Ознакомительная версия.
234
Запись В.Л. Кляуса от Арефьева Н.В., 1949 г. р. 1998 г. Укыр Красночикойского р-на Читинской обл.
235
Интересно, что в связи с этим явлением у семейских даже появился глагол «карымничать», т. е. «переходить из одной веры в другую» [Элиасов, 152].
236
Работа поддержана РФФИ, проект № 05—06–80351а, программой Documenting Endangered Languages Program, National Science Foundation (USA), грант 0553546.
237
Он работал на кафедре в составе хоздоговорной группы, поэтому формально должен был заниматься своей основной темой. За этим никто не следил, но к Кодзасову были особые претензии как к подписанту по делу Александра Гинзбурга, и декану А.Г. Соколову донесли об отлучке Кодзасова.
238
Б.К. Гигинейшвили оказался кавказоведом, фанатически преданным делу прадагестанской исторической реконструкции, много ездивший в одиночку по Дагестану, собирая лексический материал. Позднее мы с Кодзасовым с ним познакомились и подружились.
239
За рубежом ситуация не намного лучше. Исключение составляла недавно вышедшая книга [Samarin], с которой я с некоторым опозданием ознакомился.
240
Речь идет о моей цитате из [Bloch, 9]: «Полевая работа, вероятно, одна из наиболее напряженных форм исследования, но несомненно, что она также является наиболее захватывающей и разнообразной. Искатель наречий сталкивается с плохими дорогами, наихудшими жилищными условиями, рычащими собаками, подозрительными крестьянами и многочасовой рутинной работой, когда он в девяностый раз прокручивает свои вопросы при свете керосиновой лампы. Но он обучается знанию живой человеческой речи, чего не могут получить те, кто только лишь читал о ней в книгах. Он ведет приятную, удивительную жизнь на дорогах и находит новый мир друзей среди доброжелательных мужчин и женщин, которых он встречает в своих путешествиях».
241
В собрании текстов давалось два перевода: буквальный пословный и литературный. Один составитель издания дагестанских сказок, использовавший наши тексты, признавался мне, что с особым удовольствием он читал эти буквальные переводы, которые создают ощущение духа языка.
242
Они также не были обделены рецензией [Микаилов 1979], причем весьма примечательной. Ее написал Казбек Микаилов, наш предшественник, он предварительно известил нас о своем намерении и даже просил разрешения на это, и писал от души. Микаилов проявил незаурядную способность отрешиться от собственных амбиций, написав деловую рецензию, с замечаниями и похвалами, и с таким заключительным аккордом [147]: «В заключение необходимо особо подчеркнуть, что предпринятая в рецензируемом издании попытка систематизации известных ранее, а во многом впервые вводимых в научный оборот фактов арчинского языка является, на наш взгляд, первым опытом такого всестороннего и глубокого синхронного анализа восточнокавказского языка. Значение этого исследования трудно переоценить – вооруженные современной техникой структурного анализа языка, авторы смогли полно и достоверно отразить современное состояние арчинского языка, и эпитет «малоизученный» применительно к арчинскому языку теперь уже можно смело заменить на «наиболее глубоко и полно изученный».
243
В предлагаемом типе интенсивно аннотированного именного указателя присутствуют два этажа индекса: первый – имена эксплицитно или имплицитно упомянутые в записях Ахматовой [Ахматова], второй – некоторые из имен, появившиеся в материалах, цитируемых на первом этаже.
244
Работа выполнена при поддержке гранта NWО–РФФИ № 05—06–89000а.
245
Цитируется по сделанной П.Н. Зайцевым машинописной копии письма. Частное собрание.
246
Здесь и далее материалы П.Н. Зайцева цитируются по рукописям и машинописям из частного собрания.
247
В этой связи маловероятным кажется предположение А.Г. Меца, посчитавшего, что через Зайцева Мандельштам передал свои стихи К.Н. Бугаевой [Мандельштам 1997, 601]. О том, что «Осип Эмильевич послал эти стихи вдове Андрея Белого», но «они ей не понравились», писала и Э.Г. Герштейн [Герштейн, 50].
248
После смерти П.Н. Зайцева список перешел к его внуку В.П. Абрамову, показавшему его «мандельштамоведам». Впоследствии список был продан Абрамовым коллекционеру И.Ю. Охлопкову; у него потом был приобретен Государственным музеем А.С. Пушкина для фондов отдела «Мемориальная квартира Андрея Белого», где и находится в настоящее время.
249
Сопоставительный анализ списков и редакций стихотворений цикла был произведен И.М. Семенко [Семенко, 82—85]; текстологический статус «зайцевского» списка определен Ю.Л. Фрейдиным [Фрейдин, 242—244].
250
См. публикацию С.В. Василенко, воспроизводящую «машинописный текст „Новых стихов“ О.Э. Мандельштама, подготовленный И.М. Семенко <…> и ее рукописные примечания на страницах этого текста» [Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама, 127—131].
251
Споры вокруг характера циклизации и порядка следования стихотворений ведутся до сих пор. Другой вариант нумерации предложен Ю.Л. Фрейдиным и С.В. Василенко [Мандельштам 2002, 151—153], третий – М.Л. Гаспаровым [Мандельштам 2001, 197—200 и прим. 653—654; Гаспаров, 47—54].
252
Кроме них – № 5 и 7 в ее нумерации; № 7 и 8 в нумерации И.М. Семенко [Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама] и изданиях П.М. Нерлера [Мандельштам 1990] и А.Г. Меца [Мандельштам 1997].
253
Справиться с «Воспоминаниями» машинистке оказалось еще труднее, чем с «10 января…». В ряде случаев «поплыл» синтаксис; в третьей и четвертой строках стихотворения «О, бабочка, о, мусульманка…» пришлось вообще перейти на прозаический пересказ: «Жизни полна и умирания, / Таких больших сил» (вместо: «Жизняночка и умиранка, / Такая большая – сия!»). Лексические замены представляют интерес не столько для текстологии Мандельштама, сколько для реконструкции облика гихловской сотрудницы: вместо «чертежника пустыни» ей привиделся «чертенок пустыни»; вместо «дуговой растяжки» – «затяжка» (то ли затяжка на ткани, то ли затяжка сигаретой?); «выпрямительный вздох» наступает в «гихловском» списке не после нескольких «задыханий», а после «двух или трех, / А то четырех заседаний» (может, она стенографировала многочисленные заседания в ГИХЛе или печатала их протоколы?).
Единственное отличие, которое может расцениваться как разночтение и пополнить позитивные знания о первоначальном тексте, состоит в использовании во второй строке восьмистишия «Когда уничтожив набросок…» слова «спокойно» вместо принятого в современных публикациях «прилежно»: «Когда уничтожив набросок, /Ты держишь спокойно в уме/ Период без тягостных сносок…» «Спокойно» в «ватиканском списке» зачеркнуто, и вместо него на полях рукой Н.Я. Мандельштам вписано «прилежно» [Мандельштам 1997, 596].
254
Авторские экземпляры сборников Начальнаялюбовь1921 и РозаИерихона1924 неизвестны. Авторский экземпляр сборника Избранные стихи 1929 , присланный вдовой Бунина А.К. Бабореко и содержащий пометы Бунина, упоминается в текстологической преамбуле к комментариям [Бунин-9, I, 521; Бунин-6, 577]. Однако в архивах книга не обнаружена и в комментариях не прослеживается.
255
Год восстанавливается нами по почерку, чернилам и последовательности дат в Тетради .
256
См., например, стихотворение «„Тут покоится хан, покоривший несметные страны…“», опубликованное в Петрополис 1 с датой «1907», затем в газете «Последние новости» (Париж. 1935. 31 октября. № 5334) с датой «1895» в подборке текстов с общим заглавием «Первые стихи»; стихотворение «Жена Азиса», опубликованное в газете «Южное слово» (Одесса. 1919. 20 октября (2 ноября). № 51) и затем в Петрополис 1 с датой «1903» и др.
257
Кроме авторских экземпляров ПСС и Петрополис сохранились «Стихи, проредактированные Иваном Алексеевичем <в> 1952 год<у> для „посмертного издания“» (название дано В.Н. Муромцевой-Буниной) – машинопись, включающая 39 ранних стихотворений (РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 4. Ед. хр. 30).
Ознакомительная версия.
