Формирование же собственно Гольфстрима происходит в районе к северо-западу от Малой Багамской банки в результате слияния Антильского и Флоридского течений. Наибольшие скорости на его поверхности 3 м/с. За сутки Гольфстрим способен унести обломки кораблекрушения на 100–150 миль, т. е. на 270 км.
Великолепные транспортные свойства течений были известны далеко до эпохи великих географических открытий, когда представлений о Гольфстриме вообще не было. Волны иногда выбрасывали на европейские берега диковинные «морские бобы» (семена восточного растения), стебли бамбука и кокосовые орехи. Эти экзотические находки указывали как на существование неизвестной земли за океаном, так и на течение, движущееся на восток.
Европейским первооткрывателем Гольфстрима считают испанца Хуана Понса де Леона, описавшего в 1513 г. стремительное Флоридское течение, являющееся начальным звеном Гольфстрима. Это, конечно, не значит, что воды Гольфстрима не видели до него другие европейские мореплаватели. Известно, что знаменитые мореплаватели Джон и Себастьян Каботы в 1497 г. плавали вблизи Североамериканского континента и, наверное, заходили в воды Гольфстрима. Во всяком случае, Себастьян Кабот сделал любопытнейшее наблюдение, отметив, что «пиво, хранящееся в трюме, забродило и прокисло из-за необъяснимого тепла снизу». Безусловно, этот факт говорит в пользу того, что судно Каботов побывало в теплом Гольфстриме. К 1519 г. испанские моряки открыли способ возвращения из стран Нового Света на родину с попутным течением. Они плыли по Гольфстриму до мыса Гаттерас, а затем брали курс строго на восток и доплывали до Испании. В это время испанцы, остерегаясь конкурентов, не публиковали ни карт, ни описаний своих морских путей.
Только в 1678 г. Атанасиус Кирхер опубликовал книгу «Подземный мир»[70], в которую была включена карта, изображающая морские течения, в том числе и Гольфстрим.
Пожалуй, первым серьезные исследования Гольфстрима стал проводить Бенджамин Франклин. Занимая пост генерального директора почт, Франклин начал собирать систематические данные о Гольфстриме, в частности, он обратил внимание на то, что почтовые пакетботы затрачивали на пересечение Атлантического океана на две недели больше, чем китобойные суда. Он опросил капитанов пакетботов и промысловых судов, чтобы выяснить причину. Капитан Тимоти Фолджер рассказал ему следующее, указав на основного виновника — течение Гольфстрим: «Нам хорошо известно это течение, так как, преследуя китов, которые держатся по его краям, но никогда не встречаются внутри, наши суда следуют вдоль границ течения и часто пересекают его, переплывая с одной стороны на другую. Пересекая течение, мы иногда встречали пакетботы, идущие против течения по его центральной части. Разговаривая с командами этих кораблей, мы сообщали им, что их судно плывет против течения, скорость которого достигает трех миль в час. Мы советовали им пересечь течение и плыть по его краю. Но они считали себя слишком опытными моряками, чтобы следовать советам простых американских рыбаков!»[71]
Собрав многочисленные данные о местоположении Гольфстрима, Франклин составил карту этого течения, опубликовав ее в 1770 г. Одним из первых Франклин использовал данные о температуре морской воды, чтобы определить границы Гольфстрима. С этой целью он провел немало измерений температуры воды на поверхности океана, заложив идею «термического» выделения Гольфстрима, с успехом применяющуюся в наши дни для спутниковых наблюдений с помощью специальной аппаратуры.
Особенно хорошо граница Гольфстрима по температурным контрастам намечается вдоль всего его западного края и особенно на севере при повороте на восток.
Контраст теплого Гольфстрима с так называемой «холодной стеной», образуемой холодными течениями, очень велик. Разница в температуре воды в 10 °C на протяжении 10 миль — обычное явление для этого района океана.
Американские исследователи Пикет и Уилкерсон наблюдали Гольфстрим в соседстве с «холодной стеной» во время специальных полетов на высоте 150–200 м. Они пишут: «Особенно потрясающе выглядит разница в цвете воды. Гольфстрим имеет глубокий голубой цвет, в то время как океан, через который он протекает, выглядит темным, серо-зеленым. Переходная зона между различными типами воды представляет собой огромный коллектор. Мы неоднократно наблюдали большие скопления рыб, плавающих только в пограничной области теплой воды. Среди них были и голубые тунцы и пеламиды. Мы сообщили об этом в Бюро промышленного рыболовства. Один раз мы заметили в этой зоне около 200 морских черепах, каждая из которых была величиной с умывальный таз. Они плыли на юг, против течения, находясь опять-таки в теплом слое воды. Вдоль границы раздела можно видеть тысячи птиц. Когда мы подлетали к ним, они находились на воде, но шум самолета поднимал их в воздух. В одном месте, прямо на границе раздела теплых и холодных вод, мы заметили большого усатого кита, плывшего кверху брюхом. Очевидно, он был мертв. И наконец — лес. За время одного полета мы могли видеть такое количество лесоматериалов, что его было бы достаточно для строительства двух небоскребов (если бы небоскребы можно было строить из дерева). Интересно, что каждое бревно находилось точно на границе раздела вод»[72].
Граница Гольфстрима с водами Саргассова моря менее выразительна, но все же заметна. Одной из примечательных черт акватории Бермудского треугольника и Саргассова моря в целом является наличие весьма однородной 500-метровой толщи с одной и той же температурой —18 °C. Эту «восемнадцатиградусную» воду можно обнаружить на огромной акватории, которая тянется с запада на восток на 2000 км, а с севера на юг — на 1500 км. Считается, что характерные черты Саргассова, моря проявляются в верхней 500-метровой водной толще. Эта толща подстилается главным океанским термоклином, в данном случае играющим роль жидкого дна Саргассова моря. Это жидкое дно является препятствием для «восемнадцатиградусной» воды, которая не может опуститься глубже. Как же формируются огромные массы достаточно однородной воды с температурой около 18 °C и соленостью 36,6 ‰?
Очагом формирования «восемнадцатиградусной» воды следует считать северную половину Саргассова моря, где к концу зимнего сезона температура воды на поверхности понижается до 17–18 °C. В результате охлаждения нарушается устойчивость водной толщи. Ставшие более плотными и тяжелыми поверхностные воды опускаются вниз, перемешиваясь с нижележащими слоями: начинается процесс конвекции, в результате вся водная толща становится однородной. Растекаясь от северного очага, эта вода заполняет все пространство Саргассова моря. Заметим, что с севера Саргассово море ограничено всегда теплым Гольфстримом с температурой воды в нем более 20 °C, а с юга — 33-й параллелью северной широты.
Советский исследователь В. С. Регентовский, занимавшийся изучением процессов формирования вод Саргассова моря, отметил весьма интересную деталь: «Любопытно и то, что основные характеристики „восемнадцатиградусной“ воды не зависят от суровости зим. Просто в более суровые зимы образуется большее количество этой воды. Отсюда можно сделать парадоксальный вывод: чем суровее зима, тем больше „восемнадцатиградусной“ воды…»[73]
Уже отмечалось, что воды Саргассова моря глубокого синего цвета могут служить эталоном прозрачности. Это, пожалуй, самая большая океанская пустыня, если хотите, океанская Сахара.
Еще раз процитируем В. С. Регентовского: «Те же условия, которые формируют огромные массы „восемнадцатиградусной“ воды, определяют и минимальную биологическую продуктивность Саргассова моря. По расчетам датского ученого Е. Стиман-Нильсена, на 1 м2 поверхности Саргассова моря образуется всего 48 мг органического углерода, в то время как у побережья Африки эта величина возрастает до 3800 г. Уже упоминалось, что в Саргассовом море преобладают нисходящие движения воды. Зимой опускание и перемешивание вод усиливается, а летом из-за увеличения устойчивости воды эти процессы практически прекращаются. При этом богатые фосфором и азотом (биогенные элементы, — В. В.) глубинные воды не могут подняться в верхние слои океана, где под воздействием солнечного света происходит фотосинтез, столь необходимый для поддержания жизни в океане. Вот почему в толще вод Саргассова моря нет мельчайших живых организмов, а их отсутствие в свою очередь определяет необычную прозрачность и синеву вод в этом районе»[74].
Знаменитый русский мореплаватель и исследователь О. Е. Коцебу еще в начале прошлого столетия изобрел способ сравнения прозрачности вод морей и океанов. Он в разных местах Тихого океана опускал на маркированном лине белый диск, отмечая каждый раз, на какой глубине он становится невидимым. Способ этот очень прост. И сегодня он применяется в практике. Глубина видимости стандартного белого диска диаметром 30 см, скажем, в Балтийском море — 10–12 м, а в Саргассовом море, как раз в районе Бермудского треугольника, составляет 63 м.
