раз Гомер упоминает распределение функций между тремя богами, последний из которых, Гадес [27], отвечал за загробный мир. Однако несмотря на то, что он и его жилище неоднократно упоминаются в источниках как синонимы смерти, в качестве отдельного персонажа он встречается в текстах крайне редко. Сестра и супруга Зевса Гера, богиня брака и деторождения, пользовавшаяся особым могуществом в Аргосе и являвшаяся непримиримым врагом троянцев, чаще упоминалась в Илиаде, чем привлекала внимание жителей большинства древнегреческих городов в более позднее время. Дева-воительница Афина, покровительница женских ремесел, союзница Геры в борьбе с троянцами, в более поздние времена имела намного больше приверженцев, и поклонение ей никоим образом не ограничивалось территорией Афин, города, названного в ее честь. Аполлон со своим луком, музыкой и не допускающими ошибок оракулами считался воплощением более чистой и интеллектуальной стороны древнегреческой религии. Достойное место занимала его сестра-близнец Артемида, дева-охотница, также покровительствовавшая деторождению. Более добрыми и менее устрашающими были лживый Гермес, покровитель пастухов из Аркадии и путешественников, посланник богов, приводивший души умерших к Гадесу, и еще один ремесленник – хромой кузнец Гефест. Арес, формально являвшийся богом войны, был скорее глупым и раздражительным нарушителем общественного порядка, чем серьезной и грозной силой. Гомер делает его супругу Афродиту объектом насмешек на поле боя, но, будучи богиней любви, она представляла огромную опасность для тех, кто решил противиться ей в подведомственной ей сфере. Наконец, хотя этот перечень можно значительно удлинить, следует сказать о Деметре, богини плодородия, в особенности зерновых культур, и Дионисе, покровителе вина, играющих совсем незначительную роль в поэмах Гомера, несравнимую с популярностью, которой они обладали в Греции эпохи классики.
У нас имеются все основания для того, чтобы говорить, что эпическая традиция, наивысшей точкой развития которой стали поэмы Гомера, изменила вектор развития древнегреческой религии. Все боги, отчасти за исключением Зевса, в значительной степени, вызывающей у наших современников крайнее удивление, походили на людей и были подвержены исключительно человеческим страстям. Конечно, богов и людей разделяла широкая и непреодолимая пропасть, но она разверзлась исключительно из-за силы первых, превосходящей человеческую, и их бессмертия. В этих историях, созданных в обществе представителей знати, боги выступают в качестве каких-то сверхъестественных аристократов, играющих роли героев, но на более высоком уровне и теряющих в ходе этого процесса часть собственной природы. Тем, как Гомер обращался с богами, какое бы влияние его произведения ни оказали на эллинов, дело не ограничивалось – Аполлон, которому поклонялись в Дельфах, Зевс, образ которого отразился в аттической трагедии, были более чем воинственными и очень любили пиршества. Но в поэмах отразилась тенденция, характерная для древнегреческого мировоззрения в целом и направленная на «очищение» божественного.
Это проявляется в отсутствии в сочинениях Гомера какой-либо иррациональной составляющей, если, конечно, данное слово можно использовать для обозначения обрядов, связанных с культом плодородия, экстатическими культами, поклонением богу загробного мира. Все они существовали в Древней Греции в избытке, и вряд ли они временно прекращали свое существование, когда образовывалась эпическая традиция. Отождествление земли с матерью легло в основу многих религий, особенно тех, которые формировались в начале развития земледелия, а на полуострове, на котором находится Греция, оно прочно укоренилось еще до того, как образовался древнегреческий народ. Но обряды, с помощью которых можно было сделать землю-мать более плодородной в следующем году, создатели эпической традиции, очевидно, посчитали непристойными, не соответствующими особому аристократическому достоинству, приписывавшемуся ими богам. Если у такой богини и есть супруг, то он играет второстепенную роль. Могли существовать представления о том, что он ежегодно рождается в виде ребенка одновременно с пробуждением производительных сил природы. При этом данная его роль сочеталась с функцией сексуального партнера земли. Другими составляющими ритуала, отсутствующими в поэмах Гомера, являются необузданные музыка и танцы. Танцующие жрецы встречались в изобилии, в качестве примеров можно привести корибантов фригийской богини Кибелы или критских куретов, производимый которыми шум, как считалось, не позволял Кроносу услышать плач своего сына Зевса, когда тот был младенцем. Критяне также выделялись на фоне остальных греков, так как показывали всем желающим гробницу Зевса и место его рождения. Самой Деметре и ее дочери Персефоне, проводившей три зимних месяца в загробном мире, особенно дорог был город Элевсин в Аттике; афиняне хвастались тем, что им первым была открыта тайна земледелия, а затем ей щедро поделились с другими людьми. События, описанные в «гомеровском» гимне к Деметре, датированном VII в. до н. э., в котором содержатся просьбы к богине смягчиться и склониться к тихому и величественному достоинству, происходят в Элевсине. В других уголках Греции поклонение ей принимало более странные формы.
То, что в честь бога вина должны были устраиваться еще более необузданные ритуалы, неудивительно, и культ Диониса должен возглавить список экстатических культов, в рамках которых верующие считали себя одержимыми божеством. В горах скитались шайки менад, «неистовствующих», несших в руках увитые плющом деревянные жезлы и ведущих оленей (илл. 29), и мясо ели сырым, вырывая его из живых еще тел. Судить о том, как далеко почитатели Диониса, жители того или иного города эпохи классики, зашли в этом на практике, сложно. Наиболее эффектные истории посвящены первому прибытию бога в Грецию и непризнанию его власти, в наказание за которое Дионис наслал на женщин безумие, после чего последовали ужасные события. Но одержимость, скитание по горам и поедание сырого мяса не были всего лишь легендой, так как в Греции эпохи классики они включались в конкретные ритуалы через определенные промежутки времени. Рассказы о прибытии Диониса не следует воспринимать как воспоминания о реальном относительно позднем появлением почитания этого бога в Греции и соперничестве его сторонников с приверженцами более древних культов. О многих богах говорили, что они прибыли на места, где им поклонялись, в определенный момент, а не пребывали там всегда. Первому путешествию Аполлона в Дельфы посвящен другой «гомеровский» гимн. Сопротивление скорее символизирует многих греков, у которых закатывающиеся глаза и развевающиеся волосы вызывали отвращение и которые предпочли бы более чинную религию. Наиболее четкое общее представление обо всем этом позволяют составить «Вакханки» Еврипида, трагедия, написанная им в конце жизненного пути и содержащая одну из версий легенды о том, как фиванского царя Пенфея разрывают на части за оказанное им противодействие. Безрассудство Пенфея подчеркивается в сцене, где два старика: отец царя Кадм и слепой прорицатель Тиресий – идут, едва передвигая ноги, чтобы присоединиться к менадам. Что бы еще ни было сказано в трагедии, ее следовало воспринимать как предупреждение об опасности попыток подавления всего иррационального, к которой греки были очень склонны.
С
