Карта Огненной Земли XVII века
В конце декабря 1895 г. Н. М. Альбов собрался в новую поездку — на Огненную Землю. 15 января 1896 г. экспедиция двинулась в путь. В столичном порту путешественникам со всем их скарбом предстояло погрузиться на крохотный пароходик «Ushuaia», сидевший в воде по самые борта. 55 шагов в длину и едва 10–12 в ширину. Как тут было пристроить гигантский экспедиционный багаж — 65 ящиков только одного зоологического отделения Музея, не считая сундуков и чемоданов, 3 ящика с цинковыми коробками для хранения растений в спирту, 2 ящика с бумагой для сушки растений, ящик, сундук, чемодан и хурджины с собственными вещами Альбова. Экспедиция разместилась в 1‑м классе, на пространстве 10 шагов на 10 шагов, которое еще было поделено на 4 каюты без окон; сюда должны были уместиться 10–12 человек. Кроме экспедиции, судно приняло на борт попутных пассажиров — арестантов, которых везли на Огненную Землю, дабы начать ее заселять.
Современная карта Огненной Земли
Через десять дней плавания — одна из первых достопримечательностей на берегу возвышенность «Мыс трех гор». Весь день 24 января пересекали большой залив Сан — Жорже и около четырех часов пополудни бросили якорь в спокойной гавани Пуэрто — Десеадо. Первый географический пункт, куда вынужденно попали путешественники, был более чем унылым. Подходившая вплотную к нему песчаная пустынная местность, покрытая галькой, к тому же еще и граничила с угрюмыми голыми скалами, уходящими к горизонту, поднимающимися друг за друга террасами. Вторая терраса — это уже настоящая пустыня. Растительность тут была типичная для засушливых мест — экзотический вид барбариса с огромными колючками и вкусными черными плодами, бесконечные вербены со стволами, напоминающими араукарии, кактусы. Единственная прелесть состояла в том, что все эти высохшие растения, почти гербарий, источали приятные ароматы. Николая Альбова порадовало разве что собрание разных диковинных раковин, «разных гадов в спирту» и другие экзотические вещи, хранившиеся в домике капитана здешнего «порта», маленького «старичка с английским типом лица». Тут экспедиция провела один день, совершив обстоятельную экскурсию по окрестностям.
26 января под вечер «Ushuaia» стала на якорь на рейде «порта» Санта — Круз. Альбову он показался еще печальнее, чем предыдущий. «Это — абсолютная нагота. Недалеко от берега крутой стеной поднимается невысокое (до 500 футов — около 150 м. — Н. Вехов) плато или, по–здешнему, «месета». У подножия его приютилось несколько домиков, в том числе капитания и единственный алъмасен (магазин и он же кафе–ресторан–бильярд). Сойдя на берег, мы пересекли береговую равнину, поросшую «девственным лесом» из Lepidophyllum cupressiforme (кустарниковое растение из семейства сложноцветных. — Н. Вехов) вышиной в аршин, и сделали затем поднятие на месету. Вид угрюмый, но не лишенный величия».
29 января утром «Ushuaia» вошла в воды Магелланова пролива. Пролив встретил пароход крутой переменной волной, а небо со стороны видневшейся вдали Огненной Земли, низкой равнины с невысокими холмами, заволокло туманом. К вечеру распогодилось, но поднялся сильный ветер, от которого пришлось прятаться в небольшой бухте у патагонийского берега.
Магелланов пролив — мечта каждого мореплавателя. Узкий, расстояние между берегами едва превышает 1,5 мили, с пустынным окружением; берега меланхоличные. Патагонская сторона более гористая, а берег Огненной Земли — невысокие, голые террасы. Погода приятная, ярко светило солнце, но навстречу мореплавателям дул сильный ветер. Около трех часов встали на якорь у Пунта Арены, на патагонийском берегу. Он хоть и невысок (600–900 м), но густо одет зеленым лесом. Лесные «волны» накрыли все холмы и равнины. Миленький городок, живописно разбросанный по склону береговых холмов. Маленькие домики, просторно расставленные на берегу, лесопильня, на рейде несколько гражданских и военных чилийских, уругвайских и аргентинских судов. Чем–то эта вся картина напомнила Николаю до боли знакомое Черное море, города Сухуми и Туапсе или северо–западное побережье Испании — Виго, Корунью. Разношерстное население городка — переселенцы из разных уголков земного шара, в основном из Старого Света, — норвежцы, англичане, французы, владели ресторанами, магазинами. Экскурсия Альбова по городу прошла под моросящим дождем. Тут он встретил «нескольких представителей индейцев Огненной Земли — она (раса, заселяющая ее северо–восточные земли), мужчин и женщин». Н. М. Альбов не был в восторге от первого впечатления после знакомства с аборигенами. «Это необыкновенно жалкие, тупые существа. Кожа их кирпичного цвета. Гладкие волосы, висящие прядями, они красят тоже в коричневый цвет. В лицах нет ничего отталкивающего. Они не безобразны и напоминают (особенно женщины) монгольский тип. Одеты в оборванные европейские платья».
Наутро 1 февраля пароход «Ushuaia» пробирался уже узкими каналами–проливами между островами Огненной Земли. Берег можно было, что называется, пощупать руками, он находился всего 200–300 м от борта парохода. Довольно крутые горы, густо одетые вечнозеленым буковым лесом, на вершинах беспорядочно белели снежники и сползали ледники. Открывающиеся панорамы произвели на Альбова столь большое впечатление: «77а-норама ни с чем не сравнима. Я не видел еще ничего подобного в жизни. Единственно, с чем бы можно сравнить все это — со Швейцарией или Тиролем, который подвергся бы гигантскому наводнению, так что воды океана хлынули бы во все долины и ущелья, и из–под воды возвышались бы только вершины гор».
Лишь под вечер «Ushuaia» вышла в Тихий океан. На юге бесконечная водная гладь, а небо было все в густых испарениях. Началась сильная качка, но пароход успел «заскочить» в узкий пролив, настолько узкий, что у Николая сложилось впечатление — «Ushuaia» идет по пространству, из которого нет выхода. «Пролив напоминал здесь настоящее дикое горное ущелье, только наводненное океаном, и имел всего несколько десятков сажен ширины. Вход в этот проход загораживали банки, и мы с большими затруднениями прошли мимо них». С борта парохода русский ботаник начал наблюдать за мелькавшими на берегу растениями. Вот какие–то белые цветы, росшие тут в изобилии, а вот они уже сменились голыми сланцами. Так Н. Альбов первым из русских ученых и путешественников «ступил» на загадочную и неизвестную Огненную Землю.
По мере продвижения в глубь Огненной Земли вечного снега на окружающих пролив горах и возвышенностях становилось все больше, и кое–где были заметны уже спускающиеся с них языки ледников. Перед горой Дарвина путешественнику открылся потрясающий вид: к самому морю каскадом с горы спускался ледник толщиной 900–1200 м. «Это зрелище для меня вообще невиданное. Гигантская стена ледника круто обрывалась у самого берега или давала начало величественному водопаду». А впереди — новые красоты. Заснеженная гора — Французский пик высотой до 2 км. Тут в полной мере проявились и различия в природе обоих берегов пролива. Н. Альбов заметил, что северный берег — это почти сплошь серые сланцевые скалы, на которых древние ледники уничтожили всю растительность, и лишь у самого подножия растет скудный лес. Южный же, наоборот, занят горами с правильно округлыми вершинами, а по их склонам вверх стремился лес. Горы из красноватого песчаника, а на обрывах заметно, что слагающие их породы покрывали друг друга параллельными слоями.
3 февраля пароход «Ushuaia» достиг конечного пункта своего маршрута, порта Ушуайя. Н. Альбов обратил внимание на местный климат. Осадков выпадает до 5000–6000 мм в год, т. е. в три раза больше, чем в известном своей сыростью Западном Закавказье. В летние дни температура иногда поднимается до 20 °C, но зимы тут мягкие, мало отличающиеся от лета.
Первые экскурсии по окрестностям. Благодаря хорошей погоде Н. Альбов ежедневно обследовал окрестности Ушуайи. Так, 9 февраля вместе зоологом и университетским ботаником он отправился на гору. Лес изобиловал экзотическими растениями — орхидеями с крупными цветками чисто–белого цвета ими красными крапинками на «губе», буками, превратившимися тут в стланик–полукустарник, барбарисы. Мшистые места покрыты верещатником. На высоте около 550 м лес заканчивался и начиналась альпийская область. Она отличалась от европейских гор — тут сплошь торфяники, усеянные подушками самых разных растений — калужниц, ястребинок, камнеломок и других. Открывшаяся перед привыкшим к богатой кавказской растительности Альбовым местная флора поразила его своей скудностью. И поднявшись выше, до 900 м, даже под защитой скалы, он не нашел того обилия, какое несколькими годами ранее наблюдал в Абхазии и Менгрелии, на Черноморском побережье Кавказа.
