crainte есть также коннотация «растение», его можно jeter и semer, он ассоциируется также с туманом, пеленой, застилает глаза, поэтому его можно dissiper. Качественное, смысловое отличие crainte от peur выражается также в эпитетах, которые применимы только с первым понятием, но никак не со вторым. Мы можем сказать: une crainte vaine, illusoire, но, видимо, не можем сказать этого же о peur.
Французское terreur (n. f.), обычно переводимое на русский язык как ужас, страх (для обозначения эмоции), было зафиксировано во французском языке в XIV веке и произошло от классического латинского terror «ужас, страх». Это слово, как и terribilis (teribilis), произошло от terrere – «ужасать, пугать», а также «обращать в бегство», «принуждать сделать что-либо путем устрашения». Этот глагол не был усвоен романскими языками (DE, DAF).
Terreur, как и его латинский аналог, обозначал интенсивное чувство страха, откуда в XVII веке произошло выражение terreur panique, обозначающее как чувство, так и то, что его вызывает (ср.: если мы говорим о человеке по-русски, то употребляем в этом значении слово «гроза»: о строгом судье – la terreur des coupables, гроза преступников) (DHLF). С 1789 года слово обозначает совокупность мер политического принуждения, поддерживающих оппозиционеров в состоянии страха. Напомним, что La Terreur – название режима, установившегося во Франции между сентябрем 1793 и июлем 1794 годов.
Уходя из политической сферы в чисто эмоциональную, обратимся к аллегорическому изображению этого чувства, представленному у Рипа: «Мужчина с головой льва, одетый в переливчатую одежду, держит в руках бич. Так как у него львиная голова, он устрашает того, кто на него смотрит. Бич указывает на то, что страх калечит душу и ведет ее своим путем, а переливчатый цвет одежд обозначает переменчивость страстей, перед которыми склоняется человеческая душа».
Львиная голова была также изображена на щите Агамемнона.
Часто это чувство изображают как бегущую женщину, отрубленный вид головы которой нагоняет на людей ужас (Cd).
Отметим и предрасположенность появления у этого слова второго значения – террор, недвусмысленно обозначенную Чезаре Рипа.
В современном языке вычленяются два значения этого слова: «предельный панический страх» и, с 1789 года, «коллективный страх чего-либо, внушаемый населению», политическое средство, основанное на устрашении, режим (террор) (R1).
Сочетаемость этого слова, а следовательно, и его коннотации вплотную прилегают к уже описанным нами образам, однако на содержательном уровне обнаруживаются интересные особенности: мы предполагаем, что terreur в качестве своего источника может иметь только человека или группу лиц (или одушевленных мифологических чудовищ), что непременно связано с намерением вызвать страх. Например, ни вулкан, ни зрелище не могут по-французски вызвать terreur. Особенный акцент на злонамеренности ставит наиболее частотный в употреблении с этим словом глагол répandre (как и semer), подчеркивающий намерение агенса вызывать в пациенсе именно это чувство.
Horreur (n. f.) – ужас, заимствование из латинского (XII век), horror – «вздыбливание, дрожь», «дрожь от страха», затем «священный трепет» (DE). Первые зафиксированные употребления этого слова во французском языке – «характер того, что внушает чувство страха, отвращения», смысл, использованный в выражении faire horreur à. С XIII века horreur обозначает «крайне неблагоприятное чувство, которое вызывает что-либо». Далее слово обозначает (une, des horreurs) то, что вызывает чувство ужаса по отношению к человеку (сегодня значение устарело), затем, с XVIII века, применительно к вещи. Во множественном числе слово обозначает непривлекательные, отталкивающие стороны чего-либо (DHLF).
В современном значении этого слова выделяется «объективный» и «субъективный» смыслы (по Le Robert).
Субъективный смысл трактуется как ужасное впечатление, произведенное видом ужасной или недостойной вещи или мыслью о ней, или крайне негативное впечатление, которое производит вещь. Объективный смысл: свойство того, что может вызвать страх, отвращение; вещь, которая внушает или должна внушать чувство ужаса, отвращения (по-русски – мерзость). Иначе говоря, из толкования мы видим, что horreur – это страх особого рода, страх, рождающийся не от намерения испугать, а от ситуации или вещи, страх от созерцания чего-либо, зачастую рождающийся от отвращения (мы уже писали о том, что и страх, и отвращение – базовые эмоции, зачастую связанные, хоть и в одностороннем порядке, друг с другом: отвращение может рождать страх, может сопровождать его, как это бывает, когда человек смотрит, например, на змею; показательно также, что и та, и другая эмоция могут вызывать рвоту). Напрашивается параллель: два типа опасности – опасность и угроза (см. французские эквиваленты menace, péril, danger) – вызывают, в зависимости от специфики источника опасности, разного типа страх, от menace – terreur, danger – horreur.
Panique (n. f.), равно как и соответствующее заимствованное из французского русское слово паника, характеризует не столько эмоцию (ужас, страх), сколько поведение, сопровождающее эту эмоцию, когда она доходит до крайне высокой степени интенсивности. Это слово было заимствовано из греческого (panikos – прилагательное от имени бога Пана, часто употреблявшееся в эллинистическую эпоху, и только позднее – для квалификации страха, поскольку внезапное появление Пана, отличавшегося таким уродством, что при его виде ужаснулась даже его собственная мать, всегда вызывало дикий страх у людей). Слово это во французском языке впервые зафиксировано у Рабле в качестве прилагательного (terreur panique) (DHLF).
Затем, гораздо позднее, произошли субстантивация и развитие современного значения. В современном языке сохранилась в ряде элементов толкования подспудная связь с этимоном. Определяется это слово так: «Крайний страх (трактуется через слово terreur, с нашей точки зрения, именно потому, что Пан пугал), наступающий внезапно (Пан появлялся внезапно), как правило, немотивированный (поздняя христианская или атеистическая оценка, трактующая такую причину как ирреальную) и часто овладевающий толпой». Коннотативный образ, выстраивающийся из сочетаемости этого слова, также в целом находится в русле уже описанных образов. По-французски говорят: vent de panique, semer la panique, jeter la panique, уподобляя панику семенам растения, которые разносит ветер.
Ознакомительная версия.
